Артур Кларк - Рама Явленный
Но чаще всего заставляло себя вспоминать другое лицо – то, которое некогда представало перед ней в зеркале. Она согласилась с Симоной и Майклом, что другая Николь невероятно похожа на нее и являет собой полный триумф техники инопланетян. Правда, Николь не стала говорить, им о том, как странно встречаться с собой – только с более молодой. И как странно осознавать, что машина заменила тебя в сердцах и мыслях твоих же собственных потомков. Николь безмолвно следила за тем, как та Николь и Симона хохотали над спором, который много лет назад в Узле Симона затеяла со своей младшей сестрицей Кэти. Инопланетянка вспомнила подробности, уже забытые самой Николь. «Даже ее память лучше моей... Какое великолепное решение всей проблемы рождения и смерти... зафиксировать личность в расцвете сил и сохранить ее навечно, как легенду, по крайней мере для тех, кто ее любит».
– А как я могу убедиться в том, что Майкл и Симона, с которыми я говорила вчера и сегодня утром, действительно люди, а не имитация – столь же искусная, как и моя копия? – спросила Николь у Орла.
– Святой Микель сказал, что ты задала ему несколько тонких вопросов относительно прежней жизни Большого Майкла, – проговорил Орел. – Разве тебя не удовлетворили ответы?
– Но когда час назад мы погрузились в машину, я поняла, что часть информации могла оказаться в биографии Майкла, взятой с «Ньютона». А я знаю, что вы имеете доступ к этим данным...
– Зачем нам обманывать тебя? Разве мы когда-нибудь поступали подобным образом?
– А сколько еще детей Симоны и Майкла до сих пор живы? – меняя тему разговора, поинтересовалась Николь несколько минут спустя.
– Еще тридцать два живут здесь в Узле, – ответил Орел. – И более сотни в других местах.
Николь покачала головой. Она вспомнила хроники сенуфо: «И потомки ее распространятся среди звезд небесных»... «Омэ будет доволен», – подумала она.
– Итак, вы усовершенствовали процесс внематочного развития детей из оплодотворенной яйцеклетки? – спросила Николь.
– Более или менее, – ответил Орел.
И снова они летели молча долгое время.
– А почему ты никогда не рассказывал мне о Перводвигателях?
– Это было запрещено, по крайней мере до пробуждения... Ну а после того ты просто не спрашивала.
– А все ли верно в словах Святого Микеля? Про Бога, хаос и Вселенную?
– Насколько мы знаем, все устроено именно так. Во всяком случае, эти данные запрограммированы в наших системах... конечно, никто из нас никогда не видел Перводвигатель.
– А что, если вся эта история лишь миф, созданный более высоким интеллектом, чем ваш, в качестве официального объяснения, которое следует предоставить людям?
Орел помедлил.
– Такая возможность существует... Но сам я никак не могу этого установить.
– А можешь ли ты знать, не было ли раньше в твоих системах запрограммировано какое-то иное объяснение?
– Нет. Я не полностью контролирую содержимое моей памяти.
Николь пребывала в смятении. Периоды долгого молчания прерывались потоками явно нелогичных вопросов. Так, ей пришло в голову спросить, почему у одних Узлов четыре модуля, а у других – три. Орел объяснил ей, что добавляется Модуль Познания, примерно к каждому десятому или двенадцатому Узлу. Тогда Николь захотела узнать, чем именно характерен Модуль Познания. Орел ответил ей, что в нем скапливается вся информация об этой части Галактики.
– Это наполовину библиотека, наполовину музей, и там содержится огромный объем информации в самых разнообразных формах.
– А сам ты бывал когда-нибудь внутри Модуля Познания? – спросила Николь.
– Нет, – ответил Орел. – Однако мои системы содержат его описание...
– А могу я попасть туда?
– Живое существо может войти в Модуль Познания, лишь имея специальное разрешение.
Когда Николь заговорила снова, она спросила о том, что случится с людьми, которые будут переведены в Узел через день-другой. Орел терпеливо отвечал на сменявшие друг друга короткие вопросы. Выяснилось, что люди будут жить в жилом модуле совместно с несколькими видами разумных существ и что за ними будут внимательно следить. Симона и Майкл вместе с семьей получат возможность объединиться с другими людьми, перебравшимися в Узел, но сделают они это или нет – неизвестно.
Николь приняла решение за несколько минут, прежде чем они добрались до «морской звезды».
– Я хочу провести здесь только сегодняшний вечер и попрощаться со всеми.
Орел поглядел на нее с любопытством.
– А завтра, – продолжила Николь, – если ты сможешь получить разрешение, я хочу побывать в Модуле Познания... И пусть перестанут мне давать лекарства, когда я оставлю «морскую звезду»... Не надо спасать меня, если в сердце начнутся какие-нибудь неполадки.
Николь глядела прямо вперед – сквозь лицевую пластину своего шлема за окно челнока. «Мое время пришло, – сказала она себе. – Хватило бы только отваги не дрогнуть».
– Да, мама, – проговорила Элли. – Я понимаю, я _действительно_ понимаю... Но я твоя дочь. Я люблю тебя. И независимо от того, что кажется тебе логичным, меня не радует перспектива никогда больше не видеть тебя.
– Так что вы от меня хотите? – спросила Николь. – Чтобы они сделали из меня какую-то бионическую женщину, которая будет вечно толкаться среди вас, играть роль _гранд-дамы_, надуваться от важности и утомлять всех разговорами? Подобная перспектива меня не привлекает.
– Мы все восхищаемся тобой, мама, – сказала Элли. – Вся твоя семья любит тебя, и ты можешь потратить годы жизни на общение с Симоной, Майклом и их детьми... У тебя никогда не будет проблем с нами...
– Дело не в этом, – Николь развернула свое кресло и оказалась лицом к голой стене. – Вселенная – это постоянное обновление, – произнесла она, обращаясь столько же к себе, сколько и к Элли. – Все – личности, планеты, звезды, даже галактики – имеют свой жизненный цикл, и смерть должна последовать за рождением. Ничто не длится вечно. Даже сама Вселенная... Перемены и обновления являются важной частью всего процесса. Октопауки знали это очень хорошо. Вот поэтому-то они включили терминацию в качестве неотъемлемой части всей концепции возобновления общества.
– Но, мама, – отозвалась Элли из-за ее спины, – когда нет войны, октопауки заносят в терминационные списки лишь тех, кто не вносит достаточный вклад в свое общество, не оправдывает потраченных на него ресурсов... Нам же ничего не стоит сохранить тебе жизнь... а твои мудрость и опыт бесценны.
Николь улыбнулась.
– Элли, ты очень умная женщина, – проговорила она. – И я согласна с тем, что в твоих словах есть доля правды. Но ты полностью игнорируешь два главных элемента, определяющих мое решение... По причинам, которых ни ты и никто другой не может понять, мне важно самой выбрать время смерти. Я хочу принять это решение _прежде_, чем стану для вас обузой, выпаду из главного потока жизни, пока я еще пользуюсь уважением моей семьи и друзей. Кроме того, теперь я не вижу для себя места в мире, и поэтому не могу оправдать в своих глазах то мощное физиологическое воздействие, которое необходимо, чтобы я смогла функционировать не создавая всем сложностей... Словом, мне пора уходить, и это подтверждается многими факторами.
