Василий Головачев - Мегаморф, или Возвращение Реликта
Сначала Ясен не придал значения его словам. Потом задумался. А когда после чаепития экипаж катера открыл совещание, его озарило.
Истома и Алонсо о чём-то спорили, а у него, образно выражаясь, зазвенела голова, как от удара билом по колоколу, потому что идея родилась просто сногсшибательная.
Он прислушался к шорохам пси-поля, ожидая реакции Нестора, потом вспомнил, что терафим сгорел, защищая хозяина от ментального выпада Госпожи, и пригорюнился. Всё-таки он уже привык считать это псевдоживое «существо» частью самого себя и опираться на его мнение.
– …проглотил, – услышал он голос Истомы.
Алонсо расхохотался.
– Нет, он просто задумался.
– О чём?
Ясен очнулся.
– Есть идея.
– Мы не сомневались, – теперь уже рассмеялась геянка. – Как в детской считалочке: есть идея у злодея погубить два разидея, говори скорей свою, я пойду его убью. А у тебя какая идея? Кого надо убить?
– Никого, – проворчал Ясен. – Алонсо, шнур Расия… ну, или Вайтлайна, может быть не прямым, а каким-то ещё?
– Не понял?
– Что, если он – окружность? Где-то на Равнине есть центр, где рождается пульсация свечения…
– И распространяется от центра как круговая волна по воде! – Алонсо хлопнул в ладоши. – Браво, сеньор Велич! Кланяюсь вам в ноги! – Он действительно поклонился. – Позор на мою седую голову, что я об этом не додумался. Ну, конечно, пульсация должна иметь начало, а где в данном почти плоском мире может находиться центр возбуждения вакуума? Правильно, на Равнине! Разворачиваемся!
– Подождите, объясните толком, – остановила его Истома. – Какой центр? Какая окружность?
Алонсо засуетился, начал объяснять на пальцах, какая идея пришла землянину в голову, а Ясен снова окунулся в толчею наплывающих со всех сторон ментальных полей и нашёл среди них близкие тёплые вибрации. Одна принадлежала отцу, другая матери: родители думали о нём.
На сердце стало веселей. Самые близкие люди находились далеко и в то же время были рядом, он в любой момент мог с ними поговорить и получить в ответ ласковую улыбку мамы и поддержку отца.
– Поняла, – перебила Истома словоизвержение учёного. – Надо было сразу лететь не сюда, к чёрту на кулички, а в другую сторону.
– Ещё неизвестно, существует ли центр реально.
– Вы же верите в это?
– Не только верю – понимаю, почему он должен быть. Но вам придётся запастись терпением, принцесса, потому что лететь нужно, может быть, не один час, и даже не сутки – месяц. Если не год.
– Не год, – эхом отозвался Ясен.
Спутники повернулись к нему.
– Объяснись? – потребовала Истома. – Что ты знаешь?
– Не знаю – чувствую.
– Что чувствуешь?
– Центр пульсаций недалеко… относительно, конечно. Если катер способен лететь со скоростью света, то долетим часов за шесть-семь.
– Диего?
– Максимальная скорость когга двести пятьдесят тысяч километров в секунду.
– Слышали? Кстати, почему ты раньше этого не чувствовал?
Ясен смутился. На язык просились не слишком приятные слова, но улучшить настроение Истоме они не могли.
– Она только что развернулась…
– Кто – она? – подозрительно спросила девушка.
– Флэшка… дедов фрейм.
– Почему так поздно?
– Не знаю.
– Не было необходимости, – поспешил поддержать коллегу Алонсо. – Такое бывает. И что же вам стало известно?
– Возможно, пульсации Расия… Вайтлайна порождает некий программатор.
– Так, так, интересно! Что за программатор? Такое впечатление, что вы читаете мои мысли!
– Фрейм не даёт прямого ответа, он был записан до Падения. В нём содержится лишь намёк на вероятный исход прежней Игры. Все известные Игроки должны были сойти с поля, если можно так выразиться, а тот, кто выиграл, опустил игровой комбинант в виртуальное пространство и запустил программатор.
– Кого запустил? – не поняла Истома.
– Не кого, а что, – сказал чрезвычайно взволнованный Алонсо; он прямо-таки лучился от счастья и не скрывал своих эмоций. – Комбинант – это интегральный узел, пересечение разнонаправленных физических процессов. Сеньор, вы не представляете, как я рад вашим словам! Я работал над этой темой долгие двадцать лет и даже придумал название – ПРОНС, то есть программатор невозможных состояний, а ещё лучше – ПРОФИ – программатор фундаментальных иллюзий. Победивший Игрок опустил нас в Большую Иллюзию, понимаете?
– Что вы имеете в виду? – недоверчиво проговорила Истома. – Великая Равнина – иллюзия?
– И да, и нет. Хотя по большому счёту – да!
– Что за бред! Ничего не понимаю!
– Зато мне теперь всё ясно. Где-то на Равнине торчит, так сказать, Ось Мира, которая служит задатчиком программ и которая реализует замысел победителя в форме Великой Равнины. Нам нужно добраться до ПРОФИ, то есть до Оси, и выключить программатор. Финита ля комедиа!
Истома вопросительно посмотрела на пилота.
– Это правда?
– Не уверен… в смысле, не уверен, что программатор задаёт фундаментальные параметры иллюзии. Скорее уж действительно он реализует невозможные состояния.
– Как можно задать то, что невозможно?
– Всё зависит от начальных параметров, – живо отозвался Алонсо. – К примеру, я могу пойти только в одну сторону, а невозможное состояние – когда я могу пойти сразу во все стороны! Реализовать это в наших условиях при определённом пакете физических констант невозможно, но могут быть и другие граничные параметры.
– Всё равно чушь! Короче, мальчики, у нас осталась лишь одна идея – лететь навстречу пульсациям Вайтлайна. Не найдём вашу Ось Мира, программатор, мать его! – будем решать, что делать дальше. Найдём – разберемся с ним по-серьёзному. Есть другие предложения?
Мужчины переглянулись.
– Нет предложений, – удовлетворённо кивнула девушка. – Диего, врубай свои генераторы на максимум!
– Слушаюсь, принцесса, – отозвался инк с интонациями Алонсо.
Учёный потёр ладонь о ладонь.
– Эх, выпить бы!
– Так в чём дело? У нас есть «скатерть-самобранка», закажем что-нибудь алкогольное для вас. Коньяк пьёте?
– Вообще-то я не употребляю алкоголь, но за успех безнадёжного дела выпью.
Истома поколдовала над программами кухонного комбайна, и вскоре в руках пассажиров катера, мчащегося над Великой Равниной невидимым сгустком полей и частиц, появились прозрачные стаканчики с горячей янтарной жидкостью.
– За нашу победу! – объявила Истома.
Это был, конечно, не настоящий коньяк, но иного не было, вкус настоящего знала только геянка, а для остальных не имело значения, что они пьют.
