Марина Наумова - Ночной народ
Если бы Эрон смог заглянуть на несколько этажей под землю, он увидел бы женщину с изогнутыми клыками на вытянутой звериной морде, в самом деле выбивающую на огромном барабане воинственную дробь.
Город с каждой минутой пробуждался все основательней: вечер, заставивший проснуться Эрона, был для Мидиана всего лишь очень ранней утренней зарей.
"Тум-тум... тум-тум... тум-тум..." - гудел барабан под землей, заставляя вздрагивать решетку полуподвального окна.
- Мясо!!! Пусти!!!
- Стой!
Как сумасшедший Эрон вылетел на полуоткрытое пространство, усеянное могильными камнями. Перед ним вновь были спасительные ворота - и на бегу Эрон ощутил укол тоски из-за того, что они должны были захлопнуться за ним не с той стороны. Мидиан выгонял его сейчас без всякой жалости к его страданиям.
Прогонял после всего...
"Но зато я не убийца! - на ходу вспыхнула мысль, придавая ему силы. Я имею право вернуться!"
Разве не стоило рискнуть жизнью, чтобы снять с души такой груз? Конечно, стоило!
Эрон птицей пролетел последние несколько метров. Ворота за его спиной сомкнулись и...
...Что за бег по сухой траве! Что за полет!!! Бьют по лицу стебли, ломаются, хрустят, остаются позади, искалеченные навек... Но как легко на душе - и телу от этого тоже легко! Кошмар, чудовищные самообвинения - все позади. Уж не такое ли чувство называют новым рождением? Как легко бежать... А мечта? Да что там мечта! Разве она последняя в его жизни? Была бы жизнь - а мечты придут! Так уж устроена человеческая душа...
Тем временем человек-Горгона смог вырваться и успел добраться до ворот.
- Стой! - продолжал надрываться Месяц, вприпрыжку догоняя своего брата-монстра, - но тот уже и сам вдруг замер у ворот, настороженно всматриваясь во тьму.
- Что там? - встревожился Месяц.
Горгона стоял, вцепившись руками в прутья, и крылья его ноздрей бешено раздувались, втягивая в себя запах затаившейся там, в темноте, опасности.
- Подожди, - забыв о недавней размолвке, Горгона остановил Месяца жестом.
- Что случилось? - еще более обеспокоенно спросил тот.
За воротами был СТРАХ.
- Я чувствую чье-то присутствие, - тихо перекатились камни в горле Горгоны. - Там есть что-то натуральное... Много... Пошли назад! последняя фраза прозвучала с откровенным испугом.
И оба бросились подальше от опасного места.
"Тут-тум... тут-тум..." - продолжал грохотать в недрах Мидиана барабан, пока отголосок страха не проник и в нижние коридоры, заставляя его замолчать.
И Мидиан замер, затаился в ожидании трагедии.
Горе тому, кто не спрятался...
Над мертвыми могилами бродила теперь только еще более мертвая тишина.
13
Бежать... Бежать - куда глаза глядят. Бежать, насколько хватит сил, покуда несут ноги. К себе. От себя. Такова судьба любого, кто не похож на других. Гений - всегда изгой. Изгой - почти всегда гений, истинную суть которого не сумели разгадать. Общество может дать руку споткнувшемуся, чтобы тот не мешал общему движению и не заставлял людскую массу испытывать душевный дискомфорт. Общество не любит, когда его составные части выделяются больше, чем оно само готово позволить.
Признанный талант - зверь на коротком поводке...
О чем это ты думаешь во время бега, Эрон? Время ли сейчас для раздумий?
Всегда время. Если есть возможность думать, грех ее упускать. Бег это работа для ног. У мыслей есть только полет...
Чем ты лучше других? Неизвестно... Как неизвестно и то, чем ты всех хуже.
Быть другим - не таким, как большинство, - уже талант, уже рывок вперед. Как ненавидит общество тех, кто рванулся вверх, минуя и игнорируя специально возведенные лестницы! Тотчас сотни, тысячи, миллионы глоток завопят: "Стой!". И будут облавы, песий вой за спиной, флажки, огни и выстрелы... выстрелы...
14
- Стой! Стоять! - загремело впереди, и тотчас сноп огня больно ударил Эрона по глазам.
Вот она, Охота, со всеми ее засадами и каверзами судьбы.
Эрон замер, не понимая еще, что происходит.
- Сопротивление бесполезно, Эрон Бун! - не камнями - железом загремел мегафонный голос.
Что это? Почему?
Свет режет глаза - не разобрать... ОХОТА. Облава...
- Стой на месте, - скомандовал в мегафон инспектор Джойс, выглядывая из-за капота.
Он был не один - вдоль дороги цепью вытянулось подразделение автоматчиков. Поблескивали отсветы прожекторов на касках и начищенном в честь большой Охоты оружии. Строго смотрели на невезучую дичь каменные лица полицейских - ни тени жалости нельзя было отыскать в них.
Охота - азарт? Нет. Охота - труд. В затравленном звере ценна не личность - только шкура.
Перед ними был не человек - маньяк, чудовище, заслуживающее скорой смерти. Только так, не иначе...
Эрон испуганно замотал головой, стараясь выскользнуть из-под светового давления, не позволявшего оценить новую опасность. Ночные жители не могли его так обогнать, более того - они сами бы побоялись такого яркого света. И эти слова... Как подозрительно похожи они на жаргон полицейских!
"Бог мой! - похолодел вдруг Эрон. - Я ведь забыл, что для них-то я все еще убийца... Но ведь это не так! Раз так считает ночной народ значит, я невиновен!"
- Не вздумай сдвинуться с места! - продолжал командовать инспектор Джойс.
Эрон и не собирался двигаться. Открытие ошеломило его, лишая последних сил для сопротивления. Безвольно вытянулись вдоль тела руки. Ноги начали подкашиваться. Резко и болезненно заныло кровоточащее раненое плечо...
Видели ли полицейские, что он истекает кровью? Эрон подумал вдруг, что даже собственную его кровь на расстоянии они примут за кровь его несуществующей новой жертвы.
"Но ведь я невиновен!" - Эрону показалось, что он выкрикнул это вслух. Но он молчал, и лишь взгляд его - растерянный и затравленный кричал о беде.
"Это неправда! Это не я!!! Я - невиновен!"
Разве может хоть кто-то слышать крик чужой души? Для этого надо перестать быть обычным человеком...
- Разрешите мне, - тронул вдруг инспектора за руку Дейкер. - Я знаю, как с ним надо говорить...
- Хорошо, попробуйте, - пожал плечами Джойс.
Он тоже не хотел перестрелки, хотя дела о маньяках всегда были стихийным бедствием для судов и при наличии более веских доказательств. А против Эрона Буна на руках имелось только одно (и то не слишком надежное) свидетельство...
Дейкер прошел между машинами, миновал цепь автоматчиков и пересек асфальтовую полосу, вступая в царство высоких сухих стеблей. Прожектор чуть отодвинулся - ровно настолько, чтобы освободить от непосильной нагрузки зрачки Эрона, который был обязан теперь видеть лицо своего собеседника.
Резать глаза стало меньше, зато перед ними заплясали синие пятна сетчатка была обожжена. Когда мелькание поутихло и яркость пятен убавилась, Эрон начал постепенно различать крыши машин, белые каски и приближающуюся к нему фигуру, в которой было что-то знакомое.
