Роджер Желязны - Этот бессмертный
Посадка была произведена за пределами города. По сути дела здесь не было взлетно-посадочной полосы. Мы просто опустились на свободную площадку и оставили Джорджа в качестве часового.
В старом Каире уровень радиации все еще был высок, поэтому люди, с которыми приходилось иметь дело, жили главным образом в Новом Каире. Это облегчало проведение экскурсии.
Миштиго хотел посмотреть мечеть Конг-Бай в Городе Мертвых, уцелевшую после Трех Дней. Он настоял на том, чтобы я пустил его в свой глиссер, и мы сделали несколько кругов на небольшой высоте.
Миштиго при этом делал фотоснимки и любовался видами развалин. Что касается памятников, то ему хотелось осмотреть пирамиды Лукеса и Карнака в долине Царей и Цариц.
К нашему счастью, мы осмотрели мечеть только с воздуха. Внизу под нами сновали какие-то быстрые темные тени, останавливаясь только для того, чтобы швырнуть камни в наши аппараты.
– Кто это? – поинтересовался Миштиго.
– Пораженные радиацией, – ответил я. – Люди-мутанты. Они очень различаются размерами, формами и степенью умственной и моральной деградации.
После нескольких кругов он удовлетворенно улыбнулся, и мы вернулись в лагерь. Отсюда мы двинулись по разбитой дороге – два временных помощника, я, Миштиго, Дос Сантос, «Рыжий Парик», Элен и Гассан.
Постепенно дорога становилась шире. То тут, то там стали подниматься пальмы, дававшие некоторую тень. Коричневые дети с огромными глазами глядели нам вслед. Они присматривали за обширной территорией, на которой паслась шестиногая корова. Она, как и тысячи лет назад, подобно всем этим существам, вертела водоподъемное колесо, причем единственным отличием при этом было то, что она оставляла на песке не четыре, а шесть отпечатков копыт.
Мой уполномоченный в этой местности Рамзес Смит встретил нас на постоялом дворе. Его загорелое лицо было покрыто густой сетью морщин. У него были типичные для таких людей печальные глаза, однако время от времени он весело смеялся, что несколько скрашивало общее грустное впечатление.
Мы сидели, потягивая пиво, в главной комнате двора, дожидаясь Джорджа. Местные часовые должны были сменить его у аэроглиссеров.
– Работа продвигается довольно быстро, – сообщил мне Рамзес.
– Хорошо, – кивнул я, весьма довольный тем, что никто не спрашивал меня, в чем, собственно, состоит эта «работа». Мне хотелось уловить удивление на лицах присутствующих.
– Как поживают ваши жена и дети? – спросил я у управляющего.
– Спасибо. Вполне прилично.
– А новорожденный?
– Он выжил, и без каких-либо дефектов, – с гордостью сказал Рамзес Смит. – Я отправил свою жену на Корсику на время ее беременности. Вот фото.
Я сделал вид, что внимательно изучаю карточку, издавая при этом одобрительные, как и положено, междометия.
– Если уж мы заговорили о снимках, – начал я, – то не нуждаетесь ли вы в дополнительном оборудовании?
– Нет, нет. У нас хорошая аппаратура. Все идет как по маслу. Когда вы хотели бы посмотреть работу?
– Сразу же после того, как что-нибудь перекусим.
– Вы – мусульманин? – вмешался в разговор Миштиго.
– Я испанской веры, – серьезно ответил Рамзес.
– На самом деле? Это ведь та самая метафизическая ересь, которая отрицает тройственную природу Христа?
– Мы не считаем себя еретиками!
Я сидел, размышляя о том, насколько правы были мы, греки, выпустив логику в этот несчастный мир. Ход моих мыслей прервал Миштиго, пустившись в перечисление забавного перечня изречений христианской ереси.
В порыве ярости за то, что мне пришлось быть гидом в этом путешествии, я записал их в журнал путешествий.
Позднее Лорелл сказал мне, что это был отличный, хорошо отработанный документ, что лишний раз доказывает, насколько мерзко я должен был чувствовать себя тогда. Я даже случайно занес туда анекдот о случайной канонизации Будды, как святого Иосафата, в шестнадцатом столетии.
В конце концов, пока веганец сидел здесь и высмеивал нас, я понял, что сейчас нагрублю ему или переменю тему для разговора. Поскольку сам я христианином не был, то эта теологическая комедия ошибок вовсе не оскорбляла мои религиозные чувства. Меня гораздо больше тревожило то, что представитель чужой нам расы снизошел до того, чтобы потрудиться над исследованием с целью выставить нас в качестве скопища идиотов.
Еще раз осмыслив все это сейчас, я понял, что был не прав. Успех видеоленты, которую я тогда делал, подтверждает более позднюю мою гипотезу в отношении веганцев: они сами себе настолько дьявольски наскучили, а мы были для них настолько новы и неизвестны, что они в равной степени ухватились как за наши извечные философские проблемы, так и за религиозные.
Это в полной мере относилось и к их представителю, бывшему тогда перед нами во плоти. Они мало разбирались в истинности тех или иных проблем и порядком погрязли в препирательствах: кто на самом деле писал пьесы Шекспира, действительно ли Наполеон умер на острове Святой Елены, кто первым из европейцев вступил на американский континент и является ли книга Гарри Деникина свидетельством посещения Земли разумными существами, им неизвестными, и так далее.
Высокоразвитое общество Веги прямо-таки с аппетитом набрасывалось на наши средневековые теологические споры. Забавно!
– Миштиго, два слова по поводу вашей книги, – перебил я веганца.
– Да?
– У меня сложилось впечатление, – начал я, – что вы не желаете никоим образом никогда и нигде устраивать ее обсуждение. Я уважаю подобные чувства, но это ставит меня в несколько неудобное положение как главу поездки.
Мы оба поняли, что подобный вопрос следовало поднять, будучи с ним наедине, особенно после его ответа Филу на приеме в Порт-о-Пренсе, но я хотел расшевелить его своими придирками и переменить тему разговора.
– Меня очень интересует, будет ли это прежде всего отчет о тех местах, которые мы посетили, или вы хотели бы, чтоб вам оказали помощь, обращая внимание на местные особенности различного рода… Ну, скажем, политические или культурные.
– Меня прежде всего интересует составление описания дневника путешественника, – сказал веганец. – Однако, я буду очень благодарен вам за то, что вы смогли сопровождать нашу поездку. Я считаю, что в этом и заключалась ваша работа. У меня ведь только общие представления о земных традициях и текущих событиях, и я не очень-то силен в подробностях.
Дос Сантос, раскуривая свою трубку, не преминул задать вопрос:
– Сэр Миштиго, как вы относитесь к движению за Возвращение?
Сочувственно, или считаете, что это мертвое дело?
– Да, – ответил веганец, – именно так я и считаю. Я уверен, что игра не стоит свеч. Я отношусь с уважением к таким намерениям, но не представляю, каким образом вы надеетесь их осуществить. Почему ваши люди должны отказаться от уверенности в будущем, которым они ныне располагают, ради того, чтобы вернуться на эту, некогда пусть даже и породившую их планету? Большинство представителей ныне живущего поколения никогда в жизни не видели Землю. Они знают ее только по видеоснимкам, и вы должны признать, что снимки вряд ли являются достаточно убедительными документами…
