Сергей Павлов - Корона Солнца
И он забывает о моем существовании. Я торопливо осматриваю свое хозяйство. Все в порядке, аппаратура работает нормально. Отбираю нужные мне материалы и погружаюсь в расчеты. Проходит час. Несмотря на занятость, я совершенно независимо от своей воли ухитряюсь следить за окружающей обстановкой. Уши сами слушают, глаза сами отмечают малейшие изменения в комбинациях световых сигналов — привычка, выработанная необходимостью. Внезапно ощущаю запах гари. Поднимаю голову, принюхиваюсь. Нет, показалось. Но чувство чего-то тревожного не покидает меня. Мерно тикают отметчики времени на стенде регистраторов, тонко поют приборы, лениво перемигиваются цветные огоньки на пультах. Как будто ничего особенного.
Стоп! Опять этот противный запах… Что за ерунда?!
— Вы не чувствуете запаха гари? — спрашиваю Веншина.
Веншин не отвечает. Поворачиваюсь к нему. Он… спит. Спит прямо за столом, положив голову на руки, и блаженно посапывает во сне. Ну и пусть отдыхает. В наших условиях сон — это, пожалуй, самое необходимое лекарство для него. Нервное истощение…
Бросаюсь к приборным стендам: датчики перемалывают привычные цифры, зеленые лучики выписывают на экранах знакомые графики, шкальные блики дрожат на обычных местах. Правда, чуть-чуть изменилась характеристика поля гравитации, но в пределах допустимого. И вдруг… вдруг я замечаю, что регистраторы все, как один, точно сговорившись, указывают нуль радиации! Не сон ли это? Приборы вышли из строя? Все сразу?.. Не может этого быть! Надо будить командира.
Случайно мой взгляд останавливается на странице бортового журнала. Почерк Шарова. Читаю: «Радиация падает… (колонка цифр). Параметры протонного потока… (следуют символы, цифры). Чужеродное магнитное поле… Вспышка… Водородный флоккул…» Гм, значит, он знал об этом… Сажусь в кресло центрального пульта и вопросительно смотрю в большие желтые глазищи-блюдца электронного лоцмана. «Глаза» успокоительно мигают — желтоватое сияние то разгорается, то угасает. Внезапно в глубине этих громадных зрачков улавливаю какой-то красноватый, дьявольский отсвет. Вглядываюсь пристальней: на выпуклой поверхности «глаз» медленно передвигаются отблески двух красных колец. Что-то знакомое чудится мне в их замедленном, плавном движении… Торы!!!
Сердце сжалось от боли в предчувствии непоправимой беды. Я понял, что вижу отражения торов… Но я не могу заставить себя обернуться. Наконец оцепенение прошло. Я вскакиваю с кресла… Там, под самым потолком салона, где секунду назад плавали кольца, медленно тает оранжевая дымка. Чушь, просто мне показалось!..
Поворачиваю голову, чтобы взглянуть на спящего Веншина, и содрогаюсь: он лежит на столе все в той же позе, но его хитро прищуренные глаза с любопытством следят за мной… Мне становится жутко.
— Вы спали? — спросил я, чтобы услышать звук собственного голоса.
— Нет, я не спал, — Веншин направляется ко мне.
— А я был почему-то уверен…
Он жестом прерывает меня и долго молчит, разглядывая свои руки, словно впервые их видит.
— Меня считают здесь сумасшедшим, — говорит он и вертит пальцем у лба.
— Ну что ж, я ухожу…
— Куда?.. — спрашиваю одними губами.
— Я ухожу к солнцу, — отвечает Веншин и смущенно смеется.
Чувствую, как по спине ползут холодные капли пота.
— Нельзя так шутить!
— Шутить?.. — взгляд его становится укоризненно-скорбным. — Я знаю: вы все боитесь идти со мной. И ты, и Шаров, и Акопян. Ведь правда? Ну что ж, прощайте, мне пора!.. Хочу крикнуть: «Вы действительно потеряли рассудок!», но вместо этого глотаю застрявший в горле комок. Веншин страшно бледнеет, закрывает глаза, голова его безжизненно свешивается на грудь. Он куда-то уходит, точно плывет. Я смотрю ему вслед, но мне мешают видеть слезы и легкое головокружение…
«Глаза» электронного мозга перестали мигать, в желтых зрачках застывает тупая покорность, на сигнальных панелях пробегает судорога зеленых огоньков. Мне почудилось, будто лязгнула крышка люка выходной шахты. Оглядываюсь — Веншина в салоне нет.
Я бросаюсь к люку переходной шахты и всем телом налегаю на рычаг. Рычаг не поддается. Значит, Веншин успел накинуть внутренние замки! Что, если он надумает открыть выход из переходной камеры?!
Меня пробирает дрожь.
— Вернись! — ору изо всех сил и колочу кулаками о металл.
Ну почему я не сумел заранее распознать его недуг?! Даже Акопян заметил!.. Но что же я медлю! Тревога! Тревога!!!
Вот спальная ниша Шарова. Рывком отодвигаю перегородку:
— Командир, просни…
Крик застывает в горле, холодеет кровь. Ниша командира пуста… Внутри, возле сердца, обрывается что-то и рассыпается тысячью звенящих осколков.
Ниша Акопяна пуста…
Это выше моих сил!..
Не знаю, сколько времени я просидел в кресле с закрытыми глазами, обхватив ладонями виски. Не открывая глаз, думал: «Какой, однако, нелепый сон. Смешно».
Открываю глаза. По-прежнему тихо в безлюдном салоне.
Я вяло удивился, что навязчивый сон продолжается. Протянул руку и взял со стола циркуль-измеритель. Холодный, гладкий, имеет вес… Стальные иглы вонзились в тело, и я почувствовал боль. Нет, во сне так не бывает.
Оставалось признать себя сумасшедшим. Эта мысль показалась мне забавной. Попробовал скорчить идиотскую гримасу. Получилось. Горло перехватила судорога отвращения.
— Мида, иди ко мне, — позвал я.
К моему креслу подкатил небольшой белый ящик на мягких колесиках. Холодные щупальца электродов обвили руки, шею, забрались под одежду.
— Нервный шок, — констатировала Мида размеренным голосом. — Необходим полный покой, глубокий сон… Рекомендую принять снотворное.
Вот глупая! Разве я не сплю?
— Марш на место!
Ящик послушно укатился прочь.
Я брожу по салону и думаю, думаю… А может быть, и не думаю ни о чем, только бесцельно брожу и трогаю руками все, что ни попадается на пути. Скопище безмозглых автоматов… Неужели «Бизон» все еще послушен им?! Впрочем, какая мне разница, мчится ли он по точно рассчитанной кривой или беспорядочно падает куда-то?.. Одному он мне не нужен. Да и я ему не нужен один…
Липкая мгла безудержного страха застилает сознание. В приступе ярости бью кулаками о стены, катаюсь по полу, кусая руки. Быть может, даже кричу… По моим щекам струятся слезы.
Мне жаль себя, и я плачу навзрыд, как ребенок. Ох, как мне жаль себя!..
ГЕЛИАНА
Сколько прошло времени, не знаю. Может быть, целая вечность. Странная тишина. Тишина непроницаемая, мертвая. Поднимаю голову и оглядываю салон. Приборы замерли, и все вокруг выглядит так, словно корабль устал от бесцельной работы и погрузился в дремоту. Он выполнил свой долг и теперь отдыхает, прикрыв веки многочисленных экранов. Люк переходной шахты открыт.
