Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Том 4. Больше чем огонь. Мир одного дня
Люди на панели попятились еще дальше или пустились наутек, когда Зурван зажал руками глаза и завопил:
— Свет! Свет!
Потом он упал ничком и замер.
— Вызовите «скорую», — сказал кто-то.
Он перевернулся, поморгал и с трудом поднялся на ноги.
— Нет, не надо. Со мной все в порядке. Просто голова закружилась. Я пойду домой. Это рядом. Не беспокойтесь.
Джефф Кэрд, шепча: «Свет! Свет!» — перешел по мосту через канал. Не доходя одного квартала до Вашингтон-сквер, он уже вполне окреп.
«Он ушел?» — спросил Тингл.
«Точно индеец, который сложил свой вигвам и растаял в ночи», — сказал Репп.
«Он чуть не забрал меня с собой, — сказал Чарли. — Бог мой! Этот свет!»
«Он был как меч, — сказал Дунский. — Сошел вниз, поддел Зурвана на острие и забросил его в пылающие небеса».
Голоса звучали слабо, но стали чуть погромче, когда открыли, что телом теперь управляет Джефф Кэрд.
«О Боже, — сказал Ом, — каюк нам теперь!»
«А ты взгляни на это иначе, — сказал Репп. — Зурван уже откинул копыта, а теперь Кэрд разыгрывает свою последнюю ставку. Мы еще снимем с него скальп».
Зурван не был уверен, взаправду ли он слышит эти голоса или они существуют лишь в его воображении. Не знал этого и Кэрд. Какая, впрочем, разница, воображаемые они или принадлежат таким же реальным, как он, людям. Главное то, что командует он — и он знает, что делать.
Он шел против усиливающегося ветра к высокой желтой трубе в углу парка. Там был один из входов в подземную систему транспортировки товаров, а также в энергетический и водный коллектор. Полоска рядом предупреждала, что доступ сюда имеют только работники Службы Чистоты. Но ни рабочих, ни органиков в форме поблизости не было, а немногие люди, задержавшиеся в парке, поспешно расходились.
Кэрд остановился. Вдали под дубом сидела одинокая фигура. Партнер, игравший с Грилем в шахматы, уходил, мотая головой. Гриль, видимо, просил его остаться, но тот предпочел ретироваться.
Кэрд медлил у входа в трубу.
«Ну, что там еще?» — слабо сказал Ом.
Вокруг кружились редкие листья, сорванные с деревьев. Ветер, прохладный, обещающий дождь, взъерошил волосы. Мимо пронесся велосипедист, усиленно работая ногами.
Гриль встал. Ветер развевал его длинные рыжие волосы и бороду. Он собрал в ящик шахматы, сложил доску. Кэрд бегом устремился к нему, крича — но ветер уносил его слова назад, будто конфетти.
Гриль обернулся, увидел бегущего Кэрда, засуетился и стал оглядываться по сторонам, словно ища пути для бегства. Потом овладел собой и остался на месте.
Глава 30
Кэрд замедлил бег и улыбнулся, показывая Грилю, что ничего плохого не замышляет. Подойдя поближе, он сказал:
— Я не органик. Не сейчас, во всяком случае. Я просто хочу поговорить с вами минутку, Янкев Гад Гриль. Не дольше, клянусь. У меня срочное дело, и надолго я вас не задержу.
Гриль немного пришел в себя и произнес глубоким сильным голосом:
— Вы знаете мое имя, но я вашего не знаю.
— Вам и не нужно его знать. Давайте присядем на минутку. Жаль, что вы убрали доску. Мы могли бы доиграть нашу партию.
— Нашу партию? — нахмурился Гриль.
Кэрд чуть было не сказал: «Я сделал первый ход: квартальный е2 — е4. А вы сделали такой же ход своим квартальным».
Этого хватило бы, чтобы Гриль понял, что перед ним его вторничный противник. Бывший противник из прошлого вторника. Но Кэрду хотелось, чтобы Гриль знал о нем как можно меньше.
«Ты и сам-то не больно знаешь, кто ты есть», — заметил Ом.
И Кэрд сказал:
— Я знаю, что вы дневальный. Но не тревожьтесь. Я не собираюсь вас выдавать…
Он посмотрел по сторонам. Пешеходов и велосипедистов становилось все меньше и меньше. Проехало такси с двумя пассажирами. Громовые раскаты приближались. Гроза распахивала свой темный плащ, показывая молнию.
Зеленые глазки Гриля сделались еще меньше, а тонкие губы превратились в узкую черту.
— Что вам нужно? — спросил он.
— Чтобы вы удовлетворили мое любопытство. Вот и все. Ответьте мне только на один вопрос.
«Ты спятил? — осведомился Ом. — А если органики явятся, пока ты тут дурь свою тешишь? Побойся Бога, Кэрд!»
— Если смогу, то отвечу, — сказал Гриль.
Возможно, Ом прав, и он, Кэрд, ненормальный. Возможно, в нем говорит вторничный органик. Но как бы то ни было, он должен знать, какие мотивы двигали этим человеком.
— Насколько мне известно, — сказал Кэрд, — у вас не было никакого видимого повода для дневальничества. Зачем же вы пошли на это?
— Если я вам скажу, — улыбнулся Гриль, — не думаю, что вы поймете.
«В любую секунду, — подал голос Репп, — в любую секунду из-за угла могут появиться органики. Может, их, конечно, не заинтересует, почему это вы двое сидите под деревом, в которое того и гляди ударит молния. Может, они не подойдут и не спросят вас почему. Может, они даже не попросят тебя предъявить удостоверение. Может, у них еще нет твоего словесного портрета».
— А вы попытайтесь, — сказал Кэрд.
— Вы имеете какое-нибудь понятие об иудаизме?
— Пожалуй, кое-какое имею. Я ведь знаю ваше имя, вы помните? И знаю, кто вы.
Гриль смотрел через столик на Кэрда, сжав коробку с шахматами так, что побелели костяшки пальцев.
— Тогда вы должны знать, насколько важно для нас соблюдение субботы.
Кэрд кивнул.
— И вы знаете, что правительство не запрещает нам ее соблюдать? Синагогу нам иметь не разрешается, но тут мы не одиноки. Ни одной конфессии не разрешается иметь свой храм, будь то церковь, мечеть или синагога.
— Государство нуждается в помещениях для жилья и промышленного производства, — сказал Кэрд. — Кроме того, религия — это разновидность вредного суеверия, противоречащего всем…
Гриль вскинул большую, поросшую рыжим волосом руку:
— Я не желаю дискутировать о причинах этого.
— Я тоже. — Кэрд поглядел по сторонам. — Это просто…
— Ну, неважно. Как я сказал, нам разрешено делать то, чего желал от нас Бог. Мы соблюдаем субботу. Ее полагается отмечать в седьмой день недели, с приходом сумерек в пятницу до прихода сумерек в субботу.
— Я знаю.
— Да, но вы не знаете, как важно для нас соблюдение древнего закона. Не правительственного, а нашего. Куда более древнего.
— Но ведь вам оставили вашу субботу.
Гриль оторвал руку от коробки и поднял палец:
— Да. Но древний священный календарь больше не соблюдается. Вместо того чтобы жить по горизонтали, мы живем по вертикали. В последний раз суббота праздновалась в понедельник. То есть праздновалась бы, если бы мы подчинялись закону штата.
