Владимир Дэс - Из рая в рай (сборник)
В отчаянии я присел на скамейку.
Я не знал, кто она, откуда. Я даже не помнил ее имени.
«А что если я ее больше не увижу?»
От этой ужасной мысли у меня заломило в висках.
И ничего не осталось от нее. Ни одной ниточки.
Что делать?
И тут меня как прострелило: «Запах!!!»
У меня остался ее запах.
Она оставила его мне.
Он со мной.
И я побежал назад в квартиру.
Я дышал, дышал и дышал.
Впитывал в себя ее запах, раз уж ее самой не было рядом. Я прямо слизывал его со всех предметов, которых касались ее руки, ее губы, бедра, ноги.
«Найду, – решил я. – Найду ее по запаху».
В квартире я собрал все, к чему она прикасалась, и сложил все это в отдельную секцию платяного шкафа, освободив его от всего лишнего. Сам я перестал умываться и менять белье и одежду.
И теперь, когда я носился по городу, как оглашенный в поисках моей исчезнувшей женщины, она была всегда со мной.
Кажется, каждая клеточка моего тела впитала ее запах.
Я постоянно его ощущал.
Ее запах как бы материализовался и стал одушевленным предметом.
Пробегав так безрезультатно несколько дней по городу, по всем предполагаемым местам, я вдруг неожиданно почувствовал, что начинаю терять ее запах. Что он постепенно исчезает.
Когда я осознал это, страх сковал меня всего с головы до ног.
Я бросился домой.
Закрыл все форточки. Закупорил газовую вытяжку на кухне. Перекрыл воду.
Я не смог найти девушку, но я решил сохранить ее запах в квартире.
Из шкафа я вытащил назад простыни, наволочки, разложил вещи, к которым она прикасалась, по своим местам.
Целыми днями я ходил из угла в угол. Брал вещи, гладил их руками и нюхал, нюхал, нюхал. Походив, ложился раздетым в постель, укутываясь в простыни и упивался ее запахом.
Вставал. Опять ходил.
Опять ложился.
Мысли мои были безумны.
Но даже в этом безумии я понимал, что запах исчезает. И когда-нибудь он все же исчезнет. Навсегда.
Исчезнет, исчезнет, исчезнет…
Что мне делать? Я метался по комнате, как зверь, запертый в клетке.
Я понимал, что мне надо выйти и продолжить ее поиск.
И в то же время я понимал, что если выйду, то запах ее может исчезнуть. Исчезнуть очень быстро, буквально через несколько часов.
Или минут.
Или секунд.
Или моментально. В один миг.
И тогда я не найду ее никогда.
И тогда я потеряю ее навсегда.
У меня исчезнет сама возможность опознать ее.
От этих мыслей я стал близок к самоубийству.
И когда я уже решил, что все, надо умирать, умирать вместе с ее запахом, в дверь позвонили.
Я дошел, спотыкаясь, до двери.Посмотрел в глазок.
Там стояла женщина.
Я резко распахнул дверь.
Она.
Это была она.
– Ты? – спросил я ее.
– Я. Я пришла за своих запахом.
– Проходи, – хитро сказал ей я.
А сам подумал: «Нет, дорогая, я тебе не отдам твой запах. Он останется со мной».
Она прошла.
Но почему-то сразу на кухню.
Я увидел, как она подошла к газовой вытяжке и стала ее прочищать.
– А, – взбесился я, – ты хочешь похитить мой, твой, наш запах. Нет, не выйдет.
Кухонный нож был под рукой. Один взмах, и она, вскрикнув, упала на пол.
– Все, – облегченно вздохнул я. – Теперь я навсегда оставлю ее запах с собой.
Я приложил ухо к ее сердцу. Оно не билось.
«Жалко, – подумал я. – Но ничего, запах-то ее не умер».
И, бережно подняв на руки, я отнес ее из кухни в постель.
Положил тело на кровать и осторожно накрыл простыней, на которой она лежала в ту нашу ночь.
Теперь мы спали вместе.
Я наслаждался ее запахом.
Через два дня мне опять позвонили в дверь.
Я подошел к двери и посмотрел в глазок.
Там стояла женщина.
Она протянула мне бумажку со словами:
– Я пришла за моим запахом. Распишись, что ты предупрежден об этом.
– Заходи, – хитро сказал я. – Я только сейчас авторучку возьму.
Шмыгнул на кухню, но там взял не авторучку, а нож. Ножом снизу ударил ее в живот. Она закричала:
– Отдай мой запах!
Я ударил ее еще раз.
Она упала. Я закрыл входную дверь. Постоял немного и наклонился послушать, дышит она или нет. Она уже не дышала.
«Хм, – подумал я. – Почему же их две?»
«Ну две так две», – решил я. И отнес ее тоже на кровать. Хотя сам подумал: «Если так и дальше пойдет, то скоро места на кровати не хватит».
Но зато запаха стало больше.
Потом еще больше.И дошло до того, что меня от него уже тошнило, и я решил им поделиться с соседями и прохожими.
Открыл форточки и даже входную дверь.
Когда сосед Пал Палыч спросил меня:
– Чем это у тебя из квартиры пахнет?
Я ему ответил:
– Это пахнет моими любимыми девушками. Заходи, понюхай.
– Да нет, – ответил он. – Как-нибудь в другой раз.
И заспешил куда-то.
Потом пришли люди в форме, и в штатском, и даже в белых халатах, говорили о каких-то пропавших женщинах с почты и из горгаза. И зачем-то хотели забрать моих девушек и мой, их, наш запах.
Я не давал.
Но со мной поступили грубо.
Отобрали нож.
Потом меня связали и, запихав в машину, увезли куда-то.
И теперь меня держат связанным какой-то длинной рубашкой.
Издеваются надо мной. Бьют.
Напускают на меня разных чужих запахов, от которых мне становится плохо.
А так хочется, чтобы было хорошо.
Как тогда, в том миг нашего знакомства.Стрекоза
«Все живое на Земле имеет право на жизнь.
Если оно хочет жить, конечно».
Так рассуждал я, встретив неожиданно Стрекозу, плавающую по поверхности абсолютно спокойного жаркого моря за несколько миль от берега.
«Как она сюда попала?» – подумал я, заглянув в ее огромные глаза.
Но она мне не ответила, а я в ее глазах увидел свое отражение и тот же вопрос: «А как ты сюда попал, да еще в шортах и футболке, хотя и без сандалий».
Но со мной все было ясно.
Ночью я просто свалился с борта туристического парусника, когда гулял не совсем трезвый по кормовым поручням.
Но факт остается фактом: теперь я в море, и причем не один.
Море, Стрекоза и я.
Ну, Море, оно как бы при своем деле.
Я – тоже понятно.
А вот Стрекоза? Как она попала сюда? Не свалилась же, как я, с палубы. И тем более не прилетела же сюда сама.
Стрекоза лежала на спине, раскинув по воде свои прозрачные крылышки, и хвостик ее, слегка приподнятый над водой, чуть-чуть подрагивал. Я смотрел, смотрел на нее и опять подумал, что все живое на Земле имеет право на жизнь. Мне стало жаль Стрекозу.
И я решил ее спасти.
Благо берег был немного виден. Но держать на вытянутой руке хрупкую Стрекозу, а другой усиленно грести, чтобы не захлебнуться, – дело, я вам скажу, не легкое. И все же я доплыл. Уставший, выполз на Песчаный берег, осторожно положил Стрекозу на сухой песок и прилег рядом с ней.
От тепла Стрекоза ожила. Крылышки ее обсохли, хвостик запульсировал. И вдруг она, издав жужжащий звук, взлетела. Я даже вздрогнул от неожиданности. Она резко поднялась в воздух, и, не колеблясь, как по азимуту, помчалась в море.
