Альфред Ван Вогт - ФАТА-МОРГАНА 2 (Фантастические рассказы и повести)
— Отложим до утра, — предложил было Буслей.
— До утра? — удивился капитан. — Это с какой же стати? Ночь ясна, спокойна. Все рады-радешеньки делать что-нибудь. Нет, пусть уж тащат бот, нечего откладывать.
И бот потащили по мосткам, соблюдая все предосторожности.
Буслей и Смитс наблюдали за этим в бинокли. Когда бот протащили всего третью часть мостков, «Лидс» вздрогнул, словно получил мягкий толчок. Может быть, под ним прокатилась выросшая в неведомых глубинах моря волна и всколыхнула массивный корпус судна.
— Осторожнее с ботом! — крикнул в рупор капитан.
— Есть! — отозвался штурман, командовавший матросами у бота.
И именно в это мгновение произошло нечто непонятное и вместе с тем ужасное: в нескольких десятках сажен от парохода воды океана вдруг словно вспухли, встали холмом. Холм этот быстро, неимоверно быстро рос. Еще миг, и затрещали жидкие скрепы досок мостков, сами же доски оказались разбросанными во все стороны. Крик, треск ломающегося в щепы дерева, стоны и все смолкло…
Секунду спустя волна докатилась и до самого «Лидса», подняла его, поставив почти вертикально, положила на бок, потом пароход оправился и принял обычное положение.
Во время этой встряски Буслей был сбит с ног и покатился по палубе. Капитан устоял на ногах, но ударился головой о какую-то стойку настолько сильно, что на несколько секунд потерял сознание.
Опомнившись, Буслей закричал раздирающим голосом:
— Бот!.. Капитан!
Ни бота, ни матросов, ни мостков уже не было видно: их во мгновение ока поглотила зеленая морская пучина.
Только здесь и — там еще виднелись обломки мостков, да по временам по зеленой поверхности саргассов ходили, перекатываясь, мелкие волны. На небе, сделавшемся прозрачным, удивительно чистым и светлым, спокойно плыла багровая луна, безучастная свидетельница ужасной драмы.
И день, и два, и три, и целая неделя прошла над молчаливо стоявшим в Саргассовом море «Лидсом», не принося несчастному судну никаких перемен.
Разыгравшаяся трагедия окончательно убила у оставшихся матросов надежду на спасение и, что еще хуже, убила всякую энергию. Ничем нельзя было расшевелить упавших духом моряков и заставить их приняться за выковывание ножа, при помощи которого Буслей мечтал вывести из саргассов если не пароход, то хоть лодки с экипажем.
По наблюдениям капитана, саргассы медленно, но безостановочно плыли в северо-западном направлении, перемещаясь ежедневно на десяток километров. Плывя, они увлекали с собой свою жертву, — застрявший в водорослях пароход.
— Может быть, в этом наше спасение, — иногда говорил капитан.
— Это каким же образом? — спрашивал Буслей.
— Говорят, эти проклятые водоросли выдерживают только определенную и притом довольно высокую температуру воды. Попав в более холодные воды, они быстро умирают. А нас тянет именно туда, где имеется холодное океанское течение. Значит, можно рассчитывать, что некоторое время спустя водоросли начнут вымирать, распадаться, и тогда…
— А хватит ли у нас провизии и воды до тех пор?
— Кладовые у нас снабжены недурно, но все же припасы тают… Я и то уже распорядился, чтобы уменьшить рационы. Но матросы сердятся. Со дня на день жду среди них беспорядков.
Да, капитан Смитс не ошибся. Действительно, среди уцелевших матросов судна назревал бунт, и скоро он вырвался наружу.
Началось с того, что как-то днем матросы, окружив капитана, беседовавшего с Буслеем, закричали:
— Вы нас завели в эту ловушку, вы и выводите, как знаете!
Бледный, как полотно, капитан Смитс смотрел на обезумевших от тоски и ужаса людей, но не нахрдил слов для ответа.
Покричав, матросы разбрелись по судну.
На ночь Буслей и Смитс забаррикадировались в одной из кают, куда стащили все наличное оружие. Долго они не спали, но потом, убедившись, что матросы не думают о нападении, предались сну.
Вскоре их разбудил грохот и крики на палубе.
— «Лидс» движется! — воскликнул, вскочив со своей койки, капитан.
В самом деле, с пароходом что-то творилось: он тяжело переваливался с боку на бок, трясясь всем корпусом. Потом послышались странные звуки, словно кто-то шлепал по бортам и палубе огромными тяжелыми лапами. Несколько мгновений судно лежало на левом боку, потом оно опять выпрямилось и приняло нормальное положение.
Капитан выбежал на палубу. Там не было ни души.
— Что случилось?! — кричал капитан. — Эй, кто-нибудь! Куда вы попрятались, черти?!
На голос капитана откуда-то из угла выползли два обезумевших от страха матроса. Но они ничего не могли сказать, ибо и они проспали это время.
В конце концов капитану удалось добиться толку от одного из матросов. Это был судовой повар, итальянец Джорджанэ, болтун и хвастун.
По его словам, он ночью выбрался на палубу за несколько минут до толчков, испытанных судном, и он видел, как из-под водорослей поднялось какое-то колоссальное чудовище.
Оно приблизилось к самому судну, вползло на него, оставляя полтуловища в саргассах, кучами облеплявших это безобразное тело. Чудовище давило палубу своими огромными лапами, словно пытаясь перевернуть судно.
Рассказ был настолько фантастичен, что Смитс в бешенстве закричал рассказчику:
— Лгун! Трус! Подлый лгун! Ты пьян был, как стелька, и теперь сочиняешь небылицы! Вон с глаз моих!
Джорджанэ клялся и божился, что он действительно видел странное явление, но в то же время был вынужден признаться, что с вечера выпил вина.
— Убирайся! Чтоб мои глаза тебя не видели! — крикнул ему еще раз капитан.
И несчастный повар забился в какую-то нору.
Но, когда на палубе уже никого не было, Смитс шепотом сказал Буслею:
— Посмотрите, сэр, вот на это.
И он показал измятый борт, глубокие царапины на досках палубы, изломанные, исковерканные штанги перил.
— Вы думаете, что тут есть доля правды? — так же шепотом спросил Буслей. — Вы допускаете возможность существования какого-то гигантского чудовища, могущего будто бы одной тяжестью своего тела перевернуть такое большое судно, как наш «Лидс»?
— Что я думаю? — отвечал Смитс. — Спросите ваших ученых, допускают ли они возможность всего этого. Я знаю только, что игра наша проиграна. Мы не выберемся отсюда.
Буслей хотел что-то еще спросить у капитана, но тот уже повернулся и ушел в каюту.
Побродив еще некоторое время по опустевшей палубе, Буслей последовал его примеру.
Войдя в каюту, он увидел, что капитан лежит ничком, уткнувшись лицом в грязную подушку.
— Капитан!
Но моряк не отвечал.
А утром следующего дня произошло то, что уже можно было предвидеть: на палубе гремели выстрелы, раздавались крики.
