Наталья Суханова - В пещерах мурозавра
- А у вас были крысы?
- Ой, Нюша, неразумное дитё. Ето же для примеру... Али вот вши - к болезни, а тараканы - к богатейству.
- К богатству, - рассеянно поправила Нюня.
- Ето теперь богатство - к нему тараканов не бываеть. А тараканы - к богатейству. А теперя, Нюшенька, слушай, дитё, напряжься умочком-то, пойми... Вот крыса живеть, живеть, а потом на тебе - на мороз босиком побегла... Ето, детонька, не инче как к пожару али ешто к какому злодейству.
- А к смерти? - вытаращилась Нюня.
Бабушке Тихой такой прямой вопрос, видимо, не понравился. Она пожевала губами и не сразу ответила:
- Разные знаки бывають... Сны иногда... А то ешшо домового увидеть..
- А вы видели?
Но вместо ответа бабушка Тихая забормотала уже совсем непонятное:
- Сим молитву деет, Хам пшеницу сеет, Афет власть имеет, усем смерть володеет... Рожаемси на смерть, умираем на живот.
Нюня уже подалась к двери, чтобы позвонить в Скорую помощь и сказать, что бабушка Тихая от живота умирает, как та сказала наконец напрямик:
- Муравлик пропал, невесть куды сгинул:
- Муравлик? - не сразу поняла Нюня. - Ой, муравьи! Ой же правда! - И даже руками всплеснула - сразу вспомнила, что все утро ее удивляло, да тут же забывалось. И бабушке Матильде тоже ведь странно было: заглянет в сахарницу, а там чисто, ни одного муравья, и с хлеба их стряхивать не надо. Вот ведь что их удивляло, только они никак сообразить не могли!
- Ой! Так и у нас ведь тоже муравьев нет! Может, пожар будет?
И побежала к Бабоныке рассказывать, что в доме пропали муравьи и, значит, будет, может, смерть, а может, пожар - большой пожар!
Бабоныко выслушала презрительно и даже плечами пожала:
- Господи, какие темные люди! Сколько суеверий, только удивляться приходится! - Приоткрыла дверь в комнату Тихой и сказала: - Ничего вы не больны, хватит выдумывать! Все это суеверия, одни суеверия. Перестаньте забивать себе голову, а то впрямь сдуру помрете.
Но бабушка Тихая вроде и не слышала, сердито бормотала свое:
- Возьми одр твой и иди... к тебе взываю на смертном одре...
- Чего это она об ордере? - спросила Бабоныку Нюня.
- Да не об ордере она вовсе, а так... о суевериях своих! - тоже сердито сказала Бабоныко и ушла к себе.
- Это ж надо, - весь день удивлялась потом она, - это ж надо, какие темные люди!.. Столько лет живем в двадцатом веке, и все темнота, все темнота!.. Постыдились бы...
А из комнаты Тихой неслись и неслись мудреные причитания, и очень это действовало на нервы. И еще действовало, что муравьев и правда не было. Всегда были, а тут вдруг исчезли. К вечеру даже Бабоныко не вытерпела, послала Нюню посмотреть на кухню, есть где-нибудь муравьи или нет.
Муравьев нигде не было.
Глава 16
Нашествие
Зато через три дня муравьи повалили, как будто их сгоняли в дом отовсюду.
С утра это еще не было так заметно. Играя, Нюня то и дело стряхивала с кукол муравьев, и со своих ног тоже стряхивала, словно она сидела в лесу недалеко от муравьиной кучи. Многовато было муравьев, но все-таки терпимо.
А днем они уже кишмя кишели. Бабушка Тихая давила их сапогом на полу и скалкой на столе - так, словно раскатывала тесто. А давно ли она ласково называла их муравликами и волновалась, почему они пропали. Муравьи всё валили и валили откуда-то и всюду рыскали, неизвестно что выискивая. Даже самые бесстрашные куклы стали пугаться.
Из гардероба донесся голос Бабоныки:
- Анюня, они лазят по платьям. Зачем это?
- Может, им нравятся твои духи, баба Ны... бабонька.
Бабоныко тут же высунулась из гардероба:
- О, милая, духи для настоящей женщины - это все. Духи и обувь! Может быть, ты думаешь, духи - это просто приятный запах? Некоторые люди, не будем их называть, даже и этого не думают. "Воняеть" - другого слова у них нет. Анюня, духи - это дольше, чем платье. Скажи мне, какие твои духи, и я скажу, кто ты.
- А кто? - заинтересовалась Нюня.
- Ну, ты еще никто.
- И бабушка Тихая тоже никто, да?
- Анюнечка, даже Ольга Сергеевна, очаровательная женщина, не понимает в духах. Я скромная пенсионерка, но я бы и то не устроила такой путаницы, как Ольга Сергеевна. Она шатенка - ты согласна со мной? - и у нее гениальный сын. А чем она душится? Она душится, как жгучая брюнетка, которая торгует овощами на базаре. И не какими-нибудь, а капустой!
Бабоныко снова сунулась в гардероб, и хотя она пробыла там не больше секунды, выглянула оттуда словно другая женщина - которая ничего не знает и ни в чем не уверена:
- Анюнечка, у меня нервы сдают... Это ужас, сколько здесь муравьев.
- Может, они решили в твоих платьях сделать муравейник?
- Му-ра-вей-ник? Но так же нельзя! - Бабоныко чуть не плакала. - Я же должна носить платья. Что-то надо предпринимать! У меня крепдешин... Что делать? Анюня, вас же учат всяким таким вещам. Что можно сделать?
- Залить все платья керосином, - сказала, подумав, Нюня.
- Керосином? Но как же я их потом носить буду? Они же могут вылинять!
- А можно еще сжечь дом, - с воодушевлением сказала Нюня, вспомнив рассказы Фимы о том, как покидают деревни, спасаясь от муравьев, несчастные люди.
- Сжечь? Как же так?! - заволновалась Бабоныко. - А жить мы где будем? И потом это же не наш дом, а государственный.
Она вылезла из гардероба, подумала и пошла к Тихой, и Нюня тоже пошла с нею.
Они постучали в дверь к бабушке Тихой, но ответа не услышали. Что ж, ничего удивительного в этом не было. Тихая частенько не считала нужным отвечать на вопросы или на стук. Но они толкнули дверь, и она оказалась незапертой, а это уже было удивительно: бабушка Тихая всегда запиралась. В приоткрывшуюся дверь они увидели Тихую, которая сидела на кровати, подобрав ноги, как путешественник на плоту. Тихая видела, что они приоткрыли дверь и смотрят на нее, но ничего не сказала. Ничего она не сказала и тогда, когда они шире открыли дверь и вошли в комнату.
Четыре ножки кровати, на которой сидела бабушка Тихая, были поставлены: в ведро с водой, в шайку с водой, в миску с водой и в кружку с водой. Теперь они увидели, что Тихая на них и не смотрит, а смотрит то на ножки своей кровати, помещенные в посудины с водой, то на половики, по которым шныряют целыми полчищами муравьи.
Видно, это зрелище ей совсем не нравилось, потому что она вдруг соскочила с кровати и начала энергично повязывать косынку.
- Вы хотите заявить в милицию? - робко спросила Бабоныко.
- А што ж? Дойду и до милиции, если словлю Ехвимку, - загадочно сказала Тихая и поглядела на Нюню, словно говоря: "Беги, докладывай своему дружку".
- А при чем здесь Фима?! - удивилась бабушка Матильда.
- При том - при чем! - непонятно, но энергично сказала Тихая. - Пойду на саму пидстанцию.
- На саму... на санэпидстанцию! - догадалась Бабоныко.
