Питер Бигль - «Если», 1996 № 07
На миг он испугался, что Тэнси упадет в обморок, и кинулся к ней. Но его услуги не понадобились. Тэнси, швырнув шляпу на столик, тяжело опустилась на ближайший стул.
— Ладно, — сказала она. — Давай поговорим.
6 часов 37 минут пополудни. Заходящее солнце отражалось в стеклах книжного шкафа. В его лучах левая маска китайского беса приобрела жутковатый оскал. Тэнси сидела на одном конце кушетки, Норман, опираясь коленом о подушку, расположился на другом.
Тэнси тряхнула головой, словно разгоняя словесный дым, от которого уже першило в горле.
— Ну что ж, будь по-твоему. Я всерьез занималась ведьмовством. Я забыла, что являюсь образованной женщиной. Я накладывала заклятия на людей и на вещи. Я стремилась изменить будущее. Я… в общем, все, что угодно!
Норман кивнул. Такие вот кивки он раздаривал обычно на студенческих конференциях, когда после многочасового бесплодного обсуждения какой-нибудь подающий надежды юноша начинал, наконец догадываться, о чем на деле идет речь. Он наклонился к Тэнси.
— Но зачем?
— Чтобы уберечь тебя от неприятностей, — ответила она, глядя себе под ноги.
— Зная все то, что тебе известно о суевериях, ты решилась…
В голосе Нормана послышались менторские нотки.
Тэнси пожала плечами.
— Так вышло. Конечно, это смешно и нелепо… Но когда ты всей душой желаешь, чтобы с тем, кого ты любишь, что-то произошло или ничего не случилось… Я делала лишь то, чем занимались и занимаются миллионы женщин. И веришь ли, Норм… мои заклинания… они вроде бы срабатывали… по крайней мере, в большинстве случаев.
— Мне кажется, — возразил он, — что успехи, которых ты добивалась, всего только нечаянные совпадения. И то, что у тебя получалось не всегда, подтверждает мое мнение.
— Может быть, может быть, — проговорила она. — Но вдруг мне кто-то противодействовал? — Она порывисто повернулась к нему. — Я не знаю, чему верить. Я творила заклинания, я сама терзалась сомнениями, но, однажды начав, уже не смела останавливаться.
— И ты занималась этим все те годы, которые мы провели в Хемпнелле?
Тэнси кивнула.
— Да, с тех пор как мы сюда приехали.
Норман воззрился на жену, стараясь разобраться в своих ощущениях. Ему было очень трудно свыкнуться с мыслью, что в сознании той, кого он, как ему мнилось, познал до мельчайших подробностей, обнаружился укромный закуток, о котором он и не подозревал, закуток, принадлежащий каменному веку, погруженный во мрак, питаемый предрассудками и страхами. Он попытался вообразить себе Тэнси, которая бормочет заклинания, сшивает при свете свечи лоскутки фланели, навещает кладбища и прочие, не менее жуткие места. Воображение отказывалось повиноваться. Подумать только, все это творилось под самым его носом!
— О Норм, я совсем запуталась, мне так плохо, — перебила его размышления Тэнси. — Я не в силах сообразить, что мне говорить и с чего начинать.
У него имелся готовый ответ — ответ ученого.
— Расскажи мне обо всем по порядку.
6 часов 54 минуты пополудни. Они по-прежнему сидели на кушетке. В комнате царил полумрак. Бесовские маски на стене проступали сквозь него двумя неправильными овалами. Лицо Тэнси казалось бледным пятном. Норман не мог разглядеть его черт, однако голос жены выдавал ее возбуждение.
— Подожди-ка, — сказал он, — не торопись. Ты говоришь, что была страшно напугана, когда мы впервые приехали в Хемпнелл, чтобы узнать насчет вакансии?
— Да, Норм, да. Хемпнелл привел меня в ужас. Все кругом смотрели на нас с неприязнью и были такими чопорными! Мне чуть ли не в глаза заявили, что профессорская жена из меня никудышная. Я не знаю, кто был настроен более враждебно — Хульда Ганнисон, которая оглядела меня с головы до ног и буркнула: «По-моему, вы нам подходите», или старая миссис Карр, погладившая меня по руке со словами: «Вы и ваш муж найдете в Хемпнелле свое счастье. Вы молоды, но в Хемпнелле любят молодежь»! Рядом с этими женщинами я чувствовала себя беззащитной, и мне почудилось, что ты тоже в опасности.
— Понятно. Значит, когда я повез тебя на юг, в этот заповедник суеверий, в твоей головке уже роились планы…
Тэнси невесело рассмеялась.
— Сказать по правде, да. Я схватывала все на лету. Меня не отпускала мысль, что когда-нибудь эти знания мне пригодятся. Так что, возвратившись осенью в Хемпнелл, я сумела совладать с некоторыми своими страхами.
Норман кивнул. Ну разумеется! Недаром тихий энтузиазм Тэнси, с каким она выполняла скучные секретарские обязанности, представлялся ему несколько неестественным.
— Но к колдовству ты не прибегала, — утвердительно произнес он, — пока я не заболел зимой воспалением легких.
— Ты прав. До того я словно играла в игрушки — твердила, просыпаясь по ночам, обрывки заклинаний, бессознательно избегала делать то или другое, что могло посулить беду, например, не подметала крыльцо вечером и не складывала крест-накрест ножи и вилки. Когда же ты заболел… Если любимый человек умирает, любые средства годятся, чтобы спасти его.
— Конечно, конечно, — сочувственно согласился Норман, впрочем, он тут же спохватился и вновь заговорил наставительно, как учитель с учеником. — Но, сдается мне, ты уверовала в то, что твое колдовство действует лишь после того как мне сошла с рук моя стычка с Поллардом по поводу сексуального образования, и в особенности после успеха моей книги.
— Верно.
Норман откинулся на подушки.
— Господи, — пробормотал он.
— Что с тобой, милый? Надеюсь, ты не думаешь, что я пытаюсь отнять У тебя частичку твоей славы?
— Господи Боже, нет, — смешок Нормана больше походил на всхлип.
— Но…
Он запнулся.
— Ладно, раз так, начинай с тысяча девятьсот тридцатого.
8 часов 58 минут пополудни. Норман протянул руку, включил свет и сощурил глаза. Тэнси наклонила голову.
Норман встал и потер тыльную часть шеи.
— Меня беспокоит то, — сказал он, — что постепенно ты стала полагаться на колдовство во всем и не позволяла мне что-либо предпринимать без подходящих к случаю защитных заклинаний. Это напоминает мне…
Он собирался сказать «разновидность шизофрении», но вовремя остановился.
— Я даже поменяла все «молнии» на крючки, — хрипло прошептала Тэнси, — ведь считается, что они ловят злых духов. А зеркальные украшения на моих шляпках, сумочках, платьях — это тибетское средство от сглаза и порчи.
Норман подошел к жене.
— Послушай, Тэнси, но почему?
— Разве я не объяснила?
— Да нет, почему ты продолжала заниматься этим год за годом, если, как ты только что призналась, сомневалась в действенности своих усилий? Я никак не ожидал от тебя такого…
