Владимир Чистяков - М. С.
И почти сразу поняла, что Тим младший- сумасшедший. И внутренне до какой-то степени оказалась готова ко всем тем ужасам, что пришлось пережить из-за него и его прихвостней. Но почти любой посторонний, узнав о произошедшим с ней наверняка считал, что она пережила страшную психологическую травму. А на уверенности других тоже можно играть. Только неясно, стоит ли так играть при разговоре с Тимом старшим.
Наверное, главным в жизни пятнадцатилетней принцессы являлась мысль о справедливости. И именно поэтому она ненавидит Тима. Она ведь в Грэдской империи никто. И ничего о важных государственных делах не знает. И он прекрасно знал, что ей ничего не известно. Она просто очень умный ребёнок. И ничем не заслужила того, что вытворяли с ней, и как обращались. Для неё это было, прежде всего, несправедливым по отношению к ней. Её никто не считал доброй, и, как ей казалось, она немного добра видела и от других людей. Но это вполне справедливо, раз она такая. Но она никому не делала и явного зла. А над ней творили откровенное зло. Она не считает себя ни злой, ни доброй, но полагает, что на добро надо отвечать добром. Но и на зло надо тоже ответить злом. Она так считает. Но совершенно не представляет, как теперь действовать. Тим младший, безусловно, её вот-вот бы убил. Это знает чётко. Но старший… Чего хочет старший? Этого пока не понятно.
Сейчас она чувствует себя в первую очередь, очень усталой и больной. Но теперь снова можно спокойно размышлять. И все душевные и физические силы больше не надо вкладывать в ту ненависть, на которой она держалась несколько последних месяцев. Да, именно ненависть не дала ей умереть под пытками. И не сойти с ума от издевательств. Но сейчас следовало действовать как-то иначе. А как? Она ещё не решила.
Для себя, уже решила, что в камере допустила ошибку перед Старшим Тимом. Да, ненависть тогда застилала глаза. Но он явно разглядел перед собой бойца. А надо было бы казаться затравленной жертвой. Но теперь этого не вернёшь. Да, её вид ещё вполне способен вызвать жалость. Но она всегда очень боялась выглядеть именно жалкой. И всегда стремилась держаться лучше, чем следовало бы. И это стремление, видимо, не зависит от неё, а сидит в крови.
Её жизнь, и дальнейшая судьба сейчас полностью во власти Старшего Тима. Она знает, но ни умолять, ни просить его, ни о чём не собирается. Марина очень горда. И в её языке просто нет слова унижаться. Против Тима она в настоящий момент не сможет предпринять ничего. Но и старому хитрецу вряд удастся похвастаться тем, что заставил Еггта плясать под свою дудку.
Но раз смерть в очередной раз с ней разминулась. То значит, всё-таки не зря она столь отчаянно цеплялась за жизнь. Значит, что-то ещё светит, кроме пули в затылок. Она уже знает, каково это, когда к твоей голове приставлен пистолет. И ты ждёшь выстрела, и знаешь, что с ним кончится всё, что было у тебя в этой жизни. Она это уже знает, и знает, что ей не сегодня- завтра придётся умереть. Но ведь вышло по-иному. А раз так — мы ещё повоюем.
Она полулежит, откинувшись на спинку скамейки и неторопливо вдыхает ещё тёплый осенний воздух. Она почти забыла, как это быть на свежем воздухе. И теперь вспоминает об этом. Со стороны она могла бы показаться очень умиротворённой. Но нет больше мира в её душе. Разгорается там огонь и сильный огонь. Навеки ушло из души спокойствие. И навеки там поселилась тревога. И ненависть. А ум и гордость там есть и так. А боль и унижение вполне можно пережить. Ибо раз очень сильная воля. Прославленная воля Еггта по матери. Об этом говорили и раньше. И она не думала, что этому качеству будет устроена столь жестокая проверка. И Марина её выдержала. Она в этом твёрдо уверенна. И чётко знает теперь, что сильнее очень и очень многих людей. И сильнее намного.
А раз так — мы ещё повоюем!
Тим беседует с Кроттетом, в присутствии одного из секретарей императора.
— Каковы результаты проверки?
— Более чем занимательны. Оказывается, около двух месяцев назад она пыталась бежать. Стащила у кого-то из них пистолет. И выбралась в коридор. При попытке задержания застрелила троих охранников и двоих тяжело ранила. А бывший наследник после этого довольно мило развлекался: её в течение нескольких дней выводили на расстрел. И расстреливали. Холостыми. Остальное всё вам и так известно.
— И что же мне теперь с ней делать?
— Вас интересует моё мнение?
— Да.
— Исходя из общегосударственных интересов, дальнейшее продолжение данной жизни не является целесообразным.
Министр замолчал. Император смотрит весьма вопросительно. Кроттет обычно не столь краток. А столь странные фразы — не слишком хороший признак.
— Допустим, но не желателен вариант её использования в качестве разменной монеты на планируемых переговорах.
Сказал не бесцветно, а бесцветнейше. Высказал свое мнение, и желает, что бы император его принял.
— Почему ты предлагаешь ликвидацию? Объект не представляет никакой угрозы.
— Проблему всегда стоит решать максимально простым способом. Этот как раз и является таковым.
— Я больше склоняюсь ко второму варианту. Не поверишь, но мне её просто жалко. Я не настолько жесток, чтобы приказать убить пятнадцатилетнюю девчонку только за то, что она оказалась не в том месте и не в то время.
— Если, так или иначе, она окажется у своих, то через несколько лет она создаст нам массу проблем.
— Скорее, она у себя во что-нибудь ввяжется это уж точно.
— Вот именно из- за потенциала её и не следует оставлять в живых.
— Потенциал может оказаться и не использованным.
— Не в этом случае. Они поначалу вели что-то вроде протоколов её допросов. Я с ними бегло ознакомился, и пришёл к выводу, что она над ними просто издевалась. Подчёркиваю именно она над ними, а не наоборот. Она делала вид, что не понимает наш язык, хотя на деле говорит на нем великолепно. И в ходе разговоров она вытянула из них и где находится, и в какой тюрьме, и в каком секторе этой тюрьмы. И какая охрана. И что внешний периметр охраняют не подчиняющиеся наследнику гражданские гвардейцы. Я уверен, она пыталась бежать только затем, что бы сдаться гвардейцам, ибо они должны были бы доложить о подобном побеге — и бывший наследник остался бы с носом.
— Она у тебя не ребёнком, а опытным агентом получается. — недовольно буркнул император. Подозрения оправдались — Кроттет похоже разглядел в девчонке кое-что, что и его напугало, а ведь напугать Кроттета столь же легко, как и императора. Они оба хищники, только в чём-то различные. Ибо в одном горячая кровь, а в другом — ледяная. Один может чувствовать, а другой уже нет. Один человек, похожий на машину, а другой — машина, похожая на человека. И оба они о своих различиях прекрасно знают. И не могут один без другого. Ибо вместе тащат тяжеленный груз. Стоит исчезнуть одному, как второму придётся в одиночку тащить груз целиком. Ибо взвалить часть ноши будет просто не на кого. Они опасаются друг друга. Но оба знают, что заменить другого некому. Они знают свои силы. Прекрасно знают. Оба увидели перед собой совсем ещё маленького человека. Который однако, может стать сильнее их обоих. Вместе взятых. А они ведь очень сильны оба. А человек этот родился в стане врага. И что же с ним делать? Один считает, что простые решения иногда самые эффективные. Другой же пока ничего не решил. Хотя приказы о простых решениях и он отдавал частенько.
