Азамат Козаев - Имяхранитель
– Зря ты так, Логун, – негромко сказал Иван. – Именем клянешься, меня лжецом называешь. Спешишь поссориться. Зря.
Он снова полез в сумку.
Логун, предчувствуя недоброе, шумно вздохнул. Иван выпрямился, держа в руке еще один сверток, значительно длинней первого, с разрубленным кистенем. Мастер громко проскрежетал зубами. Ивана этим звуком пробрало до самого спинного мозга. Он торопливо разорвал упаковку. Хватит с него театральных речей и сценических эффектов! Перед кем комедию ломаешь, имяхранитель? Зачем?
На верстак упала пара мечей с выгнутыми наружу крестовинами и простыми рукоятями. Клинки у мечей были обоюдоострыми и волнистыми, будто тонкие языки огня.
Мечи легли, как на гербе, – правильным косым крестом.
По мастерской поплыл чистый глубокий звон.
Так могла звенеть только знаменитая белая бронза. Логуновская белая бронза.
На «пороге» каждого из мечей – в том месте, где клинок, теряя заточку, погружается в рукоять, стояли клейма: вписанное в стилизованный молоточек короткое слово – «Лог».
Логун сдавленно выдохнул: «Гулящая мать!» и со всего сердца ахнул ладонями по столу.
ГЕЛИОПОЛИСПозавчера. Поздний вечерИдущего по параллельной улице человека Иван услышал давно, однако не насторожился. Жарко. Душно. Мало ли кому не спится. Не горг, и ладно.
Оказалось – хуже горга. Намного хуже.
Лохматый мужчина в матерчатой рогатой маске быка выскочил из проулка, как на пружинах; мечи уже были в руках. Он нырком ушел от пущенных Иваном фрез, перекатился через голову и устремился к ноктису. А тот стоял, раззявив рот, и хлопал глазами. То есть не хлопал, конечно, у него и век-то настоящих нет. Одни ресницы.
Обронив бранное слово, Иван смел ноктиса за спину.
Обруч для водящего уже катился.
Взвыла, завилась, уплотняясь, тьма. Застучали по мостовой когти…
Гигантский скорпион, само воплощение ужаса, вскинул клешни, заливая головогрудь потоками пузырящейся фосфоресцирующей слюны. Шипы, крючья и крючки, усеивающие сочленения, терлись со скрежетом о панцирь. Пустой медвежий череп на толстой змеиной шее вырастал из его спины.
«Бык» потратил на него мгновение. Чиркнул кончиком меча по обручу – небрежно, почти не глядя, будто восьмерку нарисовал – и обруч развалился на четыре равных сегмента, катить которые дальше было невозможно. Осиротелый водящий бросился их ловить, все одновременно, и словно взорвался. Черный пепел быстро таял.
Мечами «бык» владел виртуозно. Как и телом, отнюдь не тщедушным. Минотавр! Он был резок и очень мало уступал имяхранителю в силе удара. От выпрямленного в полосу кистеня (спасибо, Логун!) летели искры. Ивану было предельно трудно не идти на поводу у нападавшего. Мечи минотавра, чертящие замысловатый узор, как бы звали: за нами, следуй за нами! Веди свое оружие, повторяя эти пленяющие линии, тянись за нами, примкни, слейся с нашим танцем! Это было сродни гипнозу, к которому Иван оказался восприимчив, но стократ опасней. Не сон ждал поддавшегося – смерть.
Обломок, медленно отступая, вылавливал мечи в конечных точках траектории и постепенно мрачнел. Сражаться с техничным минотавром на равных не было никакой возможности. Оказалось, кистень – совсем неподходящая штука для дуэли с бойцом, вооруженным отменно сбалансированными и, главное, специально предназначенными для подобных схваток мечами. Про фехтовальные навыки противника и говорить нечего. Иван успевал парировать молниеносные и все более непредсказуемые выпады только за счет реакции, да еще, пожалуй, интуиции. А этого в создавшейся ситуации было слишком, слишком мало! Вдобавок его сбивала с толку распущенная в многочисленные полосы и блестящая станиолем одежда лохматого. Металлизированные полосы широко развевались, отчего казалось, что количество вражеских клинков почти бесконечно. Попробуй, уследи. И приходилось еще левой рукой прижимать к спине нескладеху ноктиса, который, будто назло, начал спотыкаться на ровном месте. Уже пару раз его костлявое тело выходило из-под защиты. Странно, что при этом он до сих пор не был ранен.
Не был? Но почему?
Потому, что целью незнакомца было не Имя, а имяхранитель.
Поняв это, Иван мигом успокоился. Раз подзащитному ничего не грозит, то и волноваться незачем. Проверяя догадку, он заслонился глухим блоком, надежным, но укрывающим только его самого. При этом рука Ивана, державшая ноктиса в безопасном положении, донельзя неловко «соскользнула». Ноктис грохнулся прямо под ноги минотавру.
Иван пронзительно, с мукой и гневом в голосе вскрикнул.
Мечи с необыкновенной силой обрушились…
Конечно же, на имяхранителя!
Что и требовалось доказать. Бешеным наскоком оттеснив противника от ноктиса, запутавшегося в собственных конечностях, Иван перехватил оружие двумя руками, перестал пятиться и даже попробовал перейти в атаку. Продолжалось его наступление недолго. Минотавр взвинтил темп схватки. Удары раз от разу становились все тяжелее, и наконец хваленая белая бронза не выдержала. Жалобно хрупнув, чешуйчатая полоса кистеня лопнула. Ее гибель с блеском подтвердила догадку Ивана: ноктиса «человекобык» не мог уничтожить в принципе. Белая бронза проходит сквозь ночное воплощение Имени абсолютно без вреда. А промелькнувшая метка на одном из победоносных клинков извещала, что вышел он прямиком из логуновской кузни. Второй меч, по-видимому, был его родным братом-близнецом.
Иван опустил руки и закрыл глаза. Смерть его не страшила. И не ее ли он искал, становясь имяхранителем? Обломок улыбнулся.
Мечи, стригнув воздух, коснулись его шеи. Кожу обожгло. Время остановилось.
Остановилось? Иван открыл глаза.
Взлохмаченный минотавр тяжело дышал. Маска сбилась на сторону, и он напряженно гримасничал, пытаясь поправить ее без помощи рук. Один рог загнулся, став похожим на кроличье ухо, другой отсутствовал вовсе. Иван, оказывается, действовал кистенем довольно удачно. К огромному сожалению, гордиться собой было преждевременно. Мечи все еще пребывали в опасной близости от его шеи. Клинки, которые он сейчас великолепно рассмотрел, формой походили на ползущих змей, а изготовлены были действительно из белой бронзы.
«Интересно, – подумал Иван, как долго это будет продолжаться? И, главное, чем закончится для меня? А для ноктиса?»
Стараясь не двигаться, он скосил глаза.
Ноктис опустился на корточки и увлеченно рассматривал здоровенного светляка, ползущего по кирпичному бордюру клумбы. Светоносная тварь была для него гораздо важнее имяхранителя, к чьему горлу приставил оружие странный незнакомец. Тюльпаны уже начинают отцветать, отметил Иван и вдруг изумленно приподнял брови и с нескрываемым восторгом хмыкнул. А когда любознательный минотавр мотнул башкой, попавшись на старый как мир обман, обломок молниеносно выбросил вперед руку…
Под маской скрывалось ничем не примечательное лицо мужчины средних лет, действвительно отдаленно напоминающее бычью морду, – грубое, с плоским покатым лбом и чуть искривленным на сторону широким и длинным носом, развитыми скулами, покрытыми короткой густой щетиной, скошенным подбородком и толстыми бледными губами. Впрочем, бледными у него оказались не только губы, кровь отлила от всего лица. Иван бил хоть и раскрытой ладонью, но от души. Обморок минотавра закончится не скоро.
Татуировки над бровью, сообщающей о наличии «предохранителя», у мужчины не было. Даже фальшивой. И значило это, что разделать Ивана «а-ля парная оленина на ребрышках» быкоподобному рубаке не мешало ничто. Абсолютно ничто. Не разделал, однако ж. Загадка…
Любознательный ноктис, безусловно, не мог обойти вниманием такую замечательную штуку, как мечи минотавра. Иван не препятствовал, наблюдая, как острия, убийственные для человека или животного, пронизывали плоть Имени без малейшего вреда, вызывая единственно взрывы восторга.
Собрав оружие, имяхранитель забросил расслабленное тело поверженного соперника на плечо и сообщил ноктису, что прогулка закончена. Ноктис не прекословил.
АРИНВчера. День (продолжение)– Ну и где он сейчас? – спросил Логун со зловещей заинтересованностью. Не хотелось бы Ивану, чтобы о его местоположении справлялись когда-нибудь таким тоном. – Сдох, что ли?
– Удрал, – сказал Иван. – Так прямиком с плеча и сиганул, что твой кузнечик. Сперва на забор, с забора – на дом. Я такой прыти не ожидал. Он ведь висел мешок мешком. А догонять… Я же при ноктисе был. Разве его бросишь?
– Так оно, конечно… – неохотно согласился Логун, но тут же сорвался: – Э-эх, Ваня! Связать его надо было, что ли! А, да чего теперь… – Он погладил пальцами плоскость лезвия одного из фламбергов, отметил: – Не новые, поработали. – Справился вполголоса: – Откуда ж вы взялись, такие красавцы?
