Роберт Говард - Огненный нож
- Нанайя в той камере, - прошептала она. - Ты справишься? Учти, этот гирканец - сильный воин.
Варвар с мрачной усмешкой взмахнул мечом - длинный клинок вендийской стали, легкий и вместе с тем очень прочный. Конан не стал распространяться, что в совершенстве владеет прямым клинком воинов запада и с не меньшим мастерством - кривым клинком востока, что в бою ильбарский кинжал с двойным изгибом и широкий меч шемитов словно врастают ему в руку... Не теряя времени, Конан открыл дверь.
Киммериец рванулся вперед, клинки встретились. Миг - и лезвия замелькали с такой яростью, что от их пляски зажглась бы кровь и у дряхлого старца, не говоря уже о двух молодых женщинах - невольных свидетельницах поединка. Тишину нарушало лишь шарканье и шлепанье босых ног, звон и скрежет стали да хриплое дыхание воинов. Длинные смертоносные лезвия сверкали в призрачном свете как живые, словно вдруг стали частью живой плоти людей.
Но вот чаша весов дрогнула. Лицо гирканца исказило предчувствие смерти, и в последнем отчаянном усилии он попытался утянуть за собой в небытие и своего врага. Меч взмыл над его головой, но вспыхнула сталь - и клинок Конана легко, точно лаская, прошелся по шее стражника. Не проронив ни звука, гирканец рухнул на пол - из перерезанного горла била кровь.
Секунду Конан стоял над распростертым телом, на острие меча стыла темно-красная полоса. Разорванная одежда открывала легко вздымавшуюся мощную грудь. И только потный ручеек на лбу выдавал еще не схлынувшее напряжение. Наклонившись, Конан сорвал с пояса стражника связку ключей. Послышался скрежет стали в замке, и Нанайя будто очнулась от чар.
- Конан! - воскликнула она. - Ты все-таки пришел! А я уж потеряла всякую надежду! Но что за бой! Жаль, я не могла добавить ему еще и от себя! - Быстро подойдя к трупу, девушка выдернула из коченеющих пальцев меч. - Что дальше?
- Если станем выбираться отсюда до темноты, наверняка пропадем, ответил Конан. - Нанайя, когда должен прийти стражник на смену этому?
- Они сменяются каждые четыре часа. Этот заступил совсем недавно.
Варвар повернулся к Парисите:
- Какое сейчас время суток? Я не видел солнца с раннего утра.
- Давно за полдень. Заход часа через четыре.
Выходит, он пробыл в Джанайдаре гораздо дольше, чем ему казалось.
- Выбираться будем, когда стемнеет. Сейчас вернемся в комнату. Нанайя, ты останешься на потайной лестнице, а Парисита выйдет через дверь и вернется в покои к невольницам.
- Но когда придут сменять этого, - чуть заметный кивок на распростертое тело, - то сразу обнаружат, что я сбежала. Думаю, будет лучше оставить меня здесь, пока не наступит подходящее время.
- Я не могу так рисковать. Что, если мне помешают спуститься за тобой? Когда побег откроется, то наверняка во дворце подымется суматоха, а это нам на руку. А сейчас давайте-ка спрячем труп.
Он бросил взгляд на черную дверь, но Парисита, вдруг став бледнее полотна, воскликнула:
- О господин, только не туда! Не открывайте ее! За этой дверью Смерть!
- Что ты несешь? Говори толком, что там?
- Не знаю. Туда швыряют тела казненных, а еще тех несчастных, кого не замучили до смерти. Что с ними там происходит, я не знаю, но я слышала их вопли - вопли ужаса, страшнее, чем под пытками. Девушки шептались, что за этой дверью живет демон-людоед.
- Похоже на правду, - сказала Нанайя. - Несколько часов назад здесь побывал раб со страшной ношей. Он отпер дверь и выбросил ее наружу, но, судя по росту, тело не могло принадлежать ни мужчине, ни женщине.
- Значит, это был ребенок, - непослушными губами прошептала Парисита и вздрогнула, точно в ознобе.
- Ладно вам, - проворчал варвар. - Сделаем так: переоденем стражника в одежду Нанайи, втащим в камеру и уложим лицом к стене. Ты девушка рослая, и замену обнаружат не сразу. Может быть, сменщик примет его за тебя и решит, что ты спишь или вообще со страху померла - это неважно. В любом случае он первым делом кинется разыскивать товарища, и чем дольше они провозятся, тем больше у нас будет времени на то, чтобы отсюда выбраться.
Не колеблясь ни секунды, Нанайя сбросила куртку, стянула через голову рубашку и быстрым движением выскользнула из коротких штанов, Конан тем временем раздевал гирканца. Зардевшись, Парисита издала тихий возглас изумления.
- Что такое? - буркнул Конан. - Ты что, никогда не видела голых? Помолчала бы лучше, чем без дела разевать рот.
Через минуту Нанайя была уже в одежде гирканца - натянула на себя все, кроме шлема и доспехов. Пока девушка без особого успеха пыталась соскрести ногтями кровавое пятно с плеча накидки, Конан втащил мертвеца в камеру и уложил его у дальней стены, отворотив лицо так, чтобы скрыть усы и клок бороды. Затем, натянув рубашку Нанайи ему на шею, прикрыл ею страшную рану. Закончив с трупом, киммериец закрыл камеру на замок и протянул ключи Нанайе:
- Кровь с пола нам не стереть. У меня пока нет плана, как выбраться из города. Если ничего не выйдет, я просто убью Вирату, а дальше - да свершится воля Крома! Если же выберетесь без меня, уходите той же тропой, какой сюда попали, и, затаившись где-нибудь, дождитесь воинов из Кушафа; Тубала я послал на рассвете, к сумеркам он должен добраться до Кушафа, значит, козаки будут в каньоне у плато завтра утром.
Они вернулись к потайной двери, - закрытая, та полностью сливалась со стеной. Пройдя узким коридором, все трое поднялись по лестнице.
- До времени останешься здесь, - сказал Конан Нанайе. - Сиди тихо и не высовывайся - все равно не поможешь. Если со мной что случится, попробуй дождаться Париситу и уходите вдвоем.
- Как скажешь, Конан. - Скрестив ноги, Нанайя уселась на верхнюю ступеньку.
Парисита и Конан вошли в комнату. Чтобы как-то приободрить девушку, киммериец легонько сжал ей запястье.
- Сейчас уходи: если еще задержишься, то могут почуять неладное. Постарайся вернуться сразу, как совсем стемнеет. Страже скажешь, что, мол, так велел магистр. Думаю, я пробуду здесь до возвращения этого парня Тигра. А вот когда все созреет для побега, я наведаюсь к Вирате и поговорю с ним по душам. Да, тебя будут расспрашивать так ты скажи им, что вино я пил, что ты меня обыскала, но никакого оружия не нашла.
- Слушаюсь, господин! Я вернусь, как стемнеет. - От возбуждения и страха голос девушки вздрагивал.
Парисита ушла. Конан взял кувшин с вином и смазал им губы, чтобы чувствовался характерный запах. Потом вылил остатки в угол за гобелен и, растянувшись на кушетке, притворился спящим.
Минуту спустя дверь снова приоткрылась и кто-то вошел. Конан не шелохнулся: судя по легкому шороху босых ног и аромату, это девушка, но, по некоторым признакам, не Парисита. Очевидно, полностью магистр не доверяет никому, и меньше всего - женщинам. Навряд ли она послана с целью убить его - вполне хватило бы подмешать в вино яду, - а потому будет лучше не рисковать и не пытаться заглянуть сквозь ресницы.
