Адвоинженер - Из коридора в коридор или секрет маленькой Амалии
– Очень приятно, а мы «Неразрушающий контроль» – ничего не разрушаем, но всех контролируем
– Могу я присесть?
– Сделайте одолжение
– С музыкой поедем?
– Под вальс, профессор.
– М-да, «Амурские волны» сейчас бы не помешали.
– Море волнуется, раз, море волнуется, два, и… вуаля, маленький глоток Амура, не угодно? Чтоб освежить милые сердцу воспоминания. Былое и думы, так сказать.
– Не откажусь, премного благодарен. У меня в кульке кое-какая снедь припасена – редисончик, лучок, пара помидорчиков, вареная картошечка, яйца в крутую. Прошу… без всякого стеснения, налетайте.
Ничто нас в жизни не может… вышибить из союза. И снова, в который раз, под давлением свободы отступили тягостные обстоятельства. Они нас под страхом жизни в автобус, а мы уже и стол накрыли, и познакомились, и гитару настраиваем.
– Ребята, дорогие мои, – горячился чуть потеплевший Зильберман – говорю вам, как человек, переживший и многое, и многих – теоретическая физика и сами теоретики – есть источник всех бед. Они аморальны, поскольку не ощущают запах пороха, лишь цифру об эквиваленте. Ему (теоретику) все божья роса – что спичкой чиркнуть, что атомную бомбу предложить к накачке.
– А Вы, профессор, Вы сами кто, неужели экспериментатор?
– Я…, я – это совсем другое дело, я – теоретик, но… Давайте, лучше выпьем за союз!
– Меча, орала, нерушимый?
– Нет, нет. За союз между людьми разных взглядов. Теоретики, где вы? Слышите, я вас, *****ов, прощаю и пью за вас, придурков, не чокаясь, как на похоронах!
Постепенно хмурое утро и заспанность на лицах исчезли, в салоне стало весело и шумно.
– Ребятки, пойдемте к нам.
– Давайте, Вы поближе подходите.
– Ой, у Вас гитара есть, – хорошо-то как. Петь будем?
– И петь, и пить, и целоваться…
– У нас Машка поет, заслушаешься. Мария, давай, сюда скорей, тут у ребят гитара!
Вадяй с гитарой был, как король на именинах. Что тут поделать – молодость.
– Маша, что петь будем?
– Стоп, люди, у меня предложение. Вадя, внимание, в честь профессора Зильбермана и его друзей из отдела квантовой оптики, исполняется танго " Утомленное солнце». Маша, готова? Тогда, с первой цифры в си-бемоль мажоре, вместе с евреями, поехали…
…Утомленное солнце нежно с морем прощалось, в этот час ты призналась, что нет любви…
Пела Маша, пел Вадя, пел Сява, пел профессор Зильберман, пел автобус, уносящий всех в приют для инакомыслящих и приговоренных. Нет, скорее, это пела сама жизнь, которая цепляется за всякий повод, чтобы расцвести. Не важно, где и когда – на руинах вымышленного царства, в окопах Сталинграда или вблизи точки абсолютного нуля.
Накануне испытаний
Прибыли, расселились, получили комнату в дощатом домике. Инструктаж провели, выдали пакеты индивидуальной защиты, взяли подписки, отказы, все дела. Потом привезли на «установку». М-да, родина не пожалела средств на дело мира. Куда там доктору Зло – жалкое ничтожество, дешевый фраер.
Снова ангар, снова номер, снова инструктаж… однако, секретность. Объявили, что на установке действует сухой закон, что нарушение влечет…
Господи, когда уже эти идиоты, начнут с реальностью считаться. Людей, которых сюда привезли, никто за живых-то не держит. Но пить нельзя, нарушение грозит дисциплинарной мерой.
Вадя со страху сразу к фляжке приложился. Капитан, который инструктаж проводил аж, присел.
– Что вы себе позволяете, немедленно прекратите, я приказываю сдать…
– Бабе своей приказывать будешь, ублюдок – Сява порой забывал куртуазность – слышь, мудила, еще раз вякнешь не по делу, сожгу на*** первым же выстрелом, усек. Нам тут терять нечего, на одного козла меньше будет.
Капитан просто дар речи утратил:– Я, я… вызову наряд… Сява для закрепления материала приблизился вплотную. Капитан побелел. – Пей, сука, за наше здравие!! Тот послушно отхлебнул.
– Парни, я же при исполнении, вы че, я-ж по-службе…
– Как звать? – рявкнул Сява.
– Игорем буду
– Вот что, князь. Ты тут веди себя скромнее. Иначе, сам понимаешь. Инструкцию блюди, но не усердствуй. Меня сдашь – оглянуться не успеешь, как приставлен будешь… к награде, что всего дороже. Пока свободен, если че, докладывай, лады?
– Так точно!
– Иди, и хорошо служи, родной, но помни – ты за все в ответе.
Так решились проблемы с дисциплиной, с досмотром и с пьянкой на рабочем месте. А говорили, что военные плохо соображают. Нет, не соглашусь. Вот, например, капитан – оказался очень смышленым.
Рабочие места нам организовали в непосредственной близости от входа в силовой блок первого каскада. Обустроились быстро, благо аппаратуры вокруг стояло немеряно. И наша, и не наша – теперь какая разница. Собрали что смогли, отгородились стенками из аппаратов. Уют на работе – первое дело.
Отобедали в столовке, размещенной в павильоне. Прям, как в парке культуры. Сява острым взглядом нашел слабое звено в цепи работников кухни и… вышел с закусоном. Талант! Под конец дня присели, хлебнули
– Не нравится мне это место – сказал Вадя – неуютно как-то
– Ага, бабу некуда пригласить. Придется вспомнить детство.
– Так, группа, у меня есть два слова по секрету. Кроме рабочих чертежей имеется еще бумажка.
– Бля, какого хера они молчали раньше
– Сява, это не они. Это другое.
Я в двух словах объяснил суть. Нам нужно установит рамку постоянного тока, присоединить ее к автономному источнику, и замаскировать под защитный экран
– Ща, сделаем.
И правда, не прошло и получаса, как все было готово.
– Эй, начальник, попробуй, отыщи.
Среди многих сотен проводов, тысяч единиц различных приборов, железа всех размеров и мастей, тонкую рамку найти не удалось.
– Смотри, тумблер сюда вывели. Порядок, лови себе свою Амалию
– Молодцы. Объявляю перед строем бла..
– Хорош ****еть, налито, ждем тост, начальник
– За… а, давай за то, что вместе пропадаем, никак пропасть не можем до конца.
– Не ссы, Вадяй, прорвемся, у меня предчувствие, что все ***ня, твое здоровье
Сявин неистребимый оптимизм оказался, как нельзя кстати. Я смотрел на него и удивлялся в который раз. Откуда в нем это презрение к опасности. Казалось бы, прижали, руки заломили… Ан, нет! Наш Сява вне унынья, и волю не парализует страх. Куда-то бежит, снимает баб, кого-то ****ит, выпивает – живет по-полной, не ведая сомнений, не считаясь с угрозами. Вы сами слышали – ***ня, пожалуй, лучше и не скажешь.
