Гарднер Дозуа - Лучшее за год XXV.I Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк
Но в тот день Радж перехватил ладонь Санджева, стиснувшую пакетик.
— Слушай, мы тут подумали…
Остальные робоваллахи: Суни, и Равана, и Скоростник! и Большой Баба закивали.
— Мы подумали, нам нужен кто-нибудь для мелких поручений — малость прибираться, следить за барахлом, бегать за покупками. Не хочешь взяться? Мы заплатим — только правительственными облигациями, а не в долларах или евро. Будешь у нас работать?
Дома он врал: описывал блеск, технику, классные, сверкающие бриллиантами штабы и хромовые покрытия, на которые он наводил ослепительный-ослепительный блеск, начищая их зубной пастой, как делали в старой деревне. Врать Санджева заставляло разочарование, а еще собственные наивные ожидания: слишком много сновидений о бесполых подростках в эластичных комбинезонах в скорлупе беспощадных боевых машин. Робоваллахи из 15-го легкого броневого и из Разведывательного кавалерийского-то есть конники — работали в дешевых складских бараках из гофрированного алюминия у старой коммерческой дороги, на задах новой железнодорожной станции. Они направляли свою волю через округи и провинции, сражаясь за Бхарата. Их талант был слишком большой редкостью, чтобы подвергать их риску в атакующих ботах «Райтеон» или в механических разведчиках «Айва». Никто из робоваллахов не возвращался домой в пластиковом мешке.
Санджев переминался с ноги на ногу в пыли у раздвижной двери, щурясь на утреннее солнце. Наверняка таксист перепутал адрес! Потом Радж и Скоростник! ввели его внутрь и показали, как они воюют в дешевых бараках. Сбруя с сенсорами, передающая движения, висела на упругих крюках, как марионетка на пальцах. Шлемы с зеркальными визорами — прямо как в японских мультиках — подсоединялись витыми кабелями. Одна стена барака была заставлена полупрозрачными голубыми куполами процессоров, на другой шелковисто блестели большие экраны, по которым бежали тысячи данных о ходе войны: о стычках, рекогносцировках, ударах с воздуха, о позициях пехоты и движении тихоходных снарядов, о минных полях, тяжелых броневиках и механических дивизионах. Приказы поступали на эти экраны из штаба дивизиона, от женщины-джемадара.[86] Санджев ни разу не видел ее во плоти, хотя робоваллахи отпускали шуточки о ней всякий раз, как она появлялась на экране, чтобы приказать провести разведку, вылазку или рейд. У противоположной стены, под сбруей с датчиками, стояли скрипучие кушетки, шезлонги, кулер с водой — полный, и автомат с кока-колой — почти пустой. Журналы с играми и девчонками валялись на бетонном полу между проводами, как мертвые птицы. Дверь вела в комнату отдыха, где были такие же кушетки, пара раскладушек и игровая установка с несколькими терминалами. За комнатой отдыха размещались кухонька и душевая кабина.
— Парни, ну и вонь здесь у вас, — сказал Санджев.
К полудню он вычистил все сверху донизу, сложил журналы стопкой по порядку, расставил обувь парами, а разбросанную одежду запихнул в черный пластиковый мешок, чтобы дхобиваллах[87] их выстирал. Он зажег палочки благовоний. Он выбросил прокисшее молоко и убрал еду в холодильник, поставил пустые бутылки из-под коки в ящики, заварил чай и выскользнул на улицу купить самосы, соврав, что принес их из дома. Он взволнованно смотрел, как Большой Баба и Равана влезли в боевую сбрую для трехчасового боя. Он так много узнал за одно утро! Каждый мальчик управлял не одним ботом — ИИ уровня 1,2 контролировали автономные процессы, такие как движение и восприятие. Пилоты скорее были офицерами и командовали целыми полками ботов. Обзор для них переключался от разведывательного аппарата к боевому боту, а потом к истребительному беспилотнику. И не было у них старых верных боевых машин с пулевыми пробоинами, любовно разрисованных граффити и украшенных самодельными демонами. Машины отправляли на войну потому, что те могли вынести ущерб, которого не выдерживали человеческая плоть и семьи. В «Кавалерии Кали» за месяц, по приказу джемадара и по потребности, сменялось до дюжины боевых единиц. Это было совсем, совсем, совсем не похоже на японские мультики, но ребята из «Кали» выглядели мужественными, крутыми и опасными в своей сбруе, хотя и возвращались каждый вечер домой к родителям, и работать на них, прибирать за ними, подавать им полотенца, когда они, потные и вонючие, забирались в душ после сеанса в боевой сбруе, было самым важным в маленькой жизни Санджева. Они были его детьми: только мальчики — девчонкам сюда хода не было.
— Болтаешься целыми днями с этими бадмашами, солнца не видишь — что в этом хорошего? — ворчала его мать, подметая перед очередным уроком крошечную гостиную в их квартирке под самой крышей. — Твоему отцу помощь нужнее: ему, пожалуй, придется нанять мальчика, а чего ради, если у него есть родной сын? У этих парней-роботов дурная слава.
Тогда Санджев показал ей деньги, которые получил за один день.
— Твоя мать волнуется, как бы тебя не обманули, — говорил отец, нагружая ручную тележку дровами для печи, в которой готовились пиццы. — Ты не горожанин. Я тебе скажу — не отдавай им слишком много любви: на солдат нельзя полагаться, хотя они в том и не виноваты. Все войны рано или поздно кончаются.
С тем, что осталось от денег, когда он отдал долю отцу и матери и положил немного на кредитный счет для Прийи, Санджев отправился на Чайную аллею и истратил сбережения на первый взнос за большие кожаные сапоги со стальными вставками и алым узором в виде языков пламени. Он гордо отправился в них на работу на следующий день. Санджев устроился рядом с водителем патпата так, чтобы сапоги были у всех на виду. Каждую пятницу он выплачивал долг владельцу магазина «Сапоги и туфли Бата», и к концу двенадцатой недели они целиком и полностью принадлежали Санджеву. За это время он купил себе и майку, и штаны из поддельного латекса (в настоящем латексе в Варанаси взопреешь), и значки, и ожерелье Кали, и гель для волос, и угольную подводку для глаз, но первыми были сапоги, сапоги прежде всего. Сапоги делают робоваллахом.
— Хочешь попробовать?
Вопрос был настолько простым и неожиданным, что не дошел до сознания Санджева, и, только собирая пакеты от чипсов (неряхи эти мальчишки), он сообразил, о чем его спрашивали. Голова у него пошла кругом.
— Ты что, об этом? — Кивок на сбрую, висевшую вроде содранной шкуры на крюке с проводами.
— Если хочешь… ничего особенного пока не происходит.
Ничего особенного не происходило почти целый месяц. Последнее волнующее событие заключалось в том, что какой-то умник из такого же барака в Дели пробил защиту «Кавалерии Кали» и чуть не выжег все программы. Большой Баба вдруг дернулся в своей сбруе, словно его ударил миллионовольтный разряд — позже Санджеву объяснили, что примерно так и было, — а потом биоконтроль сорвало (вроде как фейерверк в комнате, ого!), и парень забился на полу, словно в припадке падучей. Санджев первым подскочил к красной кнопке, и аварийная команда увезла мальчика в частную клинику для богатых. К тому времени, как Санджев вышел за консервами для ланча к дхабаваллаху,[88] ИИ разработал доппрограмму-патч против нового вируса, а Большой Баба уже валялся на своей кушетке и провалялся на ней три дня, страдая всего лишь легкой мигренью. Джемадар прислала пожелание скорейшего выздоровления.
