Орда встречного ветра - Дамазио Ален

— Я не могу бросить клетку! Помоги мне!

Я бросилась на него, схватила за пояс, нас безжалостно швыряло шквалами ветра.

— Брось!

Он не заметил края хребта, и чуть не сорвался вниз, но удержался, застыв спиной к обрыву. Слишком поздно сообразил, где оказался. Я стояла перед ним, боясь пошевелиться, схватить его, не в силах крикнуть «брось!», я так хотела крикнуть, но не могла издать ни единого звука… Его подхватило очередным шквалом, и он повис в воздухе со своей медузой в клетке, вот его подняло на метр, потом на три, потом на десять, теперь было слишком высоко, чтобы отпустить веревку. Его уносило вверх очень быстро, и он не испустил ни малейшего звука, ни малейшего крика.

Δ

Не знаю, как я его вычислил. Привычка. Я шел прямиком на лагерь с облета вулкана. Довольный, что остался жив. Я от извержения вовремя на два километра на север ушел. А тут точка в поле зрения. Узнал его по красной куртке. Не зря он такую хотел. «Вы меня так быстрее в лавине отыщите», ну или что-то в этом роде, в духе Ларко, короче. Ну я по цвету и узнал. Он хватанул тепловой поток в конце извержения и его стрелой вверх понесло. Заледенеет. Внизу. Стрелка на девять. На краю хребта. Кориолис. Разумеется. Принцесса стоит, при формах, та еще штучка. Я согнул колени, поднял винты в позицию и вошел в термик…

— Держись, Ларкон!

Но только он меня не слышит, вертит головой во все стороны. Решил, что уже в раю, что ли? Над головой у него

медуза. Розовая, не очень крупная, но пожрать есть что. Кориолис снизу орет. Я б ее заставил покричать время от времени. Но вот Ларко у нас делиться не мастак. Она ему дорога. Да только меньше, чем его любимая клетка, судя по всему. Какого черта его наверх понесло? Он, если на глазок, за двести метров перемахнул. Замерзнет, тут без вариантов. А если замерзнет, то веревку бросит. Меня встряхнул адреналин. Я просчитал траекторию падения. Время переключать винты не было. Я их настроил под вулкан. Так чтоб меня тянуло вниз, если снизу будет сильно дуть. Принцип контраса, ничего особенного. Пахнет жареным, макака. Я встроился в поток в его надире, заблокировал винты, но вверх пошел слишком медленно. Ларко шел выше на тридцать метров, и медуза его вверх тащила, как на воздушном шаре. Его начало сносить в сторону. Главное, чтоб щупальца не трогал. Кориолис внизу орала. И ее понять можно. Схватился за щупальце. Рефлекторно бросил. Мертвым грузом пошел вниз. Я зародил арбалет. Все на рефлексах. Гарпун наготове. Выстрелил, не раздумывая. Попал. Рискнул. На обвязку сейчас возьму семьдесят килограмм камнем с неба. Крыло амортизирует шок. Спикируем на шестьдесят метров. Есть запас, должно пронести.

≈

Эрг его спас! Он его спас! Поймал на лассо, прямо на лету! Поверить не могу! С ума сойти, что он умеет вытворять на своем параплане! Он опустил Ларко на землю и сам рядом приземлился. Я сразу к ним бросилась, я так испугалась, ужас просто как я —

— Ты его…

— Такое случается, Кориолис…

— Я думала, что ты его…

— Что я, по-твоему, должен был сделать? Дать ему рухнуть камнем вниз с двухсот метров?

— …

— Легко думаешь попасть из гарпуна в движущуюся цель в свободном падении? Сама попробуй! Я целился в ягодицы. Он тогда был бы ранен, но живой.

— Ты его насквозь продырявил…

— Мне очень жаль.

Δ

Гарпун ему пробил грудную клетку. Он ко мне лицом был повернут. Я в лучшем случае мог ему в бедро попасть. Но я старею, это факт. В бою с Силеном я бы так не промахнулся. Но время идет. Теперь вместо спасенья — стыд. Но мне не перед Ларко стыдно, он бы здесь все равно долго не протянул, это и так чувствовалось. А вот перед ней стыдно. Да и еды он нам ловил как-никак. Кривой ветер… Да и любили у нас его вообще. Я, правда, так себе. Хотя иногда и меня повеселить мог.

)

Когда солнце рухнуло за горизонт, далеко за горами, на запад к лагерю Бобан, Арваля с нами больше не было, чтоб поприветствовать закат круговым знамением по воздуху, как того требовал его привычный ритуал. Караколь был мертв. Тальвег был мертв. Ларко… «Видеть, как умирают» — говорил мне отец. Видеть, как умирают… Я тогда ничего не понял. Мой крепко сложенный мозг, вся моя черепная коробка, все начинка, все винтики, все это, конечно, приняло информацию, папа, я понял, это будет очень тяжело, но я сильный… Он только посмотрел на меня, но настаивать не стал, наверняка понимал, что передать это невозможно. Зияющая дыра внутри. Разверзнувшаяся бездна. Сокольник вернулся с охоты с пустыми руками. Голгот ему все объявил про Ларко и спросил, хочет ли он

увидеть тело, перед тем как его похоронят. Дарбон спросил, что с остальными телами. И тут во мне что-то лопнуло, словно косточку щипцами раздавили. Чувство было такое, будто весь мой растекшийся от боли и страдания позвоночник вдруг снова затвердел от одного лишь упоминания об Арвале. Все швы треснули, я больше не держался на ногах, все вылилось прямо из легких, без слез, сухо, сухо:

— Я бросаю.

Эти два слова сами выпали из моего рта.

— Я тоже, — в оцепенении проговорила Кориолис.

— Я с вами, — сглотнул Дарбон.

— Я возвращаюсь с вами, — сказал Пьетро.

— Я тоже с вами, — пробормотал ястребник.

π

Ороси встала, не глядя на нас. Она тронула Сова за плечо, поцеловала в шею и сделала пару шагов по направлению к вулкану. Он снова был коварно и вызывающе тих. Голгот молчал. Думаю, если бы он открыл рот, Сов бы его прикончил. У нас совершенно не осталось еды. Последнюю фляжку масла допили сегодня в обед. Каждый по глотку. Даже муки не осталось, чтоб в сухомятку проглотить. Я сегодня утром мешок выбросил. Запасы подошли к концу. Мы тоже. Наша Орда пала. Нас оставалось девять. Продолжать контр без разведчика, без геомастера, без браконьера? Продолжать без крохи во рту? Это было немыслимо. Нужно принять стыд того, что выжил. Мацукадзе была права. Как я их теперь понимал. Мы перейдем мост обратно по технике Ларко. Спустимся с Бракауэрского столба на страховке. Мы прошли не дальше них. Ставить свой флаг? Смешно… В цирке ястреб наверняка сможет нам раздобыть сурка или полярную лисицу. Спуск можно выдержать и на голодный желудок, дотерпеть до цирка. Через три недели, если вести себя аккуратно и

внимательно, будем уже в Бобане. Там нас ждут Альма и Аои, и наверняка Силамфр, если он, конечно, перенес путь. Родители будут на седьмом небе. Нас всех ждет новая жизнь. Еще не поздно.

— У меня к вам есть предложение, — сказала Ороси, вернувшись.

Она вытащила все свои бабеольки и распустила волосы.

— Мы тебя слушаем.

— Мы это обсуждали, перед тем как выйти из Бобана. Не знаю, помните ли вы об этом. Я про тела погибших…