Дина Лампитт - Ускользающие тени
Курс лекций Финнана подходил к концу, основные вопросы исследований в Канаде были выяснены. Тем не менее, время от времени он задерживался в больнице до поздней ночи, и в таких случаях Сидония была особенно рада возможности пораньше закончить упражнения и подняться в верхнюю квартиру на остальной вечер. Иногда она звала в гости Дженни, иногда просто смотрела телевизор, но в большинстве случаев просто расслаблялась в уютной атмосфере квартиры, ложилась в постель и чувствовала рядом незримое присутствие Финнана.
Но сегодня, в перспективе предстоящего концерта в Уигмор-Холле, который Род устроил после того, как перечитал последние французские газеты, Сидония знала, что должна заставить себя упражняться до восьми часов, до прихода с работы ее соседей. Как назло, мысль о том, что Финнан в Эдинбурге и не вернется до завтрашнего утра, накрепко засела в ее голове, пока Сидония оставалась в музыкальной комнате, пытаясь не думать о том, что в четыре часа уже стемнеет.
Как и большинство лондонских парков, Холленд-Парк закрывался в сумерках, но аллея Холленд оставалась открытой, и Сидонию била дрожь при мысли о том, что только сад отделяет, ее от аллеи, где сейчас, возможно, бродит кто-то, ожидая возможности проникнуть в музыкальную комнату, как прежде. Забыть о своих беспокойствах, позволить музыке захватить ее до такой степени, что она не сможет думать ни о чем, кроме своей игры, в этот вечер казалось безнадежным делом. По спине Сидонии пробежали мурашки, отвратительное чувство вызывало в ней настоящее оцепенение. Решив не поддаваться ему, пока не придет нужное время, Сидония отправилась на кухню, приготовила себе кофе и вдруг обнаружила, что ей невыразимо трудно спуститься вниз по лестнице в музыкальную комнату.
— Я когда-нибудь рассказывал тебе о своих встречах с графом Алексеем Орловым? — произнес Донни.
— Любовником Екатерины Великой? Нет, не рассказывал.
— Мне довелось побывать в Санкт-Петербурге по делам службы, и однажды за ужином я познакомился с этим человеком. Видишь ли, я достаточно высок — шесть футов два дюйма, но рост графа оказался настолько внушительным, что я едва достигал головой его плеча. Он настоящий великан.
— Несомненно, это впечатлило мадам императрицу.
— Неужели ты способна на такие недостойные шутки?
— Вполне.
— Ах ты проказница! — воскликнул Донни и притянул ее к себе.
Леди Элбермарл одолжила им один из своих экипажей, но пара отказалась от услуг кучера и в большинстве случаев сидела рядом на козлах, а вожжи покоились в крепких руках капитана Напье. Пара покинула Лондон вчера утром, провела чудесную ночь в гостинице близ деревни Кенсингтон и теперь, поздним днем, направлялась повидать Холленд-Хаус — тайно и с почтительного расстояния.
— Ты уверена, что нас не пригласят посетить дом? — в десятый раз осведомился Донни.
— Полностью.
— Тогда как далеко мы сможем заехать, чтобы никому не попасться на глаза?
— Думаю, до самого поворота. Там мы постоим немного, чтобы успеть как следует осмотреться. В конце концов, у нас нет дурных намерений.
— А как насчет привратника?
— В Холленд-Хаусе еще служит наш прежний привратник, он, разумеется, откроет нам ворота. Можно, я буду править? Привратник должен узнать меня даже через столько лет.
— А он не сочтет это неудобным?
— Увидев, как я правлю лошадьми? Донни, не глупи. Сьюзен и я пользовались любой возможностью устроить скачки на аллее. Он привык видеть, как мы правим экипажами.
— Какое отличие от степенных шотландских нравов! — заметил капитан Напье.
— Если ты не перестанешь насмехаться, я пущу лошадей галопом, — пригрозила Сара, пока они подъезжали к массивным воротам возле парка.
— Я и не думаю над тобой смеяться, — вздохнул ее жених с отчаянным притворством и улыбнулся при виде того, как дружелюбно Сара поздоровалась с привратником и его женой, которые с поклонами и приветствиями медленно отворили мощные створки ворот.
Все это стало похоже на состязание между разумом и интуицией Сидонии. Рассудок ее уверял, что никакой опасности нет и быть не может. Она обошла всю квартиру, проверяя окна, снабженные прочными замками, накинула цепочки на двери музыкальной комнаты и коридора. Она решилась даже с отчаянно бьющимся сердцем осмотреть сад, убедилась, что садовая калитка заперта на ключ и на засов. И, несмотря на это, Сидония, подобно нервозной жительнице Нью-Йорка, не могла отделаться от симптомов страха.
Разумеется, легче всего было бы поддаться этому страху, прекратить упражнения и бежать в квартиру наверху, и хотя Сидония с каждой секундой убеждалась, что именно так она в конце концов и поступит, какая-то черта ее натуры, присущая Тельцу, не позволяла ей сбежать, пока напряжение не станет невыносимым.
— Если ты уйдешь сейчас, ты никогда не сможешь вернуться, — произнесла она в пустой комнате, и зловещая тишина поползла к ней из всех углов.
Сидония ухитрилась отнести в кухню кофейную чашку и принялась разыгрывать пьесу Генделя, но Гендель сейчас был бессилен ей помочь, и она решила прибегнуть к утешению прозрачных звуков сочинений графа Келли. Однако она по-прежнему напрягала слух, и ей казалось, что в мелодию вплетаются шаги людей, идущих по аллее Холленд, что каждый звук из сонного парка, усиленный в миллионы раз, достигает обостренного слуха, способного уловить, как паук сплетает свою паутину.
Но лучше всех этих звуков Сидония различала шаги Найджела, идущего по парку, приближающегося к ней, запертой в ловушку и ждущей в полном одиночестве. Конечно, это было невозможно, но впечатление, каким бы смешным оно ни было, заставило ее в тревоге вскочить. Она готова была бы стремглав броситься в квартиру Финнана, если бы в этот миг не зазвонил телефон. Думая, что это Финнан, почти плача от облегчения, Сидония подняла трубку.
Какими странными бывают воспоминания! Запрокинув голову, пока экипаж плавно катился по аллее вязов впечатляющей длины, Сара видела, что деревья остались такими же величественными и прекрасными, какими она запомнила их, что. подъездная аллея к дому, дороже которого для нее не было на свете, действительно была самой великолепной из всех, какие ей доводилось видеть.
— Тебе она нравится? — спросила она у Донни.
— Самое прекрасное место, какое только можно вообразить. Какое величие! Как тебе повезло, что столько лет ты провела здесь прежде, чем кончился Золотой век этого дома.
— Он еще воскреснет, — с уверенностью ответила Сара. — Я всем сердцем чувствую, что дни славы Холленд-Хауса еще не завершены.
— Да, его конец стал бы трагедией, — капитан Напье всмотрелся вдаль. — Похоже, надвигается гроза. Нам лучше поспешить.
