Яна Завацкая - Холодная зона
— Да достали меня историки эти! — Рей махнул рукой, — правда, сначала было лестно! Знаешь, когда меня оживили там, в Германии, я удивлялся, что не нужен никому. Никому будто не интересно, что было восемьдесят лет назад. А тут интересно всем! Даже слишком! А я ведь много рассказать не могу, кто я был тогда — так, богатый прожигатель жизни. Дурак дураком. Работу я нашел быстро — меня пригласили. Ребята настраивали автопереводчики, ну а я же не просто хорошо знаю немецкий и английский, я носитель языка, знаю сленги разные. Сначала скучновато было, а потом я со всеми познакомился, подружился, стал в работу вникать… Знаешь, прикольно машину чему-то учить! У нее психология интересная, у машины. Так я с год поработал, мне стало интересно — как вообще коды пишут, как это все работает. Ну вот и поступил на программирование. Школьное образование у меня признали, кое-что, правда, пришлось досдать.
— Вот это да, — задумчиво произнесла Ли, — знаешь, я совсем от тебя такого не ожидала! Как же так получилось — раньше же тебя ничто не интересовало!
— Я раньше один был, — подумав, ответил Рей, — понимаешь, с утра до вечера только один вопрос в голове — чего ты, Рей, хочешь, чем бы еще таким заняться, чего бы еще сожрать такого или посмотреть. А тут как-то вокруг тебя все делом заняты… и радуются, когда что-то получается. И сидят ночами, когда не получается. И ты просто заражаешься этим! Просто уже не можешь по-другому! Домой придешь — там общение с теми же ребятами, через Субмир или так встречаемся. Я здесь никогда не бываю один! Ну только если захочется — то можно, конечно.
Он хлопнул ладонью по столику, лючок в середине открылся. Рей перебрал кнопки и вынул из отверстия пластиковую бутылочку «Невского».
— Ух ты, класс, я тоже хочу! — захлопала в ладоши Мо.
— Выбирай!
Африканка вытащила из люка клюквенный морс, Ли предпочла обычную воду.
— Так ты теперь занимаешься лингвистическим программированием? Лингвопрограммы? Ты ведь уже, получается, на третьем курсе, уже есть специализация.
— Нет, не лингво, — Рей помотал головой, — у меня тут новая манька образовалась. Короче, занялся я диагностикой. Почти случайно! Вообще-то сначала я меня заинтересовали искины. Полтора века их создают — и все никак. Уже вроде бы на квантовых компьютерах должно получиться, и мощности давно превосходят человеческий мозг — а интеллекта нет, личности нет. Может, это и невозможно. Это многих интересует на самом деле, но это попса. Когда начинаешь углубляться в вопрос, понимаешь, что это ерунда. Есть много проблем чисто специальных, которые очень интересно решить. А возможен искин, невозможен искин — это все для фантастов, пусть они интерактивки пишут на тему страдающих бесправных роботов или порабощения человечества искином. Я отвлекся. Словом, попалась мне проблема медицинских диагностеров, там как раз очень близко к искину, думающая машина должна быть, но учить ее очень сложно. Вот уже год этим занимаюсь! Уже всю медицину изучил… С врачом одним подружился, — Рей вдруг слегка покраснел, и это не укрылось от бдительной Ли.
— С врачицей, — уточнила она. Рей махнул рукой. Провел по наручному комму пальцем, в воздухе возникла проекция — голофигура в рамке. Девушка была симпатичная, в веснушках, с копной буйных рыжих волос.
— Ника. Она мне помогала, ну и… живем в одной комнате, короче, уже три месяца. Хотел ее с собой взять, но у нее сейчас симпозиум на Таймыре.
— Словом, жизнь у тебя кипит ключом! — Ли весело улыбалась. Повернулась к Мо, — ну а ты как?
— Я… ну ты знаешь же.
В проверочном лагере Мо и Рей задержались на несколько месяцев — гораздо дольше, чем Ли. Ли, собственно, сразу увезли в Ленинград и проверяли уже там, одновременно с рапортами начальству о том, что ей удалось разведать. А вот Мо и Рею пришлось пострадать — допросы, глубинное сканирование на ментоскопе. Но наконец, Мо выпустили. Ей предложили на выбор места в нескольких школах-коммунах, ведь у нее не было даже школьного образования. Да ей и было всего шестнадцать лет. Мо выбрала единственное место в России — в Пензе, так как в России жила Ли, единственный знакомый ей человек во всей СТК. Правда, с Ли они с тех пор почти не виделись.
Некогда было! В школе-коммуне у Мо сразу появилась целая толпа близких и родных подруг и друзей. Через три года она получила школьный аттестат и ушла служить. Теперь, после армии, поступила в военное училище на отделение салверологии.
— Я знаю, но мне интересно — как там у тебя с семьей? Ты ведь все пыталась с ними связаться. Мы как-то не говорили об этом.
— Мне ответили из миссии, — сказала Мо, — разве я не говорила об этом?
Ли покачала головой. Мо вздохнула.
— Мать умерла. Но брат и сестра живы, живут все там же. Но как их забрать, я пока не представляю! Я вообще не понимаю теперь, почему они не бегут в Грецию ту же?
— Там же лазерная завеса, там сложнее, — предположила Ли, — мы-то, когда бежали, знали график отключений. Кирос знал.
— Ну и потом, у нас рассказывают все время, что в СТК — какой-то ад.
— Точно, — засмеялся Рей, — Холодная Зона! Когда я впервые увидел карту современного мира, мне объяснили, что в Холодной Зоне вообще не осталось людей… потом оказалось, что там есть какие-то террористы и концлагеря. Потом — что даже есть тоталитарные государства. Если бы я знал правду! Да что там — если бы мы все знали правду!
— Многие в Федерации может и не захотели бы сюда, — пожала плечами Мо, — те, кто что-то зарабатывает. Или думает, что со временем заработает больше. Там же свобода, индивидуализм, покупай, что хочешь. Все надеются разбогатеть. Мечтают. Так всю жизнь промечтают, и умирают базис-гражданами — зато с надеждой.
Дверь вагончика раскрылась, и приятный голос сообщил о прибытии в Озерки.
Здесь осталось совсем мало старых зданий, построенных при Первом Союзе и после него — и все они были отремонтированы и сверкали разноцветными фасадами. Большая часть высотных домов была снесена ударными волнами от недалеких взрывов — зараженная зона располагалась не так уж далеко отсюда. Теперь все спальные районы бывшего Петербурга были полностью перестроены — или находились в процессе перестройки.
Они миновали зеркальную стену районного Дворца Культуры, Ли глянула на себя и удовлетворилась собственным видом — подтянутая, стройная молодая женщина в военной форме со значком КБР, на работу полагалось являться в форме; уже слишком отросшие светлые волосы, молодое, симпатичное лицо с большими серыми глазами. Мо рядом с ней смотрелась контрастом — совершенно черные волосы, черная кожа, и тоже военная форма. Рей опять рассказывал о диагностических машинах и размахивал при этом руками.
