Вениамин Яковлев - Дневники Трюса
Жалкое аутсайдерство, и опять я за порогом доступной черты. Интересно, Гнутый и шеф казармы тоже дают содрать с себя кусочек кожи?
- Нет, - отвечал на вопрос об этом Беппо. - Что вы. Мы берем символическую двойную порцию с донора дворовой. У детины бывает такой дубленый эпителий, что можно снимать по десять слоев.
Жалкое аутсайдерство. Надоело быть последним, затертым... Мудрость внушает: аутсайдерство и нищета, не освященные верой, презренны.
Смирюсь. Пойду к себе, лягу на нару, изнуренный ожиданием... Книжка да голые стены, читать книгу мертвых, да загаженный воздух пустыря. А за секунду до сна опять явится упырь Заратустра и шепнет лукаво на ушко:
- Спи, спи. Все равно в каком мире жить - в 19 веке, 91 ли... Добрых и злых духов всегда равное число, и давно поделены карты планет. В каждом времени свои бойни и злачные места, куда слетаются кормиться духи тьмы, и свои святые обители - к ним спускаются ангелы. Усвой: сумма мира неизменна. Сумма всех времен тождественна на весах...
- Да, - соглашаюсь я, и становится как-то спокойней. Весы, всё одно - где, когда и с кем быть, всё одно...
Уснул.
- Беппо, расскажите о бале! - Я сгорал от любопытства.
- Бал! Фейерверк... Во-первых, там показываются все виды казней, изобретенные человеком. Участники бала изображают из себя жертв, духовников, палачей - у нас специально для этого случая в Декораторской заказывается мебель. Скудный интерьер нашей Инквизиторской не может удовлетворить запросы бала. Голгофа, четвертование, колесование, отрубание головы мечом, сдирание кожи заживо, японские приемы, китайские приемы... (меня затошнило). Два таких бала - блестящая психологическая подготовка для наших больных. И когда настает час настоящих игр, они переживают безболезненно, они уже привыкли...
- Я где-то обо всем этом читал. Я про всю свою жизнь уже где-то читал... А почему так важен барабан, и всякий раз новый, и обязательно из человеческой кожи?
- Барабан играет роль пушечного выстрела в башне или колокола: когда слетает в корзину голова, церемониймейстер бьет колотушкой. Вы бы слышали, какой это акустический эффект, мистер Трюс! (Трюс? От "трус" или "трется"? Какую гениальную придумал мне кличку Беппо: Трюс. Трущийся о мир трус, не способный войти в него или выйти из него).
- Так какой это акустический эффект?
- Бум! Это как Аум, Ом. Понимаете, на этой ноте звучит космос, и Бог работает под это аминь. Бум! - и всех передергивает, потому что совпадают составы, - ни один чугунный колокол или царь-пушка не в состоянии дать такой эффект, подобный барабану из человеческой кожи. Новый барабан делается потому, что когда кожа сохнет, она не так звучит. Тембр меняется, и уже не та гамма чувств...
- Трюс вы трюс. Гриб вы подболотный. Просто вы немного недопалач, и потому боитесь, что смертники вас отринут.
"Палачи - это те, что собирают аудитории и крутят мозги людям", - вставил пират Пудри Мозги, случайно проходивший мимо и слышавший последнюю реплику из нашей беседы с Беппо.
- А вы, Беппо, как ядерный бункер. Воля, мощь и рецепт на все случаи жизни. Спрячьте меня, папа Беппо, спрячьте, меня здесь убьет током...
Алиса из Комнаты смеха
Но что это? Я спиной почувствовал, что где-то внизу мигает свет, и меня ждут. Я живу в вонючем сыром сарае. Замок... срам... да, судьба хранит самых дорогих наших ближних где-то на дне предкатастрофных состояний в оазисе "самоубийство". Они являются в последний момент, когда Ангел знает, что граница почти преступлена... Сбегаю по ступенькам, в голове звучит проклятая нота свидания с упырем, какой-то космополит-интернационал, псалом бездомных воплотившихся ангелов:
Мы смело в бой пойдем...
и как один умрем...
и станем мыльным пузырем...
Раскалывается голова.
У входа в мой двухэтажный флигелек стоит сарафанчик лет 17, чиста, мила, взгляд прямо в душу, сама преданность, жертвенная готовность... Алиса! Алиса спустя десятилетие после своих приключений в Зазеркалье.
- Алиса, милая, вы мое спасение, как же я раньше не разглядел вас! Чудная, милая, божественная... пойдемте, я покажу вам книги... оставайтесь у меня. Я здесь совсем один и вот воюю с упырями да вурдалаками и штудирую доклад папы Беппо II Проклятого... Останетесь? Умница. Это все мои книги, да... да... я и сам пишу-грешу. Алиса, оставайтесь! - и меня уносило, относило... Вся сдавленная, скорченная, внутри страсть взорвалась и полетела к чердаку. Я не один, свобода... - Милая Алиса, дайте я вас на руках понесу. Добрая, святая, чудная, нежная, откуда вы здесь, милая? Впрочем, всё равно, какая разница. Ах, мне теперь решительно всё равно: в плотницкую ли, в сортирную-имбирную-квартирную-инквизиторскую... И у меня - шалашик, и у меня сестра-душа!
Она помялась: "Я от Юры Битова".
А... понятно. Девочка Жоры Битова. Ах душа моя, душенька. Что ж ты всё не на тех островках приземляешься, ноженьки в кровь искалываешь...
Я посвящу тебе свои лучшие строчки, давай уедем отсюда в Нимфо дель арпеццо... Нет, останемся лучше здесь...
Алиса воспользовалась моим смущением и нажала на левую педаль:
- Юра просил передать вам приглашение на бит-вечер. Нужно прийти голым и на голове.
Чувствуется смена ритма. Она всегда на пользу застоявшейся душе, даже если в жар бросает от обиды. Обида проникает, возбуждает тогда не меньше стрелы любви...
- Вечер будет в зеркальной комнате, а там ведь всё наоборот, поэтому если хотите, чтобы вас воспринимали всерьез, должны будете ходить на голове, а отражаться будете в нормальном состоянии.
Боже праведный... я думал, и для меня ещё может быть отмеренный кусочек бытия, и мне соединиться по ветру с листиком-сестрой и вместе катиться к обочине, в овраг, и ко мне в клетку подселятся... или бабочка... и... и... и... всё кончается на "и". Буква Бога - Й: Йахве, Исаак, Илья, Иезекииль, Иеремия, Иерихон... Иесафат, долина геенны... И краткое. Будь кратким и кротким. "И" мое, не ищи продолжения в здешнем мире.
- А кто там будет?
- Придет Исаак Цыплячий, самый умный информатор тюрьмы, его девушка Цыплячья Попка и философ Кифский. В программе оккультное чтение, столоверчение, карты...
Столоверчение, мыслеверчение, ветроверчение... Господи, всюду какие-то воронки. Вертит-вертит и засосет.
- А задоверчение будет? Я имею в виду танцы.
- Что вы, мистер Юмористер, что вы! (А она злая и ехидная... холодная Алиса, как хорошо, что я в тебя не успел влюбиться до смерти!) - Что вы, мистер Твистер, у нас собираются серьезные люди. Надо приходить голым и на голове.
Алиса из комнаты смеха... А, вот где место мне. Я хочу, не переставая, корчить рожи. Пантомима... когда душа бессловна, она спокойна.
Все наши дыры внутри - от жажды обменяться духовными сплетнями. Монахи молчали по пять лет, разговаривали с Богом про себя. Вообще на человека смотришь - и сразу видно: сколько в жизни слов сказал он про себя и услышал изнутри. Все его записные книжечки жизни налицо, на лице...
