Василий Головачев - Владыки
Златков умолк.
— Но для каких целей иной разум или наши потомки использовали хроноускоритель? — спросил самый старый из членов Совета.
— Да, — очнулся Златков. — Это лишь предположение, но уж очень хорошо оно укладывается в прокрустово ложе имеющихся данных. Всю информацию, все догадки и гипотезы, теоретический аппарат хронофизики и физики вакуума, космологии и теории сингулярных состояний я вложил в большой «мозг» Академии наук. И получил ответ: хроноген «провалился» в самое начало времен, и возможно, именно в этом причина Большого Взрыва, взрыва космического «яйца», породившего нашу Вселенную!
Члены Совета переглянулись, нее у кого впервые промелькнули на губах легкие улыбки, только Павел поверил Златкову сразу. Но умудренные опытом члены Совета безопасности не стали доказывать Златкову, что его идея — всего лишь порождение человеческой мысли, пусть и пропущенной через умную машину; каждый из них уже принял решение, и теперь следовало из двух с лишним десятков решений составить одно самое верное в создавшейся ситуации. Павел внутренне поежился, представив, какое бремя ответственности несут эти суровые, молчаливые, сдержанные люди: от их решений сейчас зависела судьба человечества в целом…
Златков понял реакцию присутствующих, но не обиделся. Он и сам на их месте отреагировал бы так же.
К столу вышел Костров.
— Нет смысла лишний раз утверждать, насколько серьезны заявления Ромашина и Златкова. Предлагаю следующее: сконцентрировать усилия лучших умов человечества для разработки способа проникновения внутрь хроноускорителя, срочно подготовить дублеров Жданову, установив причины отбора его неизвестным наблюдателем, попытаться связаться через Ствол с теми, кто нас контролирует, и наконец сообщить о случившемся человечеству
— люди должны знать все! Это главное, что должен решить Совет. Остальное — забота подкомиссий. Я имею в виду вопросы энергозатрат, эвакуации, перехода УАСС на всеобщий «Шторм» и так далее. Прошу высказываться…
Спустя час Павел шел с Ромашиным в медцентр Управления, где его ждали медики-эксперты со своей головоломной аппаратурой.
У двери в медцентр начальник отдела придержал Павла за руку.
— Дальше я с вами не пойду. Не знаю, что вам сказать, прежде чем вы… Понимаете? Волнуюсь.
— Спасибо, — пробормотал Павел. — Я тоже, честно говоря, волнуюсь. Ничего говорить не надо, и так все понятно.
— Наверное, действительно не надо. Слова на язык просятся какие-то слишком громкие, трескучие, вроде: «за спиной Земля», «от вас зависит судьба цивилизации»…
Павел невольно улыбнулся.
— Не мучайтесь, Игнат, тем более что судьба мира не только в моих руках.
— Судьба мира… — сказал Ромашин так, что улыбка застыла на губах инспектора. — Помните философское определение времени? Время — это имманентное свойство мира, связанное с характером происходящих в нем изменений. Смысл фразы ускользает, прячется, несмотря на то, что все слова известны и понятны. Теперь мы точно узнали, что время — основа мироздания! Жаль, что поздно…
— Может, еще не поздно?
— Может быть. Как выразился Златков: есть великая надежда! Надежда на то, что человек одновременно беспомощен и всемогущ. Идите. Буду ждать вас у себя.
Ромашин отпустил руку Павла и направился по коридору к лифту, прочь от двери с надписью: «Медицинский комплекс УАСС».
После всесторонней проверки в медцентре Управления Павел прошел медосмотр и психологическое тестирование в Институте проблем медицины Академии наук, но никаких отклонений от нормы в его здоровье, психике, в работе нервной системы отыскать не удалось.
— Вы не бог хладнокровия, — сказал ему, пожимая руку на прощание, директор Института академик Латышев, — но исключительно уравновешенный, координированный, абсолютно здоровый человек. С чем и поздравляю!
Речь академика тяготела к использованию слов в превосходной степени, видимо — старая закалка лечащего врача, но после встречи с ним Павел чувствовал себя увереннее и бодрее.
Вечер он провел в архиве Управления, а утро встретил на Земле Пири в Гренландии — из-за желания умыться снегом. Свое желание он осуществил с лихвой: не только умылся, но и с головой провалился в сугроб на мысе Пири, куда от таймфага пролегла линия монора, совершенно пустого в такую рань. Возвращаясь, Павел изрядно продрог, с тоской подумал о биатлоне — на лыжи не вставал уже полгода, вернулся домой в Запорожье, сделал зарядку в полном объеме и принял горячий душ.
Завтрак занял двадцать минут, а спустя еще полчаса Павел облетел Ствол на двухместном куттере и отметил появление у исполинской башни передвижного строительно-монтажного комплекса. В зале Центра он нашел Златкова.
— У меня впечатление, что вы здесь живете.
— Так оно и есть, — хмуро ответил начальник Центра. — Покидаю сей приют, лишь когда нужно провести циклы расчетов на больших машинах. Вы тоже сегодня рано.
— Приказано отдыхать, но спать не могу, Из головы не идет мысль, что все события вокруг — не настоящие, понарошку. С вами такого не бывает?
— Случается. Это оттого, что размах событий вышел за границу человеческого удивления. Каждому природой отмечен определенный запас эмоционального равновесия, заключенного между двумя стенами — полнейшего равнодушия и стресса от переизбытка впечатлений и переживаний. За первой стеной — болезнь, ибо равнодушие — это предел эмоционального покоя, за второй — смерть или, по крайней мере, уход в выдуманный, иллюзорный мир, в котором на психику уже ничто подействовать не может, она себя исчерпала.
— Ну, до равнодушия мне далеко, а вот ощущение нереальности не проходит… Но простите за лирику. С высоты я заметил монтажный комплекс типа «Геракл». Что за стройка затевается?
— Сегодня монтажники начнут установку максимального хроностабилизатора. Попробуем с его помощью пробить брешь в слое «вспененного» времени вокруг Ствола. — Златков поднял на инспектора измученные, словно от слез покрасневшие глаза. — Чтобы тот, кто пойдет в Ствол для его выключения, смог остаться в живых хотя бы на первом этапе.
Павел кивнул, отворачиваясь. Златков знал, кто пойдет в Ствол первым.
В девять утра в Центр заявился Ромашин и сообщил, что решен вопрос с дублером. Вторым вслед за Павлом, в случае его неудачи, в Ствол должен был пойти сам начальник отдела безопасности. Поговорили о координации всех служб во время первой вылазки Павла в здание лаборатории. Вместе побывали в секторе зондирования, где Федор Полуянов с товарищами готовил к запуску в Ствол новую партию конкистадоров.
— Эти должны пройти почти все, — сказал инженер, похлопывая по глянцево-черному боку одного из «пауков». — Мы усилили защиту мозга, хотя пришлось пожертвовать полифункциональностью. Они теперь почти ничего не умеют делать, кроме видеосъемки.
