Александр Силецкий - Легендарь
— Как это? Вы что, смеетесь надо мной?! — озлился не на шутку Фини-Глаз. — При чем тут дом?! Еще нет на планете силы… Я на Землю полечу, с экскурсией! Понятно? Надо ж посмотреть, как там, в нашей колыбели, когда-то жилось. А то ведь так и помру дураком.
— Ишьты… — разом задвигались по сторонам. — Так-таки и на Землю? В даль такую? Тут и местный-то билет достань попробуй… Врешь, небось? Небось, в соседний город, к этой самой Спигоне собрался — вот и заливаешь. Да ты не бойся, все свои, не продадим. Ну, ты скажи по совести…
— Вот еще, — насупился Фини-Глаз, — очень нужно мне кому-то врать. Сказал — лечу, значит, лечу! А если не верите, вот он — билет, полюбуйтесь!
— Гляди-ка ты, серьезная какая штука, — снова задвигались вокруг, передавая из рук в руки лист пупырчатой гербовой бумаги. — И впрямь!.. Ай да Фини-Глаз, куда махнул! На самую Землю навострился!
— Да, вот так, братишечки мои, — с важностью сказал Фини-Глаз, опрокидывая подряд два новых, по такому случаю предложенных стакана огненного киселя. — Я врать не стану. Тут все шито-крыто.
Надобно заметить: абсолютно не играло роли, какой концентрации кисель и даже какого он цвета… Главное, чтоб было много.
Это-то в расчет и принималось: если в одночасье выпить литров десять, можно ведь и одуреть. И будет — хорошо…
— Ну, а дома, дома-то как? — послышались голоса. — Какая обстановка?
— Что — дома? Все по-старому. — Тут Фини-Глаз, как будто между прочим, тяпнул еще пять стаканчиков (а каждый был почти на литр — школьники после занятий, а иные — и перед началом, ежели душа попросит, обязательно употребляли ровно штуку, это так и называлось: детский буль). — Да, все по-старому, — повторил Фини-Глаз. — Сынок слезу пустил, жена скандальчик закатила… С ними разве договоришься? Всяк норовит на своем настоять. Им, видите ли, тоже захотелось… Одному побыть нельзя! Мысли прочистить, в мечтах разобраться… Сидишь дома, как болван… Никакого тебе почтения! Им что Земля, что Дурий-6, что магазин здесь за углом — все без различия: лишь бы подарки приволок, и подороже. А что там на душе у человека творится, им наплевать. Совсем уж распустились… Даже стыдно говорить.
— Ну, это ты, братец, загнул, — зашумели вокруг. — Определенно. Сами — люди семейные, знаем, что да как. Оно, конечно… А все ж загнул ты, братец.
— А хоть бы и так, — хмуро сказал Фини-Глаз. — Все равно настроение испортили. Я так готовился, так радовался, черт побери! Это ж праздник, полет-то… На всю жизнь… И надо вот — испортили…
— На-ка, выпей еще, — сказали ему сочувственно. — Может, повеселеешь.
Фини-Глаз послушно взял еще три стакана киселя и выплеснул их в себя, не заедая. И тотчас, почти без всякого перехода, круто захмелел.
— Я вот о чем думаю, — сказал он с неожиданной задушевностью и томною печалью, — отчего это так получилось? Прежде, когда все еще жили на Земле, отчего столько подвигов совершали? Вон, в книжках пишут… Почти каждый — в героях ходил. Вперед и выше!.. И — подвиги, куда ни плюнь, каждый день…
— Так ведь об этом в одних мифах да легендах и болтают, — возразили ему. — Насочиняли, а пойди-ка ты проверь, как на самом деле было!
— Все равно, — упрямо мотнул головою Фини-Глаз и рывком расстегнул ворот рубахи. — Нет дыма без огня… А что теперь?! Живем-живем, и хоть бы кто-нибудь маленький такой подвиг совершил, геройство!.. Да нет, куда уж там… Привыкли, что все есть, все легко достается. Ну, на худой конец, можно и подтибрить… Да… Где человеку не под силу, там в момент машина выручает, опасностей — никаких, всюду за тобой наблюдают, на подхвате, так сказать… Эх, скучно, братцы! Тошно!
— Эге, — смекнули братцы, — да тебя вроде как на подвиг потянуло?
— На подвиг… А что? Это, знаете, мысль. Лично я — совсем не против. Завсегда готов. Честно вам скажу. Даже больше того: и впрямь — хочется. Ну, необыкновенно! С детства что-то непонятное бурлило… Надоело прозябать. Душу прямо ломит. Сидишь, бывало, и думаешь: вот сейчас где-то гам произошло бы вдруг что-нибудь такое, несусветное, — чтоб всем кошмар, в переполох… И пришли бы тогда к тебе и сказали: ну, Фини-Глаз, выручай! Без тебя — затычка. И ты — в самое пекло. Один! Ценой невероятных усилий… Эх!..
— Надежды юношей питают, — насмешливо заметили рядом. — Когда-то, говорят, и в космос будто бы летали в одиночку… И вообще…
— А я про что?! Вот именно! Один на один со свирепой стихией — это же подвиг, братцы, форменный подвиг! И другим радостно, и к себе уважение растет… Уважать себя хочу, понятно?! Ну, кто я такой? Ведь умру — и забудут Фини-Глаза… Не было, скажут, такого. Что он эдакого в жизни совершил? А ничего! Вы правы… Я тут тоже как-то прочитал: черт-те на чем на Луну летали… И — все в порядке, возвращались! Я понимаю, это сказка… Но красиво-то как!
— Ты к чему клонишь, сразу говори! — заволновались его собеседники.
— Ладно, — рубанул рукою Фини-Глаз, — открою вам большую тайну.
Это я уже точно решил для себя. Верняк. Покуда ни одна душа не знает…
Я, пожалуй, с Земли тоже на Луну слетаю. И, как в старину, — один…
— Ну и убьешься, — резонно возразили отовсюду. — Ты больше сказкам-то верь!
— А это мы еще посмотрим! — исполняясь внезапной отвагой, молодцевато крикнул Фини-Глаз. — Где наша не пропадала! Сказка — ложь, да, сами знаете… Теперь уже недолго… Если только вылет не задержат… Впрочем, на дворе погода сносная… А то — давайте-ка поспорим! Ну, на что хотите!.. Как, идет?
11. Веселый город
— Я, конечно, слабоумный, — пропищал вдогонку заяц, — но весьма толковый. Что приятно сознавать. И это замечают все! Так остальным и передайте!
Дверь распахнулась с удивительнейшим звуком — бдр-р-блям-псть! — и вслед за тем Крамугас, споткнувшись обо что-то, растянулся на полу.
Этим «что-то» оказалась секретарша, которая лежала на боку под самой дверью и тихонько верещала:
— Бв-ва, ирод, так ударил!..
На лбу ее с непостижимой быстротой росла роскошная малиновая шишка.
— Каждый норовит меня ударить, — продолжала между тем канючить секретарша. — Чем я заслужила?
— И правда, чем? — удивился Крамугас.
— Вылетают как ошпаренные… Ненормальные! Ну, я не успела отойти… Конечно! Ведь я ж не знаю, когда вас из кабинета понесет.
— Так ты подслушивала! — осенило Крамугаса.
— Он еще спрашивает!.. Интересно! В щелочку и видно все, и слышно. Вот — теперь я знаю, например, что на носу война… Всему конец. Атак хотелось весело пожить!.. Ну, не сиди, как пень, подай мне руку!
Крамугас поднялся и помог встать секретарше.
