Адвоинженер - Из коридора в коридор или секрет маленькой Амалии
Вечером, за кружкой доброго «НК», Сява высказался:
– Чесс говоря, не врубаюсь, куда тестер подевался!
– Забей, списали и лады. Найдется как-нибудь
– Ну, я же не дебил. Поставил на магнит, ушел, вернулся – амба. Что за херня…
– А помнишь, Вадя пропадал. Мы в ванную его вложили, он был без признаков дыхания, чуть вышли на балкон курнуть, вернулись – ванная пустая.
– Он Q (x) искать пошел…
– Ага, тогда его «Сибирская» добила!
– Не, плавленный сырок в томате.
Но на следующий день пропал другой тестер. И тут нас заколбасило всерьез.
– Это уже не смешно!
– Сява, не пори горячку, попробуй думать головой.
– Специально, сука, положил на то же место. Ушел, вернулся – ни хуя. Марксизм и мистика в квадрате!!
– Все успокоились. Тут дело круче, чем марксизм. Похоже, что-то лезет.
– Понятно… вернее непонятно кто, но с****ил два прибора
– Короче, спишем под шумок на Вадю.
– Я шел, упал, очнулся… как всегда?
– Вадяй, не время класть поклоны, что думаешь?
– Похоже, – то оно.
– Кто, нелинейность?
– Нет, чужое поле…
– Вадяй, ты бредишь, акстись, родной, откуда?
– Я чувствую его. Напомню техника, который страшный суд увидел.
– Апостолов он видел.
– Корона, как корона – огни святого Эльма, – свят, свят, свят.
– И в майский день июньская гроза. Нечисто, братцы, надо много думать
Ягодки начались потом, на полигоне.
Парк культуры и отдыха им. Клары Цеткин
Что за чудо эта натура! Почему лес, который вырос сам по себе, вне пятилетнего плана, так хорош в любое время года и при всякой погоде. Ведь никто не утверждал архитектурно-планировочных заданий, не согласовывал проект, не подписывал разрешений на вырост и не сдавал государственной комиссии объект, готовый к эксплуатации. Надо воздать и первому в мире государству рабочих и крестьян, которое сделало все, дабы лесу было не скучно. Можно сказать, попыталось оживить тайгу – придать ей советского лоска, отправив туда не перевоспитание миллионы любителей дикой природы.
Мы, как люди ограниченные в перемещениях, любили прогулять по парку, окунуться в неспешное существование и ощутить иной порядок бытия. Здесь одиночество человека выглядело органичным, естественным и необходимым.
И правда, трудно представить, чтобы лес приветствовал демонстрации в защиту мира или митинги в поддержку угнетенных тружеников, изнывающих под игом капиталистического рабства. Но человека, одиноко идущего по аллее, человека размышляющего, задумчивого, несуетного, лес принимал как родного.
Почему? Бог его знает, может быть, единство мира и мировосприятия для леса не содержало никакой загадки, было, как само собой. А может быть, ему был ясен замысел творца в силу самого факта существования. Зачем рефлексия, когда проект судьбы известен и смерть лишь элемент задуманного цикла.
Накануне отправки на полигон, я решил нанести визит зеленому другу. Не в ущерб зеленому змию, конечно, но в равновесие. Лес вел себя скромно, будто не желал докучать своим присутствием тому, кто сам пришел тихонько.
Господи, сколько странностей совершает человек, имеющий в запасе немного времени и массу заблуждений. Я – главный, первый на земле. Зачем тебе это, родной? Слыть первым средь всего, что вне тебя лежит, тобой не создано, и лишь возможность уничтожить – есть причина самовознесенья. Вера в то, что все создано в подлунном мире для и во благо человека, ничем не отличается от любой другой веры. Я верую, а значит, не нуждаюсь ни в оправдании, ни в доказательстве. Я верю в то, что иерархия понятий тождественна природному проекту – я царь, а значит господин, и с Господом стою в одной упряжке, на дружеской ноге, к примеру.
Так и тебя, родной, не обойдет проект. Ты думал, что проект для леса создан, что ты иной, ты не трава – ошибся в главном, пока живой – ты для проекта равен лесу. Тот кубометры должен нарастить, а ты произвести работы – спилить, на тачку погрузить, доставить в срок, и сгинуть. Выполнил родиной поставленную норму – избавь нас от хлопот – умри, исчезни с горизонта, исключись – теперь ты для проекта лишь обуза.
Я пытался думать о предстоящих испытаниях, о том, что аномалия не дремлет, об Ирине, о странной суете вокруг дивана… Не получалось – лес мешал.
Отринь все лишнее, когда наедине, когда не подчинен причинам, лежащим вне тебя, ну ощути свободу, наконец, или подумай о любви. В единстве с миром, и только так, душа не чувствует ущерба, но…
Йо-хо-хо, пятнадцать человек на сундук мертвеца… и цель оправдывает средства, и надо быть сейчас, и действовать спешить – вина, мой друг, вмененная себе за благо жить сегодня, сильнее Фауста, поверь.
Переговоры
– Слава Богу, Вы здесь. Хорошо, что успел.
Передо мной стоял Квятковский.
– Мне необходимо с Вами поговорить.
– К услугам Вашим, весь внимание…
– Скажите, что Вы знаете об аномалии?
– Ничего.
– Бросьте, не тот момент!
– Послушайте, я бы предпочел не играть в шпионов. Если есть, что сказать, говорите. Нет – прощайте.
– Извините, взял неправильный тон. Хорошо, давайте я начну иначе. Скажу прямо, – Вы мне кажитесь человеком проницательным. Поэтому я предположил, что Вы о многом догадались самостоятельно. Например, о том, что существует группа людей, крайне заинтересованная в Вашем сотрудничестве. О том, что эти люди не без основания предполагают существование аномалии поля при приближении мощности накачки к пороговому значению. При этом, Вы, как всякий разумный человек, не знали с кем и о чем можно разговаривать без ущерба для себя и других. Я правильно рассуждаю?
– Допустим, в Ваших словах есть рациональное зерно. Но… сами понимаете, мне проще молчать и слушать, так что… продолжайте
– Спасибо. Мы пытались понять, видели ли вы что-нибудь. Но Вы умело уклонялись. Потом, нам на секунду показалось, что Вы подали сигнал к общению – огни святого Эльма, связь с Ириной, два акта на списание приборов…
– Я проверял свои предположения.
– Ага, я так и думал. Кивните – видели огни?
– Не видел, слышал пьяный бред насчет апостолов
– Прибор, что с ним?
– Разбился.
– Я знаю теорему «шел, упал, очнулся».
– Не знаю, что с прибором, отсутствует прибор, исчез. Подозревал, что кто-то шутит так, а может, хочет возбудить контакт – мол, мы же говорили, что есть оно – вы нам не верили, смотрите сами.
– Доходчиво и остроумно. Не возникало ли иных гипотез?
– Была одна – чужое поле.
Квятковский, аж, присвистнул – Во как, и кто-ж такое ляпнул, если не секрет.
