Даниил Клугер - Новые времена (Записки здравомыслящего)
18 сентября (вечер).
Я ходил по комнате, натыкаясь на мебель, и дискутировал с зятем. То есть, в действительности я был в полном одиночестве. Харон отправился разыскивать сбежавшую жену, Гермиона занималась хозяйством. А я поднялся к себе - выпить рюмку коньяку и успокоиться. Но успокоиться не смог. Слова переполняли меня, я должен был выговориться. Мне представилось, что Харон сидит в кресле напротив, а я расхаживаю перед ним и говорю: "Вы критиковали нашего старого премьер-министра, обличали коррупцию в его окружении. И вы преуспели в том, что эти обвинения стали общим местом. Может быть, именно поэтому, когда появились марсиане, кроме кучки свихнувшихся идеалистов - извините меня, Харон, но это так - никто и не подумал вступиться за старую власть. Власть сменилась. Появились марсиане. И что же? Пробовали вы найти общий язык с ними? Не критиковать, но указывать - честно и принципиально - на их ошибки? Вам ведь позволили это делать! Вам даже предложили - цивилизованно, по-деловому. А что же вы? Со всей язвительностью обрушились на них! Каков результат? - я осуждающе покачал головой. - Марсиане ушли. Может быть, и из-за вашей позиции тоже. Они ведь считали вас элитой общества! Вы отвергли союз с ними. Каков итог на этот раз? Долгожданная свобода? Да ничуть не бывало! Просто нас, слабых и беззащитных, вы лишили хоть и небольшого, но стабильного источника дохода. Микроскопических средств к существованию. Тех самых, которых не обеспечите нам ни вы, ни вам подобные." Я замолчал, чтобы просто перевести дух. Воображаемый Харон, разумеется, не возражал. "Теперь появляется новая власть, - продолжил я тоном ниже. - Да, не идеальная. Да, может быть, в прошлом, преступная. Этой новой власти сейчас мало кто доверяет. Ей, помимо всего прочего, не достает опыта. И она пытается протянуть руку вам, опереться на вас, справедливо полагая, что вы поможете ей навести порядок в нашей несчастной стране. И что же вы? Отвергаете - с типичным интеллигентским презрением и высокомерием!" "И вы считаете, что народу нужны именно такие правители? - с обычным своим сарказмом спросил бы Харон. - Гангстеры? Вы верите, что они будут заботиться о нашем спокойствии и благоденствии? Вы правда так думаете?" Тогда я рассказал своему воображаемому оппоненту о разговоре с господином Никостратом, о фонде, созданном господином Лаомедонтом для поддержки нуждающихся. "Согласитесь, - сказал я, - согласитесь, Харон, ведь у этого человека в избытке есть то, чего так недостает вам. У него есть хватка, есть энергия, есть желание что-то реальное осуществить. Да, он шел против государства. Против общества. Но... вы ведь тоже были оппозиционером! Просто ваша оппозиционность - она наряжена в белые перчатки. А он... Что же, ему не хватало культуры, образования, он попросту не знал, куда приложить силы. И оказался в конфликте с законом. Так помогите ему! Направьте его силы в нужное русло!" Конечно, я не смог бы переубедить его - вот так, сразу. Но я бы сказал то, о чем думал давно. Я сказал бы: "Харон, вы всегда говорили о государстве. Об обществе. О народе. Но сами-то вы за этими абстакциями никогда не видели реальных людей. На самом-то деле вы не любили народ. Вы любили собственную любовь к этому абстрактному понятию. Вы не знали его практических нужд. Не знали, чего же в действительности хочет народ? Чего хотим все мы? Так я вам скажу. Мы хотим покоя. Понимаете? Покоя. Мы устали. Вы хотите вновь бороться? На этот раз с господином Лаомедонтом? Ладно. Боритесь. Только не прикрывайте это заботой о народе. Вы не знаете, чего он хочет. Вы думаете - реформ, новых властей, порядочного мэра? - я покачал головой. - Нет, друг мой. Мы хотим только одного - чтобы вы и вам подобные не трогали нас." На этом я остановился и выпил еще одну рюмку. А потом записал все это сюда, в дневник. Перечитал. Нет, я не буду говорить Харону всего этого. Никогда люди, подобные ему, не поймут нас. Никогда. Что ж, пусть поступает, как знает. Хоть он и член нашей семьи, но имеет свою голову на плечах. Пусть выступает в своей газете против господина Лаомедонта, пусть обличает его прошлое (как-будто это прошлое для кого-нибудь является тайной!). А я буду голосовать за господина Лаомедонта. Я хочу хотя бы под конец жизни почувствовать, что такое покой и уверенность в завтрашнем дне. Мне почему-то кажется, что только при новом мэре я смогу это почувствовать. Странно, но сейчас я чувствовал удивительную легкость. Выпил рюмку коньяка и лег. Надо бы на днях навестить предвыборный штаб. Узнать - что да как. Почитать предвыборную программу, послушать. Кстати, показать эту запись. В конце концов, почему бы и нет? Я ведь писал это искренне, от чистого сердца. Я действительно так думаю. Интересно, могу ли я расчитывать на помощь от нового Фонда? И где, наконец, Гермиона?
