Пол Андерсон - День их возвращения
- Я не… ну да, я из Нова Рома, из университетской семьи, - признался Ивар. - Но, уф, как вы сразу догадались об этом?
- А-а, твоя походка, да и весь твой вид. Одеться, как управляющий фермой, а не горожанином - это мало что может скрыть. - Англик его был быстрый, как из пулемета; язык, который употреблялся в
Поездах наравне с хаисунским и его жаргонами. Но это был особый диалект, архаичный с точки зрения горожан, тот, в котором слишком много употребляют артикли, а слоги очень сжимают. - Вот ружье твое - это то, чему можно позавидовать и избавить тебя от него, если зазеваешься. Модифицированный десятимиллиметровый Вальдемар, правильно?
- И я умею им пользоваться, - поспешно заверил Ивар. - Я провел много времени на окраинах. Вы убедитесь, что я могу хорошо зарабатывать призы, если не смогу ничего другого. Еще я разбираюсь в аппаратуре, особенно в электрооборудовании. И я сильный, если вам нужны голые мышцы.
- Да ну, ну-ка пойдем к королю Самло. Между прочим, я Миккая, Красноголовый.
Тинеранец кивнул на свой фургон, чья крыша оправдывала это прозвище. Женщина примерно его возраста, несомненно, его жена, появилась в дверном проеме. Она была весьма экзотической красоткой, и имела бы успех в качестве солистки фольклорного ансамбля. Платье с красно-желтыми зигзагами облегало роскошную фигуру, хотя Ивар подумал, что стыдно так нагружать себя этими звенящими украшениями. Взглянув в его глаза, она улыбнулась, подмигнула и сделала движение бедрами в его сторону. Муж ее не обратил на это внимания, это была принятая форма приветствия.
- Вы пойдете со мной? - спросил Ивар с удивлением.
Миккая пожал плечами. Жест этот получился у него бесконечно более выразительным, чем у северянина, в нем участвовало все тело.
- Ну, конечно. Предлог не работать. - И бросил женщине. - Дулси, иди, принеси остальное оборудование.
Она изобразила недовольную гримасу перед тем, как окунулась в эту суматоху.
- Огромное вам спасибо, - сказал Ивар. - Я… Рольф Моринер.
Он долго раздумывал, каким именем назваться и гордился результатом. Оно соответствует его этническому происхождению, которое он и не надеялся скрыть, но в то же время избавит от риска выдать свое собственное имя.
- Ну, если ты хочешь быть им, прекрасно, - колко усмехнулся Миккая и пошел, указывая путь.
Стало еще более шумно, когда с пастбищ привели животных: статасов, мулов, козлов, неомоасов. Собаки, которые подгоняли их, работали эффективно, отвечая на свистки и сигналы детей, и не лаяли. Это были высокие, черные, худые животные, отличавшиеся огромной грудной клеткой и водо-накопительными горбами на плечах.
"Золотые колеса" был самым большим фургоном, единственным, имеющим моторную тягу. Рядом стоял его маленький компаньон, черный, за исключением нескольких символов, исполненных красной и золотой краской, без окон. На пурпурном знамени над его крышей скрестились два лунных серпа. Миккая заметил любопытство Ивара и объяснил:
- Это храм.
- О-о… да.
Ивар вспомнил то, что читал. Король каравана являлся также его верховным жрецом, который, кроме возглавления общественных религиозных церемоний, проводил тайные обряды с несколькими единомышленниками-посвященными. Требовалось, чтобы он был из определенной семьи (очевидно таковой в этом Поезде Вэйбрейка являлось семейство фургона "Золотые колеса"), но не обязательно, чтобы он был старшим сыном. Большинство из женщин короля выбирались с точки зрения желаемых наследственных черт, а самый подходящий мальчик становился наследником, как правило, проходившим срок ученичества в другом Поезде. Таким образом, кочевники укрепляли союзы между своими, часто враждующими группами, более действенные, чем браки отдельных членов, которые заключались на периодических ассамблеях, известных, как ярмарки.
Мужчины, которые погоняли белых мулов к храму, казалось, испытывали не больше священного страха, чем Миккая. Они громко приветствовали его. Его ответ вызвал взрыв смеха. Молодежь, которая толклись поблизости, завизжала. Пара девушек захихикала, а одна сделала заявление, которое, несомненно, было похабным. Ивар знал, что развлекались за его счет.
Но это не имело значения. В ответ он улыбнулся, помахал ей рукой, увидел, как она прихорашивает длинные до пояса волосы и подрагивает ресницами. В конце концов, для них - если я не окажусь сущим болваном, а я докажу, докажу, что не таков - для них я удивительный чужак. Он вспомнил о своем отчаянном настроении, в котором пребывал несколько минут назад, и изумился. Веселая уверенность росла в нем, а под ней проклевывалась настоящая радость. Вся эта беззаботная атмосфера входила в него, как казалось, входила в каждого, кто посещал сборы лагеря.
Король Самло возвращался после обхода собирающегося лагеря. Люди приветствовали его поднятыми руками. Когда он хотел использовать свою власть, она была божественна и всеобъемлюща; но в основном, он правил, опираясь на согласие.
Он был полной противоположностью своим людям, большой, ширококостный, с загнутым носом. Его резкие черты подчеркивались полностью сложившейся бородой и усами. Он прихрамывал. Одеяние Самло было белым, более чистым, чем можно было ожидать в таких условиях. За исключением украшенных тиснением кожаных ботинок, тюрбана с ярко-красным оперением и ожерелья из античных монет, на нем не было больше украшений.
Его тусклый взор упал на Ивара и не отрывался от него, пока Самло опускался в украшенное кресло у своего фургона.
- Хей-а, незнакомец, - сказал он. - Какая у тебя профессия?
Ивар поклонился, не зная, как себя вести. Слово взял Миккая.
- Он назвался Рольфом Моринером, говорит, что охотник и мастер на все руки, а также варситир и хочет идти с нами.
Король не улыбнулся. Его угрюмость отличала его от других еще больше, чем внешность. Тем не менее, Ивар не чувствовал страха перед ним. Изредка северяне просились, чтобы их взяли в Поезд, то ли мечтая убежать, то ли не поладив со старшими или избегая возмездия закона. Их принимали, если они могли сочинить себе правдоподобную причину или счастливый ветер подул в их сторону. Они оставались чужими и, вероятно, ни один из них не задерживался более года. Главной причиной расставания было то, что северяне не могли долго тянуть бремя этой трудной и опасной жизни.
Конечно, это было правильно. Ивар не сомневался, что путешествие с этими людьми выжмет его до предела. Но он надеялся, что выдержит довольно долгое время.
- Хм-м, - сказал Самло. - Почему ты просишь об этом?
- Я устал от этих мест, а у меня нет другого способа, чтобы уйти отсюда, - ответил Ивар.
Миккая хохотнул.
- Во всяком случае, он хоть знает, что сказать! Обращаясь к привычке высшего класса к уединению, плюс намек на то, что раз мы не знаем, почему он убегает, нас нельзя будет обвинить в пособничестве, если щупальца правосудия найдут его среди нас.
