Джек Вэнс - Станция Араминта
— Нельзя быть столь легкомысленным, — сказала Лило, — Такие идеи ослабляют и разрушают поток логики. В Основах говориться, что случайные импульсы эволюции вызывают аномалии, которые мы должны исправлять. Наша цель извлечь из хаоса порядок. Помнишь Третий пункт Справочника? «Единство — чистота! Энергия — направление. Двойственность — столкновения, беспорядок и застой!»
Наполовину заинтригованный, Глауен изучал черты лица Лило, которые, так же как и у Заа, были красивыми и тонкими.
— Эти идеи твердо уложились у тебя в голове? — поинтересовалась Лило.
— Абсолютно. Двойственность для логики, все равно, что смерть для жизни. «Единство и противоположности» в широком спектре анализируют это положение, и вполне подходят для начинающих.
— А что ты подразумеваешь под «Двойственностью»?
— Это должно быть ясно даже тебе! Двойственность — это Великая Ересь, которая уводит нас в сторону от Полимантики. Во всяком случае, в двойственности доминирует мужское начало, а это ведет к полярности. В Прогрессивной Формуле, которой мы придерживаемся, сексуальную полярность следует игнорировать.
— И что ты по этому поводу думаешь?
— А мне не надо по этому поводу ничего думать. Символ веры Мономантики верен.
— Но как ты относишься к этому в личном плане?
Лило снова поджала губы.
— Я никогда не задумывалась. Самоанализ — это очень непродуктивное занятие.
— Вижу.
Лило бросила в его сторону косой взгляд.
— А ты?
— Мне нравится Двойственность.
Лило неодобрительно покачала головой, хотя, похоже, у нее на губах проскочила улыбка.
— Я так и подозревала. Ты должен принять Единство, — она снова бросила в его сторону взгляд, — Что ты на меня так смотришь?
— Мне интересно, что ты думаешь о себе? Мужчина? Женщина? И то и другое? Что-то неизведанное? Или что?
Лило уставилась на противоположную стену.
— Такие идеи не подходят для обсуждения. Иррациональная эволюция ослепила нас дуализмом; мы отбрасываем его в сторону всей силой нашей философии!
— Ты так и не ответила на мой вопрос.
Лило уселась уставившись в Справочник.
— А как ты рассматриваешь меня?
— Ты — определенно женщина.
Лило неохотно кивнула.
— Философски, я женщина, это так.
— Если ты дашь возможность отрасти своим волосам, то тебя даже можно будет назвать хорошенькой.
— Какие странные вещи ты говоришь! Это уже осознанный дуализм.
Побуждаемой всеми поколениями Клаттуков, чья кровь текла в его жилах, Глауен сел на койку поближе к Лило. Он бросила на него изумленный взгляд.
— Что ты делаешь?
— Хочу попробовать вместе с тобой начать изучать дуализм и посмотреть, как он действует. Это намного интереснее Мономантики.
Лило пересела на стул.
— Это самое необычное предложение, которое я когда-либо слышала!
— Тебя оно заинтересовало?
— Конечно, нет. Мы должны все наше внимание уделять одобренной программе, — послышался музыкальный звук, — Ужин. Пойдем. Мы пойдем туда вместе.
В столовой Глауену и Лило подали хлеб, бобы, и вареную зелень из выставленных в ряд больших железных котлов. Они сели за длинный стол. Там над своими тарелками склонилось еще около тридцати членов Семинарии.
— У тебя есть среди них какой-нибудь друг? — поинтересовался Глауен у Лило.
— Мы одинаково горячо любим друг друга и все человечество. И ты должен делать то же самое.
— Думаю, Мутиса трудно полюбить.
— Иногда Мутис вынужден быть деспотичным.
— И ты все равно любишь его?
Немного подумав, Лило сказала:
— Каждый из нас излучает свою долю всеобщей любви.
— Но зачем ее тратить на Мутиса?
— Шшш! Успокойся! Ты слишком шумный. По правилу в столовой должна стоять тишина. Многие из нас отводят это время для того, чтобы подумать или прояснить для себя какой-нибудь парадокс. И никто не хочет, чтобы его при этом отвлекали.
— Извини.
Лило взглянула на тарелку Глауена.
— Ты почему не ешь?
— Пища отвратительна. Бобы подгнили, а зелень подгорела.
— Если не будешь есть, то останешься голодным.
— Лучше быть голодным, чем больным.
— Тогда пошли, нет смысла сидеть здесь просто так.
Придя в комнату, Лило первым делом уселась на стул. Глауен сел на койку.
— А сейчас, — сказала лило, — нам надо обсудить с тобой Основы.
— Давай поговорим о чем-нибудь более интересном, — предложил Глауен, — Какой услуги хочет от меня Заа?
— Я не собираюсь высказывать предположения, — нервно дернула головой Лило.
— А кто позвонил ей по телефону и предупредил, что я приеду?
— Не знаю. А теперь в отношении книг. Я оставлю их в твое распоряжение. Так как они очень ценные, то меня попросили взять с тебя расписку, Лило встала и достала листок бумаги, — Постав под распиской свой знак и имя.
Глауен отмахнулся от расписки.
— Забирай обратно книги, мне они не нужны.
— Но они тебе необходимы для учебы.
— С этой комедией пора кончать, и чем скорее, тем лучше. Я — капитан Клаттук, полицейский офицер. Я провожу расследование. Как только я закончу свое расследование здесь, я сразу же покину эти стены.
Лило стояла и нахмурившись смотрела на расписку.
— И все же, подпиши эту бумагу, — распоряжение Заа.
— Ну-ка прочитай, что на ней написано.
Неуверенным голосом Лило прочитала документ:
— «Я, Глауен, признаю, что получил шесть книг, перечисленных ниже по заглавиям, — Лило перечислила названия книг, — с которыми я буду обращаться аккуратно и достойно, в соответствии с тем, чему меня учили. Я обязуюсь заплатить обычную плату за их использование Институту Мономантики, а так же заплачу разумную сумму за питание, ночлег и прочие услуги».
— Дай мне ручку, — сказал Глауен.
В нижней части листа он написал:
«Я, Глауен Клаттук из Дома Клаттуков, станция Араминта, Кадвол, капитан полиции и сотрудник ИПКЦ, не заплачу ничего. Я здесь нахожусь в качестве полицейского офицера, и выйду отсюда, когда мне это будет удобно. Любые требования на какую-либо компенсацию расходов должны предъявляться штаб-квартиру ИПКЦ в Фексельбурге».
Глауен вручил расписку Лило.
— Забирай книги. Я не собираюсь ими пользоваться.
Лило взяла книги и подошла к двери. Глауен прыгнул и встал в дверном проеме.
— Не вздумай закрывать дверь. Так как я теперь не учусь, то меня можно и побеспокоить.
Лило медленно вышла в зал, где остановилась и с озадаченным выражением лица обернулась.
— Лучше, все-таки закрыть дверь, — наконец сказала он.
— Мне это не нравится. В этом случае я чувствую себя пленником.
