Юрий Кудрявцев - Три круга Достоевского
Тяжелы материальные условия жизни большинства героев Достоевского. И снова это у писателя подчеркнуто в обрисовке жилья героев. В тесной комнате живет рассказчик, Иван Петрович, в «Униженных и оскорбленных». Старик Смит (в этом же романе) обитает в комнате очень низкой, холодной, «с тремя щелями наподобие окон» [3, 176]. Комната Раскольникова «похожа на «гроб» и «шкаф». Мармеладов живет в «холодном углу», в проходной комнате. Комната Сони — низкая, похожая на сарай, имеет «вид неправильного четырехугольника». Светелка Аркадия Долгорукого; по словам Версилова, «гроб, совершенный гроб».
О неустроенности жизни людей говорит то море слез, что разлито по произведениям Достоевского. У населяющих острог слезы одержанные и редко появляющиеся — не те люди. Много слез в «Униженных и оскорбленных». Это горькие слезы Нелли, менее горькие слезы Наташи, сентиментальные слезы Алеши Валковского и, лишь на момент появившиеся, слезы рассудочной Кати. В «Преступлении и наказании» — слезы отчаяния. Сентиментальные слезы появляются в «Бесах» у Степана Верховенского. Другие герои этого романа далеки от сентиментальности. И большинство из них не льет слез, они приводят к слезам других.
Эволюция слез в произведениях Достоевского — от сентиментальных до слез отчаяния. Но и сентиментальные будут всегда присутствовать в его романах.
В Мертвом доме было не только мало слез. Но там не было ни припадков, ни обмороков. Казалось бы, здесь-то и падать. Но не падали. Ибо эти люди жили уже после крушения их быта, за чертой. А слезы, обмороки и припадки в произведениях Достоевского, как правило, — до черты, перед чертой. Не при самом крушении «и не после него, а в предчувствии крушения.
Вне острога припадков и обмороков много. В «Униженных и оскорбленных» припадки у Ивана Петровича и Нелли. Ребенку Достоевский дал самое страшное из того, что имел сам — эпилепсию. Жестоко? Да. Но не более жестоко, чем сама жизнь. Припадки у подпольного парадоксалиста. В «Игроке» — у генерала. Два обморока у Раскольникова. Эпилепсия у князя Мышкина, обморок — у Гани Иволгина. В «Бесах» в обморок падают Лиза Тушина, жена Липутина, Юлия Михайловна, губернатор; припадки — у Лебядкиной. В «Подростке» припадками, по его словам, страдает Версилов, припадок у князя Сокольского, обмороки у Подростка и Катерины Николаевны. В «Братьях Карамазовых» припадки у матери Алеши, эпилепсия у Смердякова, обмороки у Катерины Ивановны.
Не изображены припадки и обмороки в «Зимних заметках о летних впечатлениях». То ли не разглядел их писатель за короткое время пребывания на Западе, то ли вообще рассудочная западная натура не допускает помутнения сознания. Нет припадков и обмороков в «Крокодиле». Хотя тут-то бы они были очень уместны — случилось невероятное. Но упасть некому — не те люди. Люди сухого расчета.
В «Идиоте» Достоевский раскрыл диалектику припадка. Он показал состояние человека перед припадком и после него. Перед — озарение, порыв, состояние полноты и гармонии жизни. После — отупение, мрак. Припадок есть и высшее проявление жизни и болезнь. Одновременно.
Еще одна особенность припадка в «Идиоте». Он вел не к смерти, а спас от смерти. Именно припадок спас Мышкина от ножа Рогожина. Ганю Иволгина обморок спас от нравственной гибели.
Слезы, обмороки и припадки — у людей разных. И от разных причин. Какой-то жесткой закономерности здесь нет. Но есть одно — они символ неустроенности жизни. И часто они появляются у добрых под влиянием хищных.
Достоевский немало говорит о людях материально бедных. Но не все они у него на одно лицо. Они разные. В «Преступлении и наказании» бедны Мармеладов, Раскольников, Разумихин.
Мармеладов попал в заколдованный круг: он пьет, так как беден; он беден, так как пьет. Во многом виноват он сам. Гибнет физически.
Раскольников тоже в подобном кругу: он беден, так как не может заработать; он не может заработать, так как беден (его костюм характеризует его с не лучшей стороны при найме на работу). Виноват тоже во многом сам — Мог бы, положим, заниматься переводами. Но не хочет полумер, хочет все сразу. Гибнет нравственно.
Разумихин, человек не большего ума и не больших способностей, чем Раскольников, не позволяет загнать себя в круг. Работает и не гибнет.
Какой же путь, в бытийном понимании, лучше? Вопрос риторический. Когда мы сопоставляем пьяниц, убийц и людей трудящихся, то у нас нет сомнений в том, кто из них ведет более правильный образ жизни. В этом смысле Раскольников просто уголовный преступник, какими бы мотивами он ни руководствовался. Это юридически безответственный человек. Поступки Мармеладова не подпадают ни под какую статью уголовного кодекса. Мармеладов — нравственно безответственный человек. Юридически и нравственно ответственным является Разумихин.
Наиболее непригляден, конечно, Раскольников. Это преступник. Хотя и мучающийся. Преступник, то желающий себя выдать, то уходящий от этой мысли. Конечно, он отличается от убийц незадумывающихся, хотя не знаю, есть ли такие. Во всяком случае, способный терзаться убийца лучше терзаться не способного. Это — с точки зрения оставшихся жить. А с точки зрения жертвы (если бы она еще имела точку зрения) оба одинаковы. А право судить прежде всего должно принадлежать жертве. А для нее не нажно то, что. у Раскольникова высокий лоб, в отличие от рядовых убийц, лба почти лишенных. Высота лба важна для сравнения мыслителей. Для убийц же это десятистепенной важности показатель.
Вот автор дает нам два портрета. Молодой, двадцатичетырехлетний студент, «замечательно хорош собою, с прекрасными темными глазами, темно-рус, ростом выше среднего, тонок и строен» [6, 6]. А вот старая коллежская регистраторша Алена Ивановна: «Это была крошечная, сухая старушонка, лет шестидесяти, с вострыми и злыми глазками, с маленьким вострым носом и простоволосая. Белобрысые, мало поседевшие волосы ее были жирно смазаны маслом. На ее тонкой и длинной шее, похожей на куриную ногу, было наверчено какое-то фланелевое тряпье, а на плечах, несмотря на жару, болталась вся истрепанная и пожелтелая меховая кацавейка. Старушонка поминутно кашляла и кряхтела» (6, 8].
Насколько привлекателен один, настолько отталкивающа другая. Встретив их на улице, естественно и невольно испытаешь симпатию к первому и антипатию — ко второй. Далее узнаешь, что первый — убийца, вторая — ростовщица. Старушка от этого не делается симпатичнее. Но антипатия к молодому человеку явно большая. С кем бы из них нам хотелось общаться? Ни с кем. Но если вопрос — у стены, и надо выбирать, то, естественно, предпочтительнее Алена Ивановна. Пусть она устанавливает и берет проценты, пусть она за четырехрублевую вещь дает лишь полтора рубля, пусть она нечистоплотна и т. п. На ее руках нет крови. Она посягает на кошелек, а не на жизнь. Всякая же жизнь самоценна и уж явно дороже кошелька. Раскольников убил не только ростовщицу, но и человека. И в этом плане «бедный» Раскольников, помогающий другим Раскольников не выдерживает сравнения даже с Аленой Ивановной. Я уже не сравниваю его с Соней.
