Марк Бернелл - Блистательные дикари
В настоящее время Лаура была по-настоящему счастлива. Подобного она не испытывала ни с одним из тех, с кем встречалась до Роберта. Возможно, кто-то и назвал бы их взаимоотношения странными, но Лауру они вполне устраивали. Хотя она и признавала, что далеко не все в состоянии их понять и оценить. Кейт Фридланд однажды ей сказала:
- Так жить нельзя, Лаура. Ты обрекаешь себя на несчастье.
Ей легко говорить, этой Кейт. Она-то замужем. Что же касается Лауры, ее роман с Робертом пока приносил ей одни только радости. Интересно, могла бы миссис Фридланд сказать то же самое о своем замужестве?
Солнечный свет проникал в комнату сквозь тонкую занавеску лимонно-желтого цвета, совершенно не защищавшую от ярких обжигающих лучей. Крис Лэнг лежал на кровати и прислушивался к биению собственного сердца, которое колотилось как сумасшедшее. Передохнув немного, он перевел взгляд на часы.
За окном кто-то тщетно пытался завести машину. Двигатель несколько раз взвизгнул на высокой ноте, а потом окончательно затих. Крис поднялся с кровати и облизал пересохшие губы. Снова ужасные видения прервали его сон. Впрочем, он бы удивился, если бы их не было.
Он оделся и вышел из комнаты на площадку, притворив за собой дверь. Здесь было тихо, хотя шум на улице не утихал до двух часов ночи. Но алкоголики сейчас в массе своей находятся в коматозном состоянии, проститутки исполнили свои обязанности, получили деньги и тоже наверняка угомонились. Крис спустился по лестнице, осторожно ступая по ковру, который когда-то прижимали к полу аккуратные металлические прутья. Теперь же его просто прибили к полу, и существовала опасность зацепиться ногой за гвоздь. В холле, покрытом ковром шоколадно-лилового цвета, сидела на задних лапах какая-то дворняжка, а в углу стояла небольшая конторка, где регистрировали постояльцев. За ней открывался узкий дверной проем, который вел в какое-то служебное помещение. На низком столике мигал переносной черно-белый телевизор, а вся остальная поверхность стола была заставлена картонными коробками с недоеденной китайской едой. Рядом с картонками возвышалась пустая пластиковая бутылка от пива емкостью в два литра. На телефонном столике виднелась пара пепельниц, доверху наполненных окурками. Там же, на столике, находились сапоги, принадлежавшие толстяку, дремавшему в деревянном кресле перед телевизором.
Крис отворил дверь и вывалился на улицу, залитую светом поднимавшегося солнца. Он всматривался в город, пытавшийся стряхнуть с себя остатки ночи. Белгрейв-роуд была еще пуста. Лишь изредка по ней проносились случайные припозднившиеся такси. Около ограды Варвик-сквера спали двое пьяниц, прислонившись спиной к металлическим прутьям. Один из них сидел в луже собственной мочи. Крис пересек Экклестон-бридж, изгибавшийся аркой над железнодорожными путями, которые шли из тоннеля станции "Виктория", а потом серебряными змеями тянулись на юг, пронизывая пригороды Лондона и устремляясь к побережью.
Тут его мысли унеслись в прошлое, и он вспомнил девушку, связанную кожаными ремнями, свежие шрамы и кровоподтеки на локтевых сгибах от медицинских игл - врачи накачали ее наркотиками, чтобы хоть как-то контролировать, отчего она превратилась в едва шевелящего языком зомби. Ее надо было защищать даже от себя самой, а медперсонал - от нее. Вновь слышится скрежет открываемого замка. По бесчисленным мрачным коридорам гулким эхом разносятся тяжелые шаги. Им вторят сдавленные, приглушенные крики несчастных. Мерзкий запах дезинфекции снова нахлынул на него и заглушил вполне реальную уличную лондонскую вонь. Крис дернул ртом, выплюнул окурок на тротуар и раздавил его каблуком.
Несмотря на уже начинавшуюся жару, Криса неожиданно охватил озноб, когда он вспомнил хирургические ножницы и иглу и одновременно представил тонкие запястья и стройную шею.
Роберт распахнул двери и окна со слабой надеждой вызвать хотя бы жалкое подобие ветерка. Тот факт, что ни один из сотен разбросанных по полу листов бумаги при этом даже не шелохнулся, продемонстрировал ему, что нынче утром в Лондоне полный штиль. Он молил Бога послать хотя бы один-единственный порыв ветра, но не потому, что он так уж страдал от жары. Хороший порыв ветра перемешал бы все лежавшие на полу разделенные на главы страницы его романа, а чтобы привести их в порядок и снова рассортировать, ему понадобились бы многие часы. Это помогло бы ему на время избавиться от гнетущего чувства, что работа над романом зашла в тупик. Вряд ли бы он поверил, если бы раньше ему сказали, что автор, написавший около пятисот страниц, полностью потерял нить своего повествования.
Написание книги требовало предельной концентрации и самодисциплины. А он позволил себе расслабиться, отчего книгу никак не удавалось закончить, а потом сюжет и вовсе потерял четкость. Тем не менее мысль о том, чтобы изрезать рукопись на кусочки, так его пугала, что он до сих пор был не в силах заставить себя это сделать.
Когда у него было хорошее настроение, он позволял себе помечтать и тешился мыслью, что книга даст ему своего рода пропуск в бессмертие. Но когда на душе было грустно, он представлял рукопись бетонным саркофагом, который он - по глупости - изготовил своими руками и который тянул его на дно при малейшей попытке пуститься в плавание по бурному житейскому морю.
Рейчел Кейтс наблюдала за Робертом уже более двух часов. Она стояла в тени навеса около входной двери не двигаясь и в абсолютном молчании. Роберт понятия не имел, что она там скрывается. Даже когда его взгляд случайно пробегал по тому месту, он не мог рассмотреть ее в сгущавшемся сумраке. Она видела сильнейшее волнение, и его терзания передались ей. Тогда она принялась тихо плакать, жалея парня.
Крис вышел на Кингс-кросс и сверился с листком бумаги, где были начертаны инструкции. Юстон-роуд была полностью перегорожена транспортом. Водители всматривались в стоявшие впереди автомобили, щурясь от коричневатого выхлопного дыма. Судя по словам Ричарда Элмора, идти было недалеко. Необходимо было свернуть с Каледониан-роуд и пройти один-два квартала.
Вечер только начинался, и звездный час шлюх еще не наступил, а вот пабы и бары кишмя кишели посетителями. Большинство местных обитателей высыпало на тротуары и устроило там пробку не хуже, чем на проезжей части. Они потягивали пиво и нежились в лучах клонящегося к закату солнца. Где-то на Пентовиль-роуд полиция делала отчаянные усилия, чтобы расчистить дорогу, но, казалось, пробка на дороге от этого только увеличивалась. Парочка бритоголовых в перепачканных ярким спреем джинсах и разорванных футболках приставала к хозяину передвижной жаровни, на которой жарились кебабы.
![Алан Эйкборн - Дверь в смежную комнату [=Тайна двери отеля «Риган»]](/uploads/posts/books/228832/228832.jpg)