Sib - Пилот
– Виталос, вы не против, если к нам присоединится моя подруга? Обычно мы ужинаем вместе.
– Нисколько не против.
– Через минуту другую она должна подойти, кстати, она понтийская гречанка, из Херсона, и прекрасно говорит по-русски. Очень весёлая и общительная дама. Её муж служит механиком на круизном теплоходе, но вчера он ушёл в плаванье, недели на три. О, вот и она.
Катерина помахала рукой поднимавшейся по лестнице даме весьма полноценных пропорций. Назвать её толстухой было бы не верно, но лесенка поскрипывала жалобно и цветастое лёгкое платье на ней, по-моему, тоже. Потрескивало. Деваха подошла и расцеловала моего бизнес-партнёра в щёчки. Как положено, расцеловала, без этих идиотских причмокиваний возле и около. Звонко и дружелюбно расцеловала.
– Привет, Катерина!
– Привет, Зойка!
– Ты с кавалером?! Рыба в море потонула!
– Он – мой гость. Он покупает мой самолёт. Знакомься – его зовут Виталос. Он из России.
Я привстал, кивнул головой и представился:
– Виталий.
– Привет Виталий! Я – Зойка! Ты откуда будешь? – Весело и бойко затараторила Зойка и рухнула на обречённо скрипнувший стул.
– Тюмень.
– Это, где нефтяные короли ездят на оленях? В Сибири? Ты тоже нефтяной король? Купишь мне бриллиантовое колье?
– Нет. Я же не король.
– Опять я без колье осталась. Уже заказали что-нибудь?
– Нет, ожидали тебя.
– Катерина! Ты же знаешь, что мне заказывать! – и замахала рукой пожилому подвижному толстяку.
– Эй, Димитриос! Привет милый! Принеси нам как обычно. И вина белого сразу. Я пить хочу.
Подошёл трактирщик, полный усатый загорелый дядька, с весёлыми глазами. Привет, красотка! Моё почтение кирия Катерина! Добрый вечер, молодой человек. Что хотите скушать?
– Гафф! – раздалось из под стула Катерины.
– О! И ты здесь, уголовник! И тебе привет. А для вас, молодой человек, что принести? – Димитриос вежливо кивнул мне головой.
– Вообще-то я котлетки из кальмаров люблю. Приготовите?
Зоя быстро перевела.
– Зачем тебе котлетки? Давай я тебе осьминога с вином принесу? Через пять минут будет. Очень вкусно! Я себе приготовил, только скушать не успел, тебе отдам. Ты голодный совсем! Я вижу!
– Кириэ Димитриос! Я успел задолжать кириэ Монморанси полкило свежей печёнки. Не поможете расплатиться с долгами?
– Для нашей псаротаверны нет невозможного, хотя печёнка и не наш профиль.
Опаньки. Недаром Морсик тут себя так вольготно чувствует. Зойка заулыбалась, как луна на небе.
– Вита…лий! Ты не понял! У нас в Греции псаротаверна – это рыбная таверна. Но тут готовят и всё остальное: и кальмаров и осьминогов и мидий и всё такое. Хотя для русского уха звучит прикольно.
Из под стула нагло блеснули глазёнки:
– А ты ничо, фраерок! Теперь по жизни мне печёнкой будешь должен.
– А пенделя не хочешь, молодой военный? Обожаю наблюдать за фоксами, летящими по глиссаде в сторону моря. Муму тоскует.
– Чо забыковал-то сразу? Совсем шуток не сечёшь?
– Слышь, салага, завтра в 14:00 явишься ко мне в апартамент. На тримингацию. Или на тримингование. Выбирай по своему вкусу, что тебе больше нравится. А может, тебе дисбат устроить? Пора, пора тебя познакомить с воинской дисциплиной, что суть строгое и точное соблюдение всеми военнослужащими порядков и правил, установленных законами и воинскими уставами, обрати внимание.
– Ну, ты точно охренел! – и Морсик сделал вид, что падает в обморок.
Тут в нашу беседу вклинилась Зойка.
– А что это вы там переглядываетесь, с этим киллером? Ты Виталя, с ним поосторожнее, Зверь, а не собака. Недавно к нам с Катериной албанцы здесь какие-то привязались, ой, сколько крови было! Ой, как он их драл! Ой, как они орали!
Зойка мечтательно закатила глазки, но развить героический эпос не успела. Рядом со столиком возник Димитриос с двумя подносами, и с ним паренёк, гружёный аналогично. Они быстро рассортировали товар по потребителям и, пожелав приятного аппетита, бесшумно исчезли.
А мы дружно от благ сих вкушать принялись. Судя по размеру тарелки, Димитриос точно свою порцию отдал. Немногим та тарелка до колеса от "жигулёнка" не дотягивала. Когда я первый азарт сбил и стал уже интересоваться окружающим, винца пригубил:
– Зойка, а что хоть пьём-то?
– Это "Самена" с острова Самос. У Димитриоса его там родня делает, он самое лучшее закупает. Нравится тебе?
Раз такое дело, надо тост сказать, а то как-то не по-русски. Подлил дамам, себе добавил, и таки сказал:
– За прекрасных дам! За здоровье кириэ Димитриоса и его семейства. За прекрасную Грецию! – и мне даже похлопали. Когда Зойка перевела.
Недоволен был только Морсик. Никак ему пайку его не несли. Запрыгнул он на свободный стул возле меня и принялся жарко и часто дышать, пристальным взглядом провожая и мысленно тщательно пережёвывая каждый проглоченный мною кусок, и нервно облизываясь. И его печальный взгляд не оставлял сомнений в том, что считает он меня подлецом законченным.
От самоубийства на почве нечистой совести спас меня телефон, заумиравший в кармане. Звонить он начинал звонко и радостно, затем постепенно терял тонус, и заканчивал уже на ноте почти трагической. Извинился я перед обществом, отошёл в сторонку, разложил "Моторолку" и услышал приятный мужественный голос -
– Господин Ружейников, Виталий Николаевич?
– Да. Это я.
– С вами говорит Александр Бат. Я буду вашим инструктором. Вылетаю завтра рейсом LH5932 с прибытием в Салоники в 16:35 местного времени. Вы сможете меня встретить?
– Да. Разумеется, Александр. Разумеется, встречу.
– Прекрасно, буду рад с вами познакомиться. До свиданья.
Отменно. А по-русски-то господин Бат не хуже меня говорит. Не успел я за стол вернуться, из ничего снова возник Димитриос. В руках он держал блюдо со свеженькой печёнкой размерами сравнимое с моим. Тазик был поставлен в уголок, и Морсик стремительно, но аккуратно освободил столовый прибор от содержимого. Потом тщательно облизал блюдо, явив нам собственный цветной лик, выполненный в стиле древнегреческой фрески, и окружённый греческими же письменами и удовлетворённо облизываясь, завалился под стул кирии Катерины. Зойка, заметив моё любопытство, перевела надпись – "Победитель крыс, похититель осьминогов и убийца страусов – Монморанси с Хиоса, сын Ареса и внук Пирата".
Весь вечер Катерина была очень молчалива, односложно отвечала на Зойкины вопросы и иногда задумчиво поглядывала в мою сторону. Я чувствовал себя не в своей тарелке от её взглядов и к общению тоже не особо стремился. Поэтому, как ни старалась Зойка, но растормошить нас или вытащить меня на танцульки, не удалось ей. Зойка собралась обидеться, но вскоре подошли какие-то знакомые, числом с дюжину, и на танцульки утащили уже её. Катерина сказала, что завтра хлопотный день, и что нам пора. Мы попрощались с обществом и уехали.
