Аркадий Стругацкий - Том 2. 1960-1962
Быков подождал немного и спросил:
— Вы долго еще намерены идти к Сатурну?
— Долго, долго! — раздраженно сказал Юрковский.— Ты бы шел, Алексей, занялся бы чем–нибудь. Ничего с нами не случится.
Быков сказал:
— Иван делает профилактику.— Он помолчал.— И я тоже.
— Ты не беспокойся, Алешенька,— сказал Михаил Антонович.— Шальных камней нет, все очень спокойно, безопасно.
— Это хорошо, что шальных камней нет,— сказал Быков.— Но ты все–таки будь повнимательнее.
— Притормози, Михаил,— приказал Юрковский.
— Что это там? — спросил Быков.
— Турбуленция,— ответил Михаил Антонович.
— А,— сказал Быков и замолчал.
Минут пятнадцать прошло в молчании. Космоскаф удалился от края Кольца уже на триста километров. Михаил Антонович покачивал штурвал и боролся с желанием разогнаться посильнее, так, чтобы сверкающие обломки внизу слились в сплошную сверкающую полосу. Это было бы очень красиво. Михаил Антонович любил делать такие вещи, когда был помоложе.
Юрковский вдруг сказал шепотом:
— Остановись.
Михаил Антонович притормозил.
— Остановись, говорят! — сказал Юрковский.— Ну?
Космоскаф повис неподвижно. Михаил Антонович оглянулся на Юрковского. Юрковский так втиснул лицо в нарамник, словно хотел продавить корпус космоскафа и выглянуть наружу.
— Что там? — спросил Михаил Антонович.
— Что у вас? — спросил Быков.
Юрковский не ответил.
— Михаил! — закричал вдруг он.— По вращению Кольца… Видишь, под нами длинный черный обломок? Иди прямо над ним… точно над ним, не обгоняя…
Михаил Антонович повернулся к экрану, нашел длинный черный обломок внизу и повел космоскаф, стараясь не выпускать обломок из визирного перекрестия.
— Что там у вас? — снова спросил Быков.
— Какой–то обломок,— сказал Михаил Антонович.— Черный и длинный.
— Уходит,— сказал Юрковский сквозь зубы.— Медленнее на метр! — крикнул он.
Михаил Антонович снизил скорость.
— Нет, так не получится,— сказал Юрковский.— Миша, смотри, черный обломок видишь? — Он говорил очень быстро и шепотом.
— Вижу.
— Прямо по курсу на два градуса от него группа камней…
— Вижу,— сказал Михаил Антонович.— Там что–то блестит так красиво.
— Вот–вот… Держи на этот блеск… Не потеряй только… Или у меня в глазах что–то такое?
Михаил Антонович ввел блестящую точку в визирное перекрестие и дал максимальное увеличение на телепроектор. Он увидел пять округлых, странно одинаковых белых камней, а между ними — что–то блестящее, неясное, похожее на серебристую тень растопыренного паука. Словно камни расходились, а паук цеплялся за них расставленными голыми лапами.
— Как забавно! — вскричал Михаил Антонович.
— Да что там у вас? — заорал Быков.
— Погоди, погоди, Алексей,— пробормотал Юрковский.— Здесь надо бы снизиться…
— Начинается,— сказал Быков.— Михаил! Ни на метр ниже!
Взволнованный Михаил Антонович, сам того не замечая, уже вел космоскаф вниз. Это было так удивительно и непонятно — пять одинаковых белых глыб и совершенно непривычных очертаний серебристая тень между ними.
— Михаил! — рявкнул Быков и замолчал.
Михаил Антонович опомнился и резко затормозил.
— Ну что же ты? — не своим голосом закричал Юрковский. — Упустишь!
Длинный черный обломок медленно, едва заметно для глаза наползал на странные камни.
— Алешенька! — позвал Михаил Антонович.— Здесь в самом деле что–то очень странное! Можно я еще немножко спущусь? Плохо видно!
Быков молчал.
— Упустишь, упустишь,— рычал Юрковский.
— Алешенька! — отчаянно закричал Михаил Антонович.— Я спущусь! На пять километров, а?
Он судорожно сжимал рукоятки штурвала, стараясь не выпускать блестящий предмет из перекрестия. Черный обломок надвигался медленно и неумолимо. Быков не отвечал.
— Да спускайся же, спускайся,— сказал Юрковский неожиданно спокойно.
Михаил Антонович в отчаянии посмотрел на спокойно мерцающий экран метеоритного локатора и повел космоскаф вниз.
— Алешенька,— бормотал он.— Я чуть–чуть, только чтобы из виду не упустить. Вокруг все спокойно, пусто.
Юрковский торопливо щелкал затворами фотокамер. Черный длинный обломок наползал, наползал и, наконец, надвинулся, закрыл белые камни и блестящего паучка между ними.
— Эх,— сказал Юрковский.— С твоим Быковым… Михаил Антонович затормозил.
— Алешенька! — позвал он.— Вот и все.
Быков все молчал, и тогда Михаил Антонович посмотрел на рацию. Прием был выключен.
— Ай–яй–яй–яй! — закричал Михаил Антонович.— Как же это я… Локтем, наверное?
Он включил прием.
— …хайл, назад! Михаил, назад! Михаил, назад!..— монотонно повторял Быков.
— Слышу, слышу, Алешенька! Здесь я нечаянно прием выключил.
— Немедленно возвращайтесь назад,— сказал Быков.
— Сейчас, сейчас, Алешенька! — сказал Михаил Антонович.— Мы уже все кончили, и все в порядке…— Он замолчал.
Продолговатый черный обломок постепенно уплывал, открывая снова группу белых камней. Снова вспыхнул на солнце серебристый паучок.
— Что у вас там происходит? — спросил Быков.— Можете вы мне толком объяснить или нет?
Юрковский, отпихнув Михаила Антоновича, нагнулся к микрофону.
— Алексей! — крикнул он.— Ты помнишь сказочку про гигантскую флюктуацию? Кажется, нам выпал–таки один шанс на миллиард!
— Какой шанс?
— Мы, кажется, нашли…
— Смотри, смотри, Володенька! — пробормотал Михаил Антонович, с ужасом глядя на экран. Масса плотной серой пыли надвигалась сбоку, и над ней плыли наискосок десятки блестящих угловатых глыб. Юрковский даже застонал: сейчас заволочет, закроет, сомнет и утащит невесть куда и эти странные белые камни и этого серебристого паучка, и никто никогда не узнает, что это было…
Вниз! — заорал он.— Михаил, вниз!.. Космоскаф дернулся.
— Назад! — крикнул Быков.— Михаил, я приказываю: назад! Юрковский протянул руку и выключил прием.
— Вниз, Миша, вниз… Только вниз… И поскорее.
— Что ты, Володенька! Нельзя же — приказ! Что ты! — Михаил Антонович потянулся к рации. Юрковский поймал его за руку.
— Посмотри на экран, Михаил,— сказал он.— Через двадцать минут будет поздно…
Михаил Антонович молча рвался к рации.
— Михаил, не будь дураком… Нам выпал один шанс на миллиард… Нам никогда не простят… Да пойми ты, старый дурак!
Михаил Антонович дотянулся–таки до рации и включил прием. Они услыхали, как тяжело дышит Быков.
— Нет, они нас не слышат,— сказал он кому–то.
