Дина Лампитт - Ускользающие тени
— Эти следы на трупе — они как будто оставлены колесами.
— Значит, на него был совершен наезд? — переспросил донельзя удивленный инспектор.
— Не совсем так. Причина смерти очевидна: внезапная остановка сердца от неумеренного потребления спиртного и наркотиков. Я исследовал содержимое его желудка, и похоже, он выпил столько водки, сколько хватило бы нескольким русским, к тому же нюхал кокаин — видите, какие у него ноздри?
— Тогда откуда эти повреждения?
— Понятия не имею. Это не следы шин автомобиля, велосипеда и так далее. Похоже, это более старинные колеса.
Инспектор, который терпеть не мог смотреть на трупы, взял себя в руки и склонился над столом:
— Никогда еще не видел ничего подобного! Но как могли быть оставлены такие следы?
— Колеса проехали по телу.
— И вы утверждаете, что наезд не имел отношения к смерти?
— Абсолютно никакого. Глупый парень убил себя сам коктейлем собственного изготовления. Человеческий организм вынослив, но до определенного предела.
— Попробуйте объяснить это парням с улиц.
— Они ничего не поймут.
Инспектор почесал выбритый подбородок.
— Меня почему-то беспокоят эти следы.
— Да, следы необычные. Но по этому поводу я ничего не могу добавить.
— Полагаю, мы никогда не узнаем, откуда они взялись.
— Согласен. Не хотите выпить?
— Неплохая идея.
— Отлично, тогда мне только нужно время закончить с этим. Увидимся у «Георга».
— Ладно.
Но пока инспектор шел к пивной, загадочные следы на теле мертвеца не давали ему покоя. Сознание того, что поскольку они не были причиной смерти, то их причину выяснять не обязательно, не успокаивало инспектора. Тем не менее загруженность и общая ограниченность человеческих возможностей так и не дали ему времени выяснить, какая тайна скрыта в этой, на первый взгляд, обычной смерти алкоголика и наркомана.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
Ради собственной безопасности, спокойствия на всю оставшуюся жизнь и ради детей, которых она могла бы еще произвести на свет, Сара Леннокс изо всех сил старалась забыть о том, что она убила человека, пусть даже случайно. Ибо, несмотря на то, что продолжительные поиски в парке, простирающемся до самой деревни, ничего не дали, шутовское лицо, повернутое к Саре с недоверием и испугом, никак не могло изгладиться из ее памяти.
— Это была галлюцинация, — утверждал Донни. — Мы оба вообразили себе этого человека.
— Но толчок — как мог быть он вызван несуществующим человеком?
Донни смутился.
— Знаешь, на это мне нечего возразить, разве что напомнить слова привратника о том, что это был браконьер. Боясь наказания, он умудрился встать на ноги и сбежать.
— Думаешь, это правда?
— Конечно, мы видели браконьера.
— В самом деле?
— Да, дорогая. А теперь забудь об этом случае. Если бы мы задавили человека, мы нашли бы его тело.
— Думаю, да, — ответила Сара.
Однако воспоминания продолжали преследовать ее вплоть до того дня, когда внезапно ей пришло в голову, что неизвестный мужчина, если только он не был существом из плоти и крови, как-то связан с ее давнишним призраком и что первая идея Сары о том, что незнакомец был просто эхом другого времени, была единственно верным объяснением. Если так, значит, она не сделала ничего дурного, просто в очередной раз стала свидетельницей странных событий, одного из испытанных в жизни видений.
— Ты веришь в призраки? — спросила она у Донни, который в соседней комнате укладывал свои вещи, готовясь к свадьбе и последующему отъезду в Лондон.
— Нет, конечно, нет, — он появился на пороге. — Почему ты спрашиваешь?
— Когда мы искали того человека, ты сказал, что это призрак.
— Я имел в виду иллюзию, порожденную сознанием.
— Тогда что такое «призрак»?
— Их не существует.
Когда он повернулся, чтобы продолжить свои дела, Сара добавила:
— Призрак — это иллюзия сердца.
— Что?
— Я говорю, иллюзия сердца. Уж поверь мне, я знаю об этом лучше, чем кто-нибудь из живущих на земле.
Ради собственной безопасности, ради спокойствия на всю оставшуюся жизнь и ради детей, которых она еще могла бы произвести на свет, Сидония Брукс была вынуждена отбросить мысль о том, что она в некотором смысле стала причиной смерти Найджела. По совету Финнана, который заметил ее озабоченный и беспокойный вид, она прошла курс лечения и почувствовала себя гораздо лучше. Будучи уверенной, что только необыкновенные личные качества заставляют ее винить себя в том, что сделал ее бывший муж, что, если бы она не была за ним замужем, он поступил бы точно так же с другой женщиной, Сидония вновь начала видеть вещи в их естественном свете.
— Он был одержимым, а такие люди часто начинают пить и употреблять наркотики, чтобы снять напряжение. Они не способны контролировать ситуацию, всегда видят ее оборотную сторону.
— Бедняги!
— Они сами бередят свои раны, Сидония. Никто в действительности не причиняет им вреда.
— Но разве все мы не таковы? Разве все люди в какой-то степени не являются злейшими врагами самих себя?
— В определенном смысле — да.
После столь утешающей беседы она отправилась гулять, и ноги сами привели ее к Холленд-Хаус. Сидония долго стояла в молчании перед развалинами особняка, пережившего несколько веков, и думала обо всех людях, которые жили здесь — обо всех их навязчивых идеях и опасениях, глупости и мудрости, тысяче ошибок, которые человечество совершает каждый день.
«Ничто не меняется и никогда не будет изменяться, — подумала она. — Самое большее, на что мы. можем надеяться, — что не слишком навредим себе».
Неужели другая женщина стояла на том же самом месте, захваченная теми же мыслями? Неужели ее любимый призрак предавался тем же самым размышлениям, в которые погрузилась сейчас Сидония?
— Сара, Сара, — прошептала Сидония, — спасибо тебе за все. За знакомство с графом Келли, за возможность узнать, как надо играть мою любимую музыку. Но самое большое спасибо — за то, что ты позволила мне увидеть себя. Для меня это было невероятно важно.
Посреди брачной церемонии Саре показалось, что она слышит голос. Она оглядела собравшихся, надеясь, что заметит отблеск рыжеватых волос, но увидела только старую леди Элбермарл, удовлетворенно кивающую головой, своих плачущих от счастья сестер Эмили и Луизу и двух малышек, сжимающих в ручонках розовые лепестки и рис, готовясь осыпать новобрачных.
Донни уже надевал кольцо ей на палец, и Сара повернулась к нему с улыбкой, счастливая настолько, что ей не нужны были слова.
— Леди Сара Напье, — прошептал он, иллюзия моего сердца.
