Фредерик Пол - День, когда пришли марсиане
Если бы марсиане были с нашей собственной планеты, то их несомненно объявили бы находящимися в угрожающем положении и предприняли бы все меры для их защиты. Это просто позорное событие, и оно может представлять угрозу для дальнейшего франко-американского…
КОНЕЦ СЮЖЕТА: СОТРУДНИЧЕСТВА В ОБЛАСТИ ОСВОЕНИЯ КОСМОСА.
НА ЭКРАНЕ ПЕТТИТ: ОФИЦИАЛЬНЫЙ
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ НАСА, НЕ ПОЖЕЛАВШИЙ ПРЕДСТАВИТЬСЯ, ЗАВЕРЯЕТ, ЧТО ПРОБЛЕМЫ, СВЯЗАННЫЕ С ВЫСАДКОЙ МАРСИАН НА ЭТУ БОЛЕЕ ТЯЖЕЛУЮ И КРУПНУЮ ПЛАНЕТУ, СЕЙЧАС АКТИВНО ИЗУЧАЮТСЯ, И ЧТО ПЕРЕД ПОСАДКОЙ БУДУТ ПРИНЯТЫ ВСЕ СУЩЕСТВУЮЩИЕ ПРЕДОСТОРОЖНОСТИ, ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ МАРСИАНЕ МОГЛИ ЧУВСТВОВАТЬ СЕБЯ КОМФОРТНО И БЕЗОПАСНО.
СНОВА КАДРЫ НО ДЕМОНСТРАНТОВ ЭТО
С ДЕМОНСТРАЦИЕЙ: ЯВНО НЕ УБЕДИЛО…
БРОКОУ: РЕПОРТАЖ ИЗ КОСМИЧЕСКОГО ЦЕНТРА В ХЬЮСТОНЕ ВЕЛ ТОМ ПЕГГИТ.
БРОКОУ: ЛЮДИ, ВОЗВРАЩАЮЩИЕСЯ НА
КОРАБЛЕ «АЛГОНКИН-9» ЧУВСТВУЮТ СЕБЯ ХОРОШО, НО ТРЕВОЖАТСЯ ЗА МАРСИАН.
НА ЭКРАНЕ КАРТА
СОЛНЕЧНОЙ
СИСТЕМЫ.
КОРАБЛЬ ТОЛЬКО НАЧАЛ СВОЙ ПУТЬ К ЗЕМЛЕ. ЕГО НАЧАЛЬНОЕ
ПОЛОЖЕНИЕ, КАК И САМОЙ ПЛАНЕТЫ МАРС, С ДРУГОЙ ОТ НАС СТОРОНЫ СОЛНЦА ТЕЛЕПЕРЕДАЧИ С БОРТА КОРАБЛЯ ОТРЫВОЧНЫ И НЕРАЗБОРЧИВЫ, ВСЛЕДСТВИЕ ИНТЕРФЕРЕНЦИИ СОЛНЕЧНОЙ РАДИАЦИИ, ПОТОМУ СВЯЗЬ СЕЙЧАС И ЕЩЕ В ТЕЧЕНИЕ НЕДЕЛИ ИЛИ ОКОЛО ТОГО БУДЕТ ВЕСТИСЬ ПРАКТИЧЕСКИ ТОЛЬКО ПО РАДИО.
ПОЯВЛЯЕТСЯ НА КАРТЕ: ОРБИТА КОРАБЛЯ
ПОСЛЕ ЭТОГО ВЫПУСКА МЫ РАССКАЖЕМ О ДРУГИХ НОВОСТЯХ
Глава шестая. Вид с Марсова Холма
Владимир Малженицер не успел позавтракать - до самой последней минуты он сидел в своей комнате, слушая новости по американскому военному радио. Да он и думал о завтраке. Известия с борта «Алгонкина-9» были куда приятнее, чем любая еда, которую он мог бы найти в Афинах. Его распирало от возбуждения. В артериях его мягкого приземистого тела шампанским пенились счастье и надежда, каких он не знал почти за все шестьдесят лет его жизни - правду говоря, куда более чем за шестьдесят. Когда вы - эмигрант без должных документов, вы можете приписать себе какой угодно возраст. Кто узнает, что вы врете?
Малженицер, все еще полный радостного возбуждения, вышел из автобуса у туристского центра. Его хорошее настроение не испортилось даже когда диспетчер Стратос сказал ему, что сегодня он будет сопровождать группу немцев, хотя он уже и был готов впасть в уныние. Он хотел не этого. Он хотел набитый американцами автобус. Возможно, богатыми американцами, и конечно, такими американцами, которые могли бы понять его радость по поводу новостей с Марса. Особенно с американцами, которые были бы рады получить восхваления по поводу великого подвига американцев, пославших корабль на Марс, возвращающийся ныне с невероятно живыми марсианами на борту. В любой другой день, может быть, немцы не показались бы ему второсортным товаром, подумал он, украдкой бросая взгляд на висевшее за плечом менеджера дневное расписание. Немцы тоже бывают богатыми и тоже интересуются космосом. К несчастью они казались уверенными в том, что его изобрели их Опель и фон Браун, и помощь экспатриированного русского им была не нужна.
Американцы были бы лучше.
Он увидел, что счастье вести сегодня англоязычную группу выпало его самому близкому среди прочих гидов другу - на самом деле, не такому уж и другу и не такому уж близкому - Теодоре Сенхилос.
Это можно было исправить. Малженицер знал, где сейчас могла бы быть Теодора. Она, видимо, тоже слишком поздно встала, чтобы позавтракать и, несомненно, заглатывала сейчас последнюю чашечку кофе в маленькой закусочной за утлом. Потому Малженицер весело помахал рукой менеджеру и поспешил туда. Он отмахнулся от официанта, пытавшегося предложить ему настоящий франко-американский тост на завтрак и сел рядом с пожилой женщиной.
- Не поменяетесь ли вы сегодня со мной? - начал улещать он.
- Помните, три недели назад, когда вашему внуку стало плохо в школе, я отвез по вашей просьбе ваших туристов в отель.
- И за эти три недели я трижды делала это для вас, -возразила она. Говорила она язвительным тоном, но она всегда так говорила. - И сколько же раз я должна вам платить за то одолжение? В любом случае, я говорю по-английски лучше вас.
- Но и по-немецки вы говорите лучше меня, - подлизывался Малженицер. Это была чистая лесть и полнейшая неправда. Он очень хорошо изучил немецкий - там, где быстро научиться говорить и понимать по-немецки увеличивало шансы остаться в живых.
Теодора распознала лесть. Ей стало весело, она фыркнула, но не стала опровергать его слов.
- И потому, - продолжал он, - мне нужно попрактиковаться в английском, чтобы к тому дню, когда моя виза будет подтверждена, я был бы готов.
- Ну, для этого у вас куча времени, - сказала она. Не то, чтобы она против обыкновения хотела сказать ему неприятное - она просто констатировала то, что, по ее мнению, было фактом. К несчастью, Малженицер часто думал так же, но не сегодня. Известия от Марсианской экспедиции были слишком восхитительны, чтобы оставлять место таким сомнениям.
- Но это время придет! Вы сегодня слушали радио? Я буду им нужен, Теодора. Где еще они найдут эксперта по советской космической программе?
- Конечно, в Москве! Не в Афинах же.
- Но в Москве нет таких людей, которые могли бы им понравиться, - указал Малженицер.
- Без визы и вы им не понравитесь, - сказала она, но уже мягче. Покачала головой. - Все те же мечты, Воля. Если бы вы были нужны американцам, они приняли бы вас двадцать лет назад, когда вы сбежали из Союза. И вы не были бы полуголодным гидом в Греции, тем более в Афинах, о которых вы так мало знаете. - Однако она смягчилась - немцы или американцы, какая разница? В конце концов, для женщины, свободно говорящей на шести языках, все равно кого вести.
- Хорошо, мы поменяемся, - нехотя сказала она, -Я скажу Стратосу. Но в благодарность вы заплатите за мой кофе.
Стратос был раздосадован сменой назначений.
- Я сам распределяю гидов по группам! - кричал он, как и всегда. Но, как и всегда, оставил все как есть. Стратос недолюбливал Малженицера - по мнению последнего, из-за того, что Стратос всю жизнь состоял в коммунистической партии Греции и потому не мог питать приязни к русскому, сбежавшему со своей родины на загнивающий Запад. Тем не менее, по этой же причине Стратосу приходилось держать в штате хотя бы одного русскоязычного гида. Это был вопрос скорее политики, а не бизнеса. Даже если бы в агентстве сделали вид, что русских вообще не существует, на его финансовые дела это повлияло бы очень мало - за месяц туристов из России не набралось бы даже на автобус. Но директора беспокоили не презренные деньги. Поэтому Стратос смотрел сквозь пальцы на то, что Малженицер говорил по-немецки и английски с сильным акцентом, даже на то, что он вообще не был греком, для того лишь, чтобы, когда торговые представительства Киева и Ленинграда разрешали своим сотрудникам на несколько часов отлучиться, чтобы ознакомиться с историей и культурой древней
