Алекс Норк - Еще не вечер
В заведении вели себя по-свойски, почти по-домашнему: переговоры между столиками слышались постоянно, а вмешательство в чужой разговор считалось естественным именно потому, что чужим здесь ничто не считалось. И крупный мужчина, устроивший раньше дискуссию о справедливости и о том, кто «мы», повернул стул в их сторону:
— У Стивена Кинга нет, а вот у великого философа Николая Лосского кое-что есть.
— Борис, — быстро представила Маша, — ведет у нас раздел научной и познавательной информации.
Тот улыбчиво кивнул и осведомился, известна ли Виктору фамилия Лосский.
— Работ его не читал, а фамилию, да, слышал от своего культурного очень приятеля. Он в московской прокуратуре экспертом по художественным произведениям работает. Правильнее сказать, подрабатывает, а вообще — доцент МГУ. Этот Лосский действительно великий философ?
Сразу несколько голосов подтвердили, и Виктору сделалось неловко от своих недостаточных знаний.
— Причем философ строгий, — продолжил Борис, — очень не любивший произвольных суждений, всякой безответственной мысли.
Он совсем повернул стул в их сторону, а из-за другого столика успели сообщить:
— К тому же, Лосский был превосходный логик.
— Верно-верно. А среди многих проблем, которые он рассматривал, есть и такая: насколько сознательное и психическое присущи природе вообще, а не только человеку и высокоразвитому животному миру. И именно логическими построениями Лосский приходит к выводу: и сознательное — разной степени глубины, и психическое — тоже различающееся глубиной и разнообразием реакций, должны быть крайне распространены в природе. Если говорить очень коротко, из его работ следует наличие психоидных и сознающих субстанций. Или сущностей, как их иногда называют. Они чрезвычайно разнообразны по силе, свойствам, моральным характеристикам.
— Но ниже человека, — добавил кто-то, пока «докладчик» отвлекся допить свой бокал.
Борис, еще не допив, остерег поднятым вверх указательным пальцем…
— «Ниже человека» — это, во-первых, какого? Могут быть и повыше. А во-вторых, сила сущностей, которых по старинке еще называют демонами, бывает и незначительной и очень большой. Возьмите, к примеру, того же Азазелло — самый древний дух из известных средиземноморским цивилизациям и самый могущественный.
Виктор удивился, однако не он один — два голоса спросили наперебой:
— Так это не выдуманный… не самого Булгакова персонаж?
— Конечно, нет.
Тучному Борису совсем не хотелось подниматься со стула, он красноречиво помотал пустым бокалом:
— Так что, рассказывать?
Жест поняли.
И поторопились исполнить.
Одобряя такую ретивость, докладчик не стал тянуть:
— К слову, Булгаков в своем «Мастере» вообще не использовал ничего случайного. Но, Азазелло! Демон пустыни. Демон над демонами. Да будет вам известно, когда совершался обряд отпущения грехов и черного козла изгоняли в пустыню, то приговаривали: «Для Азазелло, пусть его возьмет Азазелло». Обряд этот совершался издревле, он едва ли не самый ранний, и совершался он не только среди иудеев. Азазелло очень боялись. Считалось, что человек, встретивший Азазелло, мгновенно погибнет. Тем не менее, некоторые маги добивались с ним встречи.
— С какими целями? — раздался совсем молоденький голос.
— Ну, милый мой, с теми же, с которыми хотят приблизиться к сильным мира сего — ничего нового. Только вот, легенды гласят, этих магов потом больше никто не встречал. Известно также, что Азазелло носил одежду из козлиных шкур и голову козла на плече. Силой, не только демонической, но и физической, обладал сверхогромной.
«Там чудеса, там леший бродит, — повернулось в голове у Виктора, — русалка на ветвях сидит». Кстати, давно хотелось узнать, почему это водообитающее существо вдруг на дерево лезет — чего ей там? И залезать с хвостом очень трудно.
Нашлись еще знатоки, заспорившие о демонах, сущностях — хороших-плохих — и философах «с именами», вполне допускавших такие в природе явленья.
— Так, люди! — голос Маши прозвучал командой на построение. — Жду завтра от всех, кто раскрывал рот, предложений по публикациям.
И вернулась к Борису:
— Помнится, когда-то ты рассказывал мне немного об этом и сообщил, что Лосский допускал некую психо-сознательную деятельность даже у минералов.
— Молодец, хорошо запомнила. Как раз могу тебя предуведомить, что начал подготовку серии материалов о минералах. Они — основа основ природы.
— Очень интересно, даю зеленый свет. Только объясни сейчас, что значит — «основа основ».
— Молекулярные структуры оказываются устроенными в подобии с кристаллами, и это касается всей живой материи.
— Не с кристаллами, Боря, а с так называемыми кристаллическими упаковками, — в нескольких шагах от входа стоял молодой человек в модном темном костюме с хорошо подобранными рубашкой и галстуком, отличавшийся этим от помещавшейся здесь разношерстной компании.
Многие голоса поприветствовали явившегося, из них Виктор узнал имя — Макс.
А пока тот шел к их столику на приглашающий жест Марии, она сообщила:
— Директор нашего элитарного колледжа.
Удалось сделать первый и главный шаг в ситуации, которая сперва обернулась катастрофой, потом его сильной растерянностью, даже потерей самоконтроля.
От ощущения всего вместе вспыхнула злость на самого себя.
Сейчас всё установилось и выстроилось: злость обернулась требованием.
Возмездия.
Его главной теперь обязанностью.
Даже больше — действием по удержанию мира.
«Атлант» — это символ, указание человечеству, что каждый может вдруг стать востребованным.
…
Попались два парня восточного облика:
— Подскажите, где тут снять недорогую квартирку на несколько суток?
— Какой профиль у вашего колледжа?
— Физико-математический.
— Максим уже в двадцать четыре года стал кандидатом наук, — дополнила Маша.
— Да, я физик-теоретик, но в последние три года увлекся педагогикой. Знаете, каждый выпуск нашего колледжа уже дает нескольких талантливых ребят для университетских физматов. А сколько будет за двадцать лет? Разве их совокупные результаты можно сравнить с моими индивидуальными, останься я в физике как исследователь?
— Ох, подвижник ты наш, — прозвучал голос Бориса с ироническим очень оттенком.
Из ответа Виктор понял причину:
— Не завидуй, Боря. Во-первых, ты сам из Марии Александровны лопатой гребешь.
