Олег Котенко - Повесть о глупости
Очнулся я в каком-то бомжатнике. Я лежал на импровизированной постели из подобранных на мусорнике покрывал и одного драного ватного одеяла. Рядом с правым плечом догорала свеча. Тут же лежали остатки чьей-то трапезы и гора окурков. - Проснулся, - сообщил скрипучий голос. Я встал, чтобы оглядеться, но голова закружилась. Впрочем, ложиться снова я не стал. Подошло существо, которое уже сложно было назвать человеком, хотя оно принадлежало именно к этой расе. Оно было настолько грязным и морщинистым, что я даже не сразу понял мужчина это или женщина. Старик или старуха. Оказалось, старуха... Она поднесла мне кружку с чаем - по крайней мере, она называла ЭТО чаем - и позвала кого-то по имени. На зов явился здоровенный детина с явной примесью чужой крови. Он окинул меня критическим взлядом. - Нормально, - прохрипел он. - Жить будет, раз встал. Я оглядел себя - серую кожу исчертили белые полосы шрамов. И, что удивительно, боли не было вовсе. - Как вам это удалось? - выдавил я; голос показался мне чужим. Детина хмыкнул. - Не впервой! - он задрал грязную рубаху и я увидел, что на нем шрамов ничуть не меньше, а то и больше. - У тебя даже зажило быстрее. А теперь чеши отсюда, да по быстрому! Нам тут гости не нужны, на своих жратвы не достает. В лицо мне ударил резкий горячий ветер. Я так и не понял, для чего меня подобрали и вылечили. Чтобы выгнать? Но уходить надо и, действительно, побыстрее. Кто знает, не сообщили ли бездомные о своей находке. А я даже не успел спросить, как долго провалялся без сознания... Притон, как оказалось, находился на самом краю города. Хуже места для человека просто не придумаешь. Здесь собрался цвет общества аутсайдеров. Самые жуткие отбросы общества. Они жили по своим собственным законам и не терпели вмешательства посторонних. Прежде всего я придирчиво осмотрел себя. Вполне возможно, на мне оставили какую-нибудь метку. Но, вроде, ничего. Потом отыскал обрезок трубы - другого оружия, к сожалению, не нашлось. Таким можно неплохо приложить. Здесь почти не осталось жилых домов - одни развалины, руины индустриального района. Некогда здесь были шахты. Еще остались терриконы да заброшенные стволы, в которых неизвестно что живет. Я не обращал внимания на всякие такие мелочи, а старался как можно дальше пройти к черте города. Ведь скоро наступит ночь. Да, в таком месте ничего хорошего не встретишь, только неприятности. Иногда я краем глаза замечал шевеление в грудах металлолома и бетонных обломков и тогда до боли в пальцах сжимал трубу. Боль... Снова боль. Оказывается, жизнь полна боли, а ведь я встретился только с физической ее сущностью. Пока что. Все причиняет боль. Теперь я понимал, почему люди так нерешительны и мягкотелы. А ведь вместе с болью может прийти страх и тогда конец. В руинах обитали в основном одичавшие собаки. Эти твари превратились в настоящих убийц. Интересно, а могут ли животные сходить с ума? Если да, то эти псы точно сумасшедшие. Наверняка повышенная радиация сказалась на их организмах. Ведь не первое же это поколение. Они, я так понял, плохо видят при свете, но зато в темноте чувствуют себя совершенно свободно. Я бежал и все время опасливо косился на небо - Солнце уже скоро начнет опускаться, а конца захламленным пустырям и не видно. Я как ни дорожил временем, но все же старался обходить огромные груды обломков стороной: в них шевелилось что-то, судя по звуку, огромных размеров. Иногда оно подавало голос, который вызывал у меня тошноту. Остановился я только вечером, когда уже отгорал закат. Набрал тряпок, удалось найти немного дерева, развел костер. Я надеялся найти в нем защиту, но пока что видел только вред - свет заставлял глаза отвыкать от темноты. Звезды на небе еще можно было видеть, но вокруг стояла глухая темнота. К тому же, топлива до утра не хватит, костер погорит, может, пару часов. Я сел на землю, подобрав ноги. Тихое потрескивание успокаивало, навевало дрему. Спящего меня загрызть легче всего... Время от времени, когда становилось совсем уж невмоготу и веки закрывались сами собой, я совал руки в огонь. Спустя несколько мгновений сон отлетал прочь. Но в конце концов огонь подкармливать стало нечем. Я с унынием посмотрел на темнеющие угли и сжал трубу обеими руками. Впрочем, глаза быстро привыкли к темноте. Обострились все остальные чувства - я ощущал каждое, даже самое незначительное движение, всем телом. Вот, кто-то пробежал справо, сверкнул злыми глазами. Сейчас он стоит примерно в сотне шагов от меня, принюхивается. Интересно, они собираются в стаи? Если да, то дела плохи. Гораздо хуже, чем я мог думать. Против стаи один, даже если это Измененный, бессилен... Ощущение движения стало настолько сильным, что у меня все внутри буквально затряслось. Не от страха. И тогда я, не ожидая нападения, размашисто ударил трубой. Кусок металла в руках описал дугу и врезался в мягкое тело. Пес, а это был он, взвизгнул и повалился на землю. Вышла Луна. Оказывается, я саданул его прямо по черепу. Черная кровь устремилась к моим ногам. Отличный удар. Над пустырями понесся вой. Я встал спиной к бетонной плите, вросшей в землю. Луна в тот момент находилась у меня за спиной и стоящая стоймя плита отбрасывала тень. Я несколько раз глубоко вдохнул, а выдыхал медленно. После этого упражнения голова наполнилась холодом, мысли стали ясными и четкими. Их было около десятка. Псы. Оскаленные морды. Слюна, капающая с клыков. Горящие злобой глаза. Неужели это возможно? Неужели они действительно пришли отомстить за своего... товарища??? Псы обнюхали тело убитого мною зверя. Потом обменялись взглядами и мне стало по-настоящему страшно. Они выстроились полукругом, но нападать не спешили. Чего ждут? Пока я отойду от стены и можно будет зайти со спины? Не дождутся! Я взялся за самый конец обрезка и коротко махнул им. Псы заворчали, но с места не сдвинулись. Десять пар глаз неотрывно смотрели на меня. - Ну, сукины вы дети! - заорал я, не выдержав. - Давайте! Но случилось то, чего я ожидал меньше всего: они развернулись и ушли. В чем дело? Испугались? Не может такого быть. Однако все шевеления вокруг прекратились. Я лег на землю и заснул. Бессмысленно сидеть и ждать с железной дубиной наготове: эти собаки убьют меня тогда, когда захотят.
...Но утром я проснулся. Уже вовсю светило Солнце и заваленные хламом пустыри были безжизненны. Жара, какой не было вчера, окутала завалы ржавых железяк и бетонных обломков. Я поднялся и побрел туда, где в раскаленном мареве тонул горизонт. Где заканчивалась индустриальная пустыня.
* * *
Вот уж никогда не думал, что мне еще когда-нибудь придется спать в постели под нормальным одеялом, а не прикрывшись тряпками. За недели скитаний среди ржавчины и бетона я настолько привык ночевать на кучах металлической стружки, что сама мысль о мягкой кровати вначале показалась мне дикой. ...Этот город почти ничем не отличался от остальных мегаполисов: сплошные высотные здания, переплетения дорог в несколько этажей, облака чада и выхлопных газов. Сюда еще не добралась чума и город жил обычной размеренной жизнью разжиревшего и обленившегося зверя. Спящего до времени, но готового в любой момент выпустить когти и показать клыки. Надо сказать, с некоторых пор я опаской относился к таким вот грандиозным сооружениям, порождениям рук человеческих. Ну не может быть такого, чтобы человек, выстраивая что-то, не заставлял новый дом или город впитывать часть его эмоций. В конце концов, масса накопившейся эмоциональной энергии становится критической - и ЭТО просыпается. Входит в жизнь. Я видел, как на тех пустырях сами собой рушились нагромождения бетонных глыб - без всякого постороннего вмешательства. Ни с того, ни с сего перекатывались громадные железные баки, когда я проходил мимо. А иногда я буквально чувствовал дыхание этого организма, грубого, озлобленного старика. Город оценивающе смотрел на меня, будто гадал, чего можно ждать от пришельца. А я шел по улицам и думал, что люди сами строят себе могилы. Никакой компьютерный разум не сможет победить злейшего врага всех животных. Его уничтожит разум гораздо более отвратительный и противоестественный, но в то же время - мудрый, всепонимающий и всезнающий. Вселенский разум... Такие мысли вертелись у меня в голове, когда, лежа в постели, я наблюдал за танцем пылинок в луче света. Было утро, часов семь, самое время для легкого завтрака. Но я старался оттянуть тот момент, когда придется выползти из-под одеяла - бог знает, когда я снова смогу лечь под него и так же, как сегодня, безмятежно заснуть. Глотая кофе с бутербродами, я заметил, что еда доставляет мне удовольствие. "Прямо как человек..." Скоро действительно человеком стану. Я со странным чувством - наполовина надежда, наполовина опасение заглянул в ближайшее зеркало; оно висело на стене, заключенное в темную деревянную раму. И чашка в моей руке замерла на половине дороги. Лицо, о боги, лицо! Черты остались те же, но цвет... Из пепельно-серого он стал обычным цветом человеческой кожи. Теперь я походил на простого дебила - широченные лоб и челюсть, слишком маленькие глаза... Прожевав ставший внезапно сухим бутерброд, я поднялся в свой номер, взял сумку с основательно потертым мундиром Измененного, положил в карман пистолет и коробку патронов. Вроде, все, осталось только заплатить за ночь. Уже потом, на автобусной станции, я вспомнил, что забыл на тумбочке фигурку, вырезанную из окаменевшей древесной смолы, - мой талисман. И выражение тяги к сентиментам. Но, во-первых, возвращаться плохая примета, а во-вторых это говорит о том, что я еще когда-нибудь вернусь в ту гостиницу. Город был мирным и спокойным - для индустриального города, но мне он не нравился. Не нравилась его железо-бетонная грязь. "Может, в зеленые записаться", - ненароком подумал я. И правда, чего это меня стала так заботить среда обитания? В автобусе мне досталось место сзади, у окна. Счастливое совпадение? Или судьба все же решила кинуть мне мелкую подачку? Или оказать услугу? Нет, для услуги это слишком уж мелко. Дорога пролегала в основном через пустыри, но не такие, на котором столь долгое время довелось обитать мне. Эти представляли собой участки выжженой то ли засухой, то ли пожаром земли, перемежаемые заброшенными постройками. "Карта белеет год от года", - подумал я. На топографические карты уже и наносить практически нечего - осталось лишь несколько сотен гигантских до безобразия городов. Остальное - пустыня. И она постоянно растет. Кое-где, правда, еще сохранились поля, но они уже не могут ничего дать и труд без отдачи уходит в землю. В камень. Остановка "Замошский пруд". Я усмехнулся, когда глянул на этот "пруд" - ветер гоняет пыль и все. Впрочем, может быть, когда-то здесь был и пруд, и мох и все дела. А название не поменяли. Среди рыжей земли я отыскал чуть заметную тропинку и двинулся по ней. Небо не нравилось мне с самого утра. Дождя, конечно же, не будет, а вот буря вполне. А пережидать пылевую бурю посреди гладкого, как тарелка, пустыря не очень хочется. Тем более, что у меня даже палатки нет. Я припустил бегом и бежал, пока не увидел группку низеньких домиков. На первый взгляд они ничем не отличаются от обычных прибежищ бездомных, но все впечатление портит большая белая спутниковая антенна-тарелка. Потом приглядишься и увидишь, что домики выстроены из добротных шлакоблоков и стены там, наверное, толщиной сантиметров шестьдесят-семьдесят. Это осевшая на стенах рыжая пыль виновата... Если подойти еще ближе, можно увидеть, что все четыре домика соединены связками кабелей, а чуть поодаль на мощных опорах вертятся несколько ветряков-генераторов. Домики расположены треугольником. Я постучался в тот, что образует середину основания треугольника. Его дверь, в отличие от всех остальных, коричневых, была выкрашена в синий цвет. Того, кто мне откроет, зовут Сеня Яковец. Интересно, помнит ли он меня?.. Да, это Сеня. Узнаю вечно небритую ряху, обвисший свитер - и как он может носить его по такой жаре! Но сколько я его помню, Сеня никогда не снимал его дома. - Привет. Он нахмурил лоб и запустил пятерню в недельную небритость. Да, узнать меня будет трудновато - с порога ему знакомо улыбался широколобый дегенерат. - Не помнишь? А помнишь ящик "Оригинального", выпитой тобой наспор. Со мной ведь спорил. А? Помнишь, как тянули кабель с девятого этажа на шестой и крыли матом все, что попадется под руку? Соседи в милицию хотели звонить... - Макс?! - выпучил глаза Сеня и цепко ухватился за патлатую бороду. Подобие бороды. Нечто похожее на подобие бороды. - Макс, - кивнул я и, уже не дожидаясь приглашения, вошел. Сеня машинально вытащил из холодильника две бутылки пива - от холода они чуть ли не инеем покрылись. Я позавидовал. - Что это с тобой такое? - спросил он, когда обрел дар речи. Я помотал головой - ледяное пиво зашло в зубы. - Не поверишь. Посмотри на мою рожу и представь, что она серая, как противогаз. Ну? - Измененный... - Точно! Им я и был. Я поднял глаза на Сеню, чтобы посмеяться над его реакцией, но напоролся на взгляд холоднее пива в моей руке и черный глаз ствола. Пистолетного ствола. - А ну встать! - прошипел Сеня. - И за дверь. Не сомневайся, попаду точно в голову. - Сень, да ты чего? Это же я, Макс! Макс Новодворский! - Суки вы, - сказал он. И выстрелил. Правда, не в голову, а в плечо. Я скрутился от боли - пуля попала прямиком в ключицу. - Мать твою так, ты какого хера делаешь?! - заорал я так, что, наверное, перекрыл ветер на улице. - Макс? - Сеня выронил пистолет и распахнул глаза еще шире, чем они у него были открыты раньше. Я перекинулся на спину и сцепил зубы. Меж сжатых на плече пальцев хлестала кровь. Ну, козел, если ты мне еще и артерию какую-нибудь перебил, я тебя урою на месте... Пришел, мля, к другу! Сеня подскочил ко мне с аптечкой. Оттянул мою руку в сторону, чем-то полил рану - все тело пронзила сильнейшая рвущая боль. Меня бросило в жар, разом хлынул пот. Я превратился в ничего не соображающий от боли кусок мяса. И слава Небесам - я не видел, как Сеня, вооружившись странным предметом вроде пинцета, только очень длинным, тонким и со странно изогнутыми кончиками, вытаскивал у меня из плеча пулю. И как ставил на место разбитую пулей кость - все прямо там, на полу. Он что, врач?.. Казалось, сознания я не терял, просто покров боли как-то внезапно сорвался с меня. Но когда это случилось, Сеня сказал, что я провалялся в отключке больше недели. Первое, что я почувствовал, был голод. Плечо немного ныло, но крови на бинтах уже не было. Левая моя рука была туго притянута ремнями к туловищу, а вокруг плеча Сеня соорудил нечто, не поддающееся описанию. - У тебя удивительно быстро срослись кости, - сказал он, сев напротив меня. - Но снимать это я пока боюсь. Даже не пытайся шевелить рукой. Долгое время тебе придется разрабатывать ее - мышцы вряд ли захотят действовать сразу. И еще - посмотри-ка на себя в зеркало... Он поднес мне маленькое карманное зеркальце. Оттуда на меня уставился расширенными глазами прежний я. От Измененного во мне не осталось и следа, исчезли широкие лоб и челюсть. В общем, лицо полностью вернулось к своему прежнему состоянию. - Что с тобой было? - спросил Сеня, положив зеркальце на место. Я вкратце пересказал ему свою историю. Он слушал молча, только иногда кивал или качал головой. Потом мы поели, я лежать отказался. Прошел в самую большую комнату, где на отдельном столике стоял массивный, в сером корпусе, сервер. Тут же, рядом, жался к стенке компьютер Сени. - Так мне удобно, - объяснил он. - Хочу показать тебе кое-что. Не менее удивительное. Вот, смотри. На экране монитора появилось изображение - я увидел Солнце, Землю со стороны. - Передача со спутника. Видишь эти точки? Приглядись. Что это по-твоему? Я видел, но совсем не точки, а скорее маленькие шарики. Стальные шарики. Вспомнил тот, что открывал, и похолодел. О, боги, одна такая штука принесла страшную беду, а что же принесут десятки?! - Это не удивительно, Сеня, это ужасно... Вспомнил синего человека, что, излечившись от чумы, превратился в зверя. Вспомнил слова ученого: "Это разумная форма жизни..." И все внутри меня окаменело, смерзлось: мне вдруг страшно захотелось жить. Нормальной человеческой жизнью. Просто жить. - Кто-нибудь видел это, кроме вас? - спросил я. Сеня отрицательно покачал головой: - Нет, кто ж еще додумается прибрести к нам, в пустыню? Только ты. - Надо, чтоб узнали все. - Да ты что! Нас же ищут все, кому не лень, мы у них будто заноза в одном месте! - Все равно. Киньте жребий, кто-то один займется этим, остальные уйдут в тень. Но это очень важно, пойми! Сеня прищурился. - Ты явно знаешь больше меня. И больше, чем должен знать простой студент. - Я давно уже не студент, очень давно. У тебя что-то с чувством времени. Или просто купи календарь. - Рассказывай. - Что? - Не прикидывайся дурачком. - Не могу. Меня убьют. Сразу же, как только узнают, где я. - Тогда тебе не надо было приходить сюда. Зачем пришел? Откуда ты знаешь, что я не капну на тебя? Я помедлил. - Я надеялся побыть у тебя некоторое время, пока... утихнет одно дело. И уж я никак не думал, что ты стал подрабатывать стукачом. А? Много платят? - Сука ты, Макс. Если бы я хотел настучать - ты бы не валялся на моей кровати, а блевал кровью где-нибудь в застенках у серомордых! - Тихо, не кипятись, я просто проверял. С некоторых пор я стал чувствовать настроение людей. Я уйду. Куда - не знаю. Но ты обязательно должен рассказать об этом, - я ткнул в экран, - это очень, запомни, очень важно. Слышал о чуме? - Ну... - Одна такая штука, шар, упала... Я видел ее. И я же ее открыл. Знаешь, что там было? Прозрачный контейнер с какими-то коконами. Нагрянули военные. И с того дня по Земле шествует чума. Сеня остервенело тер подбородок. - Бог знает, что может быть в этих попрыгунчиках, - продолжил я. Ну? Короче, решай и делай, как знаешь. Я тебя предупредил. Спасибо за помощь. Я зажмурился и одним махом перерезал все ремни. Значит, сила во мне все же осталась. И способность быстро регенерировать тоже. А вот рука действительно шалит, работать не хочет. Ну, ничего... Я забрал свои вещи и вышел из домика. До последней секунды где-то в глубинах души я надеялся, что Сеня хотя бы попытается остановить меня. Не попытался.
