Вадим Громов - Пешки Сдвига
"Уберите от меня свои непристойности, пошляк... - Лихо старательно следила, чтобы между нею, и этой пакостью - было не меньше метра. - А, был бы здесь - Шатун; вырвал бы с корнем".
Уродец был раздосадован. Во всяком случае, гнилушечный провал пасти; шамкнул с определённым недовольством. "Шланги" начали втягиваться обратно: неторопливо, будто бы - нехотя.
"Мама, мама, что я буду делать? - Блондинка нисколько не обольстилась изменением ситуации, отнюдь. - Мама, мама - как мне выживать? Все так и норовят, обидеть беззащитную женщину... Не спорю, хорошо бы поймать эти "выскочки", да - воткнуть туда, где их сроду не было. Боюсь, что мне прежде воткнут".
Выход был только один - пускать в ход, свой дар. Нет, не на полную катушку; на одну десятую, чтобы расшатать уродца. Выиграть толику времени, и - атаковать. Другого шанса - нет. Если бы не эти, "скрытые угрозы", можно было попробовать ввязаться врукопашную, несмотря на то, что конечности уродца - имеют преимущество на дальней дистанции. Да, но кто сказал, что он умеет ими "работать" - как полагается? Что они не служат, лишь для подгребания того, что упало на землю, после атаки "шлангами"?
Но, всё равно - рисковать не стоило. Слишком красноречиво, поблёскивали влажным - серпообразные окончания "выскочек". Может, это - и не яд... Может - всего лишь, какая-нибудь парализующая зараза... Прочувствовать разницу между тем и этим, на себе - не было даже зачатка желания.
"Хоть бы булыжник какой кинули, что ли... - Лихо начала разрывать дистанцию, достаточную для того, чтобы за время концентрации - уродец не успел её достать. - Слюней, и пены - с трибун летит, больше чем надо; но толку с них - тьфу! Насколько я помню, Книжник как-то вещал, что гладиаторам - подкидывали всякую подручную утварь... Чего бы такого сообразить, чтобы наверняка? Чтобы убойно? А, вот это - пожалуй, пойдёт...".
Блондинка пробежалась взглядом, по натянутой со всех сторон - колючке; выискивая местечко, где она натянута особенно щедро, и - без ненужных провисов. Есть искомое!
Почти бегом, она бросилась к намеченному месту, приблизилась почти вплотную, остановилась. Уродец, чуточку сбитый с толку, неожиданной сменой поведения противника, дёрнулся следом.
Лихо ждала, быстро доведя себя до нужного предела, за которым - можно было приступить к активным действиям незамедлительно.
Пять метров, четыре, три... Тварь приближалась, Лихо почти физически ощущала, что "выскочки" готовы к новой попытке. Что ещё шажок, и - будет поздно...
Она отпустила все тормоза, всмотрелась; скорее даже - мазнула взглядом. Так, чтобы со стороны, не бросалось в глаза совсем уж явно; не привлекало ненужного внимания. Просто застыла на одном месте, на незначительный промежуток времени; будто собираясь с силами... Иметь в данной перипетии, лишний козырь в рукаве - будет совсем не лишним.
Всматривалась без особой ярости, буднично. Но, достаточно для того, чтобы уродец получил задуманную дозу. Чтобы ему, стало - не до схватки. По её личному опыту, после такого незначительного выброса негатива - отдача наступает не сразу: где-то через полчаса-час. Впрочем, думать о последствиях сейчас - нет смысла. Выживать надо, выживать; без оглядки на средства...
Из пасти гада, потёк мучительный стон; мускулистые конечности - страдальчески изогнулись, перекорёжились. Тело искривила хорошо видимая судорога страдания.
Лихо бросилась к уродцу, двигаясь по широкой дуге, держась настороже. Где гарантия, что даже при физической боли - "выскочки" не среагируют, как обычно? Глупо было бы налететь с разбегу...
Не среагировали.
Блондинка налетела сзади, обеими руками обхватила корпус твари; оказавшейся на удивление лёгкой, и - сделала несколько убыстряющихся шагов, в сторону колючки. Есть!
Старательно натянутая колючка спружинила, принимая на себя - вес гада. Лихо изловчилась, и пропихнула существо, головой - в просвет, между тонкими стальными нитями; отпустила. Заполошный визг "красавчика", всем весом повисшего на раздирающей плоть - человеческой придумке, с почти двухсотлетней историей существования; ввинтился в общий шумовой фон, перебил...
Блондинка отскочила назад и, начала работать ногами: жестко, с неприкрытым остервенением. Тварь пыталась освободиться, цепляясь конечностями - за проволоку; распарывала плоть, визжала всё надрывнее, нестерпимее. Лихо всаживала удар за ударом, чувствуя, как проминаются под подошвами ботинок - кости; и, первые бурые капли жидкости - начали падать на землю, насквозь промочив растительный покров тела уродца. Лезвие в ботинке, она не задействовала, зачем? - разуют ведь, супостаты; как только закончит, сразу и разуют...
Блондинка отпрыгнула на пару шагов назад: и, с подшагом - ударила боковым, целясь скосом рифлёного каблука - в центр спины, в позвоночник. Мощно, яростно, с поворотом бедра. Нога соприкоснулась с плотью твари, и провалилась вперёд, ненамного; на четверть высоты ботинка: но так - что всевозможные вопросы, о дальнейшей судьбе схватки, отпали сами собой.
Уродец повис испорченной марионеткой, лужица бурой жидкости, под его телом - всё увеличивалась. Не торопясь впитываться в землю, расползалась вширь. Лихо презрительно плюнула в неё, и, пошла к выходу. На трибунах, стояла гробовая тишина.
Остановилась возле, до сих пор запертой двери; покосилась на сборище здешних богов и тиранов. Сфинкс, подавшись вперёд, что-то доказывал Молоху; без фанатичного блеска в глазах, но - с бесспорно имеющимся нажимом. Правитель Мути, как-то неуверенно отмахивался, бляха на груди - съехала, уползла куда-то подмышку; придавая Молоху - вид несколько взъерошенный, неподобающий богу... Белобрысый не отставал, настаивая на своём, зло поджимая губы; роняя короткие фразочки, явно приходящиеся шизофренику - не по нраву.
Своего добился. "Небожитель" нерешительно кивнул, потом снова помотал головой, отменяя предыдущее решение. Сфинкс резко, безапелляционно; бросил ещё несколько слов, дожимая собеседника, до нужной ему фазы...
Молох тяжело, почти обречённо вздохнул; опустил веки, будто какие-то колебания - ещё присутствовали... Белобрысый смотрел на него, не отрываясь. Шиз, еле заметно шевельнул губами, добавив к этому - такой же, почти незаметный наклон головы. Сфинкс осклабился, с каким-то мстительным удовлетворением - устраиваясь в кресле поудобнее. Праздник продолжался.
Лихо встала на своё место: по пути назад - успев ободряюще подмигнуть Алмазу. Бог (настоящий конечно же: не это напыщенное убожество, находящееся в пределах видимости), конечно же - троицу любит: но исключения, как водится - ещё никто не отменял...
