Линн Грэхем - Самая лучшая свадьба
– Я никуда не уйду, – успокоил Чезаре. Он разделся до трусов и лег на другую сторону широкой кровати. Маленькая ладонь крепко сжала палец его правой руки. Чезаре не привык делить свою постель и терпеть не мог, когда посягали на его личное пространство.
Лиззи прильнула к теплому, сильному телу, Арчи заполз под простыню и затих возле более спокойной пары ног.
Среди ночи Лиззи проснулась от мучительной жажды. Нащупав ступнями пол, она осторожно выпрямилась, но в ту же секунду волной накатила тошнота. Она сжала губы, достаточно трезвая, чтобы прийти в ярость от собственной глупости. Мало того что она почти не ела целый день, так еще, зачарованная атмосферой праздника, пила все подряд без разбору. Сдерживая стон отчаяния, она включила прикроватную лампу, с удивлением оглядела незнакомую комнату, потом перевела взгляд на широкую кровать, которую, как оказалось, делила с обнаженным мужчиной.
Чезаре раскинулся поверх простыни, под которой спала Лиззи. Он был великолепно сложен: широкие плечи, смуглый, в темных волосках торс и плоский, мускулистый живот, длинные сильные ноги. Небритая щетина усиливала впечатление неукротимой мужской силы. У Лиззи, рассматривающей его в неярком свете лампы, перехватило дыхание. Она вспомнила, как просила, почти умоляла Чезаре поцеловать ее, и чуть не взвыла от унижения. С горящими от стыда щеками, она поплелась в ванную, ругая себя за непростительное поведение. Неужели она сама просила его остаться с ней? У нее не оставалось сомнений, ведь это его спальня, просто вчера вечером, когда ее тошнило, она оказалась первой на пути Чезаре. Мысль о том, что он видел ее в нижнем белье, удручала, но, по крайней мере, он не раздел ее догола, что было бы еще ужасней. Голова гудела, и Лиззи выпила целый литр холодной воды и, как могла, привела себя в порядок. Она прокралась обратно в спальню, чтобы накинуть на себя что-нибудь и вернуться в свою комнату. Ступая на цыпочках, как воришка, Лиззи открыла створки огромного гардероба и сдернула с вешалки белую мужскую рубашку. Бюстгальтер больно врезался в кожу, поэтому она сняла его, а потом скинула и трусики, надеясь быстрее добраться до душа, а пока нырнула в рубашку, застегнула пуговицы, закатала рукава.
Рядом с Чезаре Лиззи терялась, но что тут удивительного? С тех пор как рассталась с Эндрю, она не ходила на свидания, не видя в этом смысла. Лиззи почти не покидала ферму и не бывала на людях: любой выход требовал денег, а их и так не хватало. В компании легкомысленных сестер Чезаре, в атмосфере веселья она совершенно расслабилась и перестала контролировать количество выпитого. Чезаре застал ее врасплох, когда она была одурманена вином, и одного взгляда на смуглого красавца хватило, чтобы совсем потерять рассудок. Значит ли это, что она ждет от него внимания?
Лиззи замешкалась возле кровати, пытаясь выудить Арчи из укрытия, не причинив ему вреда и не разбудив Чезаре.
– Что ты делаешь? – сонным голосом спросил Чезаре, когда Лиззи потянула за конец простыни. Приоткрыв глаза, он поднял мускулистую руку и взглянул на золотые часы на запястье. – Черт побери! Сейчас три часа ночи.
– Мне надо вернуться в свою комнату.
– Перебудишь весь дом. Ложись и спи, – сухо распорядился Чезаре и повернулся на другой бок, демонстрируя полную индифферентность, отчего Лиззи заскрежетала зубами.
Вдруг она действительно причинит беспокойство? Подавив стон отчаяния, Лиззи погасила свет и скользнула обратно под простыню.
Следующий раз она проснулась, когда сквозь занавески пробивался бледный рассвет. Лиззи чувствовала себя гораздо лучше, хотя ей было очень жарко. Тяжелая рука плотно прижимала ее к горячему и очень возбужденному мужскому телу. Жар, охвативший ее тело и пульсирующий между бедер, не имел ничего общего с высокой гриппозной температурой. Она перевернулась на спину и уставилась прямо в темные с золотыми искрами глаза под веером длинных черных ресниц. У Лиззи пересохло во рту, дыхание стало прерывистым.
– Ты очень беспокойно спишь, моя дорогая, – прошептал Чезаре, щекоча дыханием ее щеку. – Пришлось прижать тебя, чтобы ты не вертелась.
– Ох… – с трудом произнесла Лиззи непослушными губами, завороженная близостью склонившегося над ней скульптурного лица и голоса с мелодичным акцентом.
– С другой стороны, Арчи спит как убитый и не шевелится во сне, – продолжал Чезаре. – Никогда еще не приходилось делить кровать с собакой.
– Все когда-то бывает в первый раз.
– В первый и последний, – подчеркнул Чезаре. – Вчера ты отказывалась засыпать без него.
– Прости. Я действительно напилась. – Под его взглядом тонкую как фарфор кожу медленно заливал румянец. – Я вела себя ужасно?
Длинные пальцы прошлись по напряженным мышцам спины. Лиззи с ужасом почувствовала, как в ответ сразу набухла грудь.
– Нет. Ты весело смеялась и болтала, пока алкоголь не начал действовать.
Лиззи не справлялась со сбившимся дыханием, затвердевшие соски пощипывало, между ног разливался волнующий жар.
– Я не привыкла столько пить, – жалобно пролепетала она.
Золотые глаза не отпускали ее взгляд, чувственные губы изогнулись в усмешке.
– Постарайся, чтобы это не вошло в привычку.
– Обещаю. – Лиззи нахмурилась. Она старалась сохранить остатки контроля над охваченным эротическим возбуждением телом.
Чезаре, который с макиавеллиевой дотошностью планировал все до последней детали, не собирался целовать Лиззи. Приняв решение не трогать ее, он не сомневался, что, как всегда, выдержит и не поддастся искушению. К несчастью, сжигавшее его сексуальное желание и воображение, рисующее безумный, безудержный секс с Лиззи, не имели логического обоснования: им двигали инстинкты. Когда в ответ на неловкое движение рубашка поползла вверх, обнажив бедра, Чезаре почувствовал, как их тела соприкоснулись, и понял, что пропал.
Секунду назад Лиззи утопала во взгляде темных, с золотом глаз, обрамленных длинными, длиннее ее собственных, ресницами – предметом острой зависти, а в следующее мгновение рот Чезаре накрыл ее губы в страстном, жадном поцелуе, против которого она была бессильна. Лиззи наслаждалась невероятным ощущением горячего языка, жестко проникшего вглубь ее рта. Когда Чезаре тронул набухший, круглый сосок, она тихо застонала, реагируя на волнующие импульсы внизу живота, спина непроизвольно выгнулась в древнем как мир сигнале приглашения. Ставшая вдруг чувствительной, грудь остро отзывалась на прикосновение его ладоней, изощренную ласку опытных пальцев. Рука Чезаре скользнула вдоль стройного бедра вниз, к заветной цели – горячему, влажному лону. Раздвинув нежные складки, он осторожно тронул скрытый там пульсирующий, возбужденный бугорок.
