Юрий Шушкевич - "Вексель Судьбы" (книга первая)
Авербах задал несколько никчемных уточняющих вопросов, словно желая потянуть время. Когда Алексей тщательно и подробно закончил на них отвечать, то он вздохнул и произнёс:
-- Я полагаю, господа, что задача, которую вы ставите -- трудна до чрезвычайности. Во-первых, в Национальном банке по определению могли храниться только фонды, принадлежащие государствам, религиозным организациям или монархам, но только не гражданским частным лицам. Вы же, месье Алексей, сообщили, что действуете как частное лицо. Или, быть может, ваша спутница -- царских кровей?
Алексей не стал переводить Марии только что употреблённое Авербахом выражение sang royal, сочтя его неуместной колкостью, и вместо этого бросил в сторону собеседника хмурый и усталый взгляд. Но тот, нисколько не смутившись, продолжал:
-- Во-вторых, депозитарий действительно был выведен из Национального банка перед самой войной. Он был именно выведен, а не переведён, как многие другие во временное альпийское хранилище, чтобы пережить там неспокойные годы. Ответственность за эти выведенные депозиты принял на себя консорциум частных банкиров. Из своего опыта я могу судить, что при транзакциях такого рода далеко не всё оформляется на бумаге. Наиболее ценная информация передается устно и, судя по вашим словам, ваш фонд вполне мог попасть именно в данную категорию. С тех пор прошло семьдесят четыре года, так что вряд ли сегодня у нас получится опросить хотя бы кого-то из очевидцев той операции. Однако даже если мы и разыщем следы фонда, то совершенно не факт, что он существует и дожидается вас. Поймите меня правильно, месье.
-- Извините, -- ответил Алексей нарочито холодно, -- но последнее требует пояснений. Фонд, как известно, был открыт именно в Швейцарии, славящейся традициями конфиденциальности и защиты клиентов. Как, простите, фонд мог попасть в чужие руки?
-- Мне грустно об этом говорить, месье, но к величайшему сожалению такое возможно. Незыблемость швейцарской банковской тайны -- это в большей степени всеми желанный миф, нежели реальность.
-- Разве?
-- Да. Не будет, наверное, большим секретом, если я скажу, что в годы войны специальные службы Великобритании и Америки разыскивали вклады и фонды, которые могли принадлежать нацистам или использоваться ими. Если после завершения войны они заявляли нам, что такой-то депозит был сформирован нацистами или работал на них, то мы, как вы понимаете, были вынуждены его раскрывать...
-- Господин Авербах, -- прервал его речь Алексей. -- Ведь вы говорите невозможные и чудовищные вещи! Вы разрушаете веру в финансовую честность швейцарцев. Как такое может быть? А если, допустим, я не наследник, а ловкий журналист, и ужа завтра ваши откровения разойдутся по всему миру? Или вы специально провоцируете меня?
-- Конечно же нет! Швейцарская система -- лучшая в мире, и в этом справедливо убеждены большинство людей. Но к сожалению, бывают и досадные исключения. Ведь те же частные банкиры, принимавшие на слово и веру ценнейшие активы, такие же люди, как и мы, люди из плоти и крови... Они могли допускать и, к сожалению, допускали непростительные по нынешним меркам ошибки, работая, к примеру, с преступными организациями, созданными Гитлером. Поэтому если информация о фондах, сделанных, скажем, руководителями гестапо, попадала в руки англосаксов, то те получали возможность нас шантажировать и иметь взамен сами понимаете что. Полагаю также, что подобными вещами не брезговала и советская разведка...
--...Которая действовала, как говорят, через третьи страны, -- неожиданно возвысил голос из своего глубокого кресла партнёр Майкл, после чего снова принялся перелистывать страницы.
-- Тогда куда же направлялись найденные и отобранные у банкиров чужие деньги? -- поинтересовался Алексей. -- Ведь насколько я в курсе, выплаты жертвам нацизма начали осуществляться лишь много лет спустя.
-- Мне об этом ничего не известно, мы можем только догадываться, куда они уходили...-- примирительным тоном ответил адвокат. -- Однако, друзья мои, не падайте духом! Я лишь набросал перед вами критические варианты, чтобы из состояния эйфории, типичной для всех наследников, вернуть вас на грешную землю. Между тем ваш фонд -- почему бы и нет? -- может быть, терпеливо дожидается вашего прихода.
-- Да, очень хотелось бы в это верить... Но вы могли бы что-то предпринять для его обнаружения?
-- Конечно. Более того, я скажу вам, что мы уже начали эту работу.
-- Хорошо. Тогда, давайте, поговорим о ней.
-- О чём именно?
-- О сроках, о гарантиях, о стоимости...
-- Да, разумеется! Но только не торопитесь, месье Алексей! В подобных делах любая спешка -- первейший враг успеха.
-- Мы готовы ждать, -- ответил примирительно Алексей, -- однако время у нас -- не безгранично. Хотелось бы поскорее приступить к работе. Насколько я понимаю, речь пойдёт о контракте с вами?
-- Возможно. Однако дайте нам подумать несколько дней. Я лично позвоню вам, как только обрету ясность по возможностям и срокам нашей работы. Уверен, что эти несколько дней вы сможете с пользой провести. Ведь вся Швейцария -- перед вами!
-- Спасибо, это на сегодня -- наше единственное утешение. Будем ждать от вас обнадёживающих известий! -- ответил Алексей вставая, чтобы попрощаться.
Покидая офис Авербаха, Алексей отказался от предложения воспользоваться автомобилем и вновь предпочёл пойти пешком куда глаза глядят.
-- Час от часу не легче, -- по прошествии времени сказал он Марии. -- Я уверен, что они просто разыгрывают нас или устраивают какую-то мистификацию, чтобы выжать всё, что мы знаем о фонде. Право, не ожидал я подобного от господ швейцарцев...
Мария остановилась, чтобы ответить шёпотом:
-- Возможно, друг твоего отца не ошибался, когда писал о том, что фонд является чем-то исключительным. Швейцарцы вполне могут об этом знать и, увидев нас, заключить, что мы -- мошенники, которые хотят завладеть чужими богатствами. В самом деле -- приехала на гастроли никому не известная молодая парочка...
-- Но мы же и в самом деле приехали сюда на твои гастроли! -- с горечью в голосе рассмеялся в ответ Алексей и, ускорив шаг, зашагал в направлении зеленеющего впереди парка Англе. Ничего другого, кроме как впустую тратить время и сжимать от бессилия кулаки, ему не оставалось.
-- Хорошо, пусть мы -- на гастролях, -- неожиданно согласилась Мария, остановившись напротив знаменитых цветочных часов. -- Между прочим, они сами отдали мне первое место, и два банкира из Берна оставили мне свои визитки. Позволь, я позвоню одному из них или обоим сразу. Пусть помогут, если обещали помогать!
-- Спьяну много что можно пообещать, -- буркнул Алексей, однако сильно возражать не стал.
Рассматривая протянутые Марией визитные карточки, он обратил внимание на фамилию, созвучную с известной на весь мир династией швейцарских финансистов и, поразмыслив, предложил позвонить именно ему. Было решено, что звонок они сделают в конце рабочего дня, что разговор на английском начнёт Мария и затем, посетовав на трудность в изложении сложных финансовых материй, попросит разрешения передать трубку Алексею.
