Олег Мушинский - Нф-100: Мародеры
Вот ведь настойчивая. Глеб на мгновение задумался над ответом, а потом сам же усмехнулся этой паузе. Да какая ей, человеку, разница? Да и ему какая разница, что она о нем подумает? Все-таки могучая вещь — стереотипы мышления.
— Вообще-то, нет, — признал Глеб. — Я — вит.
— Кто? — переспросила Кира.
— Вит, — повторил Глеб, и, заметив, что его не понимают, пояснил: — Не получилось из меня полноценного мутанта. Мастера накосячили с моей эволюцией.
— Так ты что, нормальный человек? — спросила Кира.
— Ну да. А ты думала: полевым ремонтом занимаются только законченные психи?
— Нет. Я имела ввиду…
Буря не дала ей закончить фразу. По ближнему краю сияния прокатилась радужная волна. На ее пике загорелась ослепительная звезда и с нее через реку ударила молния. Заросли моментально притихли. Извивающиеся ветви испуганно попрятались за обычными. Сверкающий зигзаг молнии на миг застыл в воздухе, и исчез. Под первый настоящий раскат грома над дорогой взметнулась пыль. Опять потянуло паленым, но это, скорее всего, ветер принес запах от туши дальше по дороге.
— Я тут единственный чую, что пахнет жареным? — ворчливо осведомился Герман.
— Туда? — сразу спросила Кира, показывая пальцем в сторону дымящейся туши.
Что было также в сторону, противоположную той, куда ушли зомби. Глеб не стал спорить. Через забор лезть бесполезно. В корпусах заброшенного завода чёрт ногу сломит, а обходить его в любую сторону одинаково.
— Да, — согласился Глеб. — Уходим, и в темпе.
Организм напомнил, что он устал, уже через несколько шагов. Глеб с прошлого вечера был на ногах. А до того целый день латал рюкзачок и сращивал его с курткой, да еще на прощание растерзанный труп предшественника разобрать пришлось. Петрович с чего-то взял, что это педагогично. Конечно, это была не первая бессонная ночь Глеба, но столько бегать за один день ему еще не приходилось.
Кира легко вырвалась вперед, но заметив, что биотехник отстает, сбавила шаг. В ивняке как раз был просвет, и буйство красок на том берегу предстало перед ними во всей красе от небес до самой земли. Филигранная четкость, с которой молнии нарезали руины, сделала бы честь самому тонкому прибору. Еще одна сорвалась с края сияния и четким зигзагом сверкнула над водой.
— Это не по нам стреляют? — спросил Герман.
Биотехник отрицательно помотал головой. Такую мощь вели высшие псионики, никак не меньше, а эти не промахивались. Тем более, дважды.
— Наверное, просто срывает, — ответил Глеб, поспешая дальше. — Контур-то у сияний явно открытый.
— А почему срывает только в нас? — спросила, полуобернувшись, Кира.
— Привязался? — предположил Герман. — Как фантом?
Глеб снова помотал головой и остановился, опираясь рукой о забор. Дальнейший путь преграждала туша. Она лежала поперек дороги, от края и до края. При жизни зверюга была похожа на здоровенного горбатого гепарда. Скорее всего, сборная тварь, а может и вовсе живая машина. Головы не было, хотя ее и при ударе могло сжечь. Тут явно псионик постарался, а они первым делом мозг выносят.
— Нет, — выдохнул Глеб. — Не мог он привязаться.
— Почему? — сразу спросила Кира.
— Другой принцип. Мы должны быть уровнем выше, а там "семерка".
Прищурившись, девушка внимательно вгляделась в бурю. Должно быть, что-то высмотрев для себя, она кивнула и снова повернулась к туше, преграждавшей их путь.
— А тут восьмерки быть не может? — спросила Кира, указывая на тушу.
— Тогда бы мы уже сгорели, — ответил Глеб, но, на всякий случай, прищурился.
Вокруг сожженной туши появилась блеклая аура с одним четким пятном вокруг горба. Глеб осторожно, стараясь не прикасаться к телу, заглянул туда. В обугленном горбу размещалась пустая камера, причем без обычного для симбионта наполнения. Стало быть, пассажирская, хотя тварью всё равно надо было как-то управлять, а без симбиоза на это были способны только псионики не ниже среднего уровня. Другими словами, "птицы" далеко не приграничного полета.
— Ну и каким же лешим тебя сюда занесло? — проворчал Глеб.
Кира наклонилась, с интересом заглядывая в пустую камеру, и чуть было не оперлась рукой о тушу.
— Осторожно! — остановил ее Глеб. — След от удара еще остался, можешь руки обжечь.
Девушка моментально отступила. Прямо над ней сверкнула молния. Кира присела. От молнии ей всё равно было бы не увернуться, но та, по счастью, прошила воздух над ней. Смела плющ с верха забора и подпалила то, что не смела.
— Рвем когти! — рявкнул Герман.
Девушка стремительно перетекла вдоль забора, сумев и плющ не потревожить, и мертвой твари не коснуться. Глеб последовал за ней с куда меньшей грацией. Едва Кира вновь ступила на дорогу, как прилетела еще одна молния. Сверкающий зигзаг тремя остриями нацелился на тушу, но не дотянулся до нее и распался на множество ярких осколков. Одни взорвались, другие тихо растаяли в воздухе. Что бы тут ни творилось, задерживаться для выяснения этого явно не следовало.
Глеб с Кирой рванули дальше по дороге. Точнее, рванула Кира, а Глеб тяжело затопал, с большим трудом держась вровень с девушкой. Причём в этом было куда больше заслуги Киры, подстроившейся под темп Глеба.
— Давай помогу, — предложила она и кивнула на сумку.
— Нет, — Глеб помотал головой. — Ценная вещь.
— Я умею быть аккуратной, — сказала Кира.
Глеб только вновь помотал головой. Следующая молния сверкнула так ярко и так близко, что чуть не ослепила обоих. Ее разряды прошили забор, выбив целую секцию. Глеб с Кирой рефлекторно отпрянули.
— Ох, зараза, а ведь почти выбрались, — выдохнул Глеб.
Выбитая секция была предпоследней в заборе. Сразу за ней второй стеной вставали густые заросли. На углу возвышалась квадратная башенка со съехавшей набок крышей.
— Так поторопитесь! — рявкнул Герман. — Сейчас еще прилетит!
Уговаривать никого не пришлось.
— Тут недалеко есть старый командный центр, — сообщил Герман, едва Глеб поравнялся с башней и завертел головой. — Законсервирован. Оборудование снято.
— А экраны? — выдохнул Глеб.
— Согласно карте — есть.
— Отлично.
— Где это? — спросила Кира, выглядывая из-за башни.
— За поворотом наискосок от берега, — рыкнул Герман.
Поворот дороги был сразу за башней. Дальше она уходила от берега вдоль завода. По правую руку от нее был всё такой же заросший забор, справа — пустырь. За пустырем виднелись темные здания. Они и всё вокруг заросло так, что это было заметно даже издалека и ночью. Посреди пустыря над травой возвышался одинокий холм, такой идеально круглый, что его никак нельзя было принять за случайно тут образовавшийся.
