Род Серлинг - Полуночное солнце (Сборник с иллюстрациями)
— В вашей работе, мистер Корриган, вы говорите о разрыве звукового барьера. Я пытаюсь изучить временной барьер. Если только это можно сделать через изучение моментальной относительности.
— А что такое моментальная относительность? — вставил Виттакер.
— Вам следует это знать, — отозвался Миллард. — Когда-то вы сняли рост растения так, словно оно растет на глазах, несмотря на то, что в действительности ему требовалось несколько месяцев. Вы также делали замедленные съемки падения лепестков розы, которые, казалось, едва падали. Что, если снять их в одном синхронном фильме?
— Это выглядело бы так, словно- растение росло, в то время как роза роняла лепестки, — вставил Виттакер, — или наоборот, если вам угодно.
— Давайте поговорим о людях вместо растений, — предложил Джексон. Согласно вашей теории, Миллард, наша понятливость уменьшается и возрастает, поэтому временами вещи движутся так быстро, что вызывают очаг возбуждения в мозгу человека, в то время как другие так болезненно медлительно, точно мы находимся в состоянии сна.
— Именно так, — кивнул Миллард. — Это и есть моментальная относительность.
— И вы верите в то, что люди могут переноситься в другое время, как физически, так и мысленно? — настаивал Джексон.
— Да, верю. Когда они достигают совершенной физической и умственной инерции, вызванной окружающими условиями, они преодолевают временной барьер, ввергая себя в другую сферу, из которой они могут — или не могут вернуться.
Это показалось Корригану знакомым, поскольку он начал чувствовать себя не в своей тарелке. С того момента, когда он вошёл в клуб «Потомак», ему казалось, что он стал участником какой-то старинной драмы, становившейся все более насыщенной. Прямо сейчас он принял участие в научной дискуссии с ультрасовременной группой ученых, в то же время чувствуя себя так, словно сам он принадлежал прошедшему. Ценой умственного усилия Корриган заставил себя вернуться в настоящее.
— Предположим, что вы попали в прошлое в день накануне великого краха на бирже 28 октября 1929 года, — сказал он Милларду. — С вашим знанием того, что должно случиться, разве вы не смогли бы распродать все акции до того, как упадут цены?
— Разумеется, я смог бы, — ответил Миллард. — И многие люди так и поступили. Очевидно, это и послужило причиной краха.
— Вы имеете в виду, что они так поступили по совету кого-нибудь, прибывшего из будущего и поэтому сумевшего их предупредить.
— Они могли так сделать. Я проверил именно этот случай. Имеются документальные свидетельства, показывающие, что огромное количество людей последовало совету астролога, чьи гороскопы предсказывают крах Уолл-Стрит с точностью до дня. Гороскоп был напечатан еще в начале 1929 года, и в нем говорилось, что крах будет вызван неблагоприятными планетарными условиями. Он советовал людям продать акции до этого времени.
— Так, значит, крах был вызван жуликом, притворяющимся, что он знает будущее.
— Не тем, кто притворялся, что знает, а тем, кто действительно знал.
— И вы думаете, что астролог получил информацию от человека, перенесшегося в прошлое из будущего и рассказавшего ему все?
— А как еще он мог это узнать? Я не верю в, астрологию еще больше, чем вы, мистер Корриган. Никто не может предсказать будущее. Поэтому единственный путь узнать его — от того, кто пережил его.
— Но прошлое неизменно. Это опровергает вашу теорию, лпрофессор Миллард. Вся логика против этого.
— Мы выше оков логики, — ответил Миллард. — Возьмите ваш собственный случай, мистер Корриган. Будучи астрофизиком, вы планируете переносить людей на Луну и другие планеты. А ведь когда-то это считалось невозможным и, — следовательно, нелогичным.
Миллард обратился к Виттакеру.
— Как биохимик вы постоянно сталкиваетесь с нелогичным, например, с формами жизни растений, химическими элементами или с животными, которые развились необъяснимо. И в ваших исследованиях, Джексон, — Миллард повернулся к пожилому историку, — вы встречались с такими случаями, когда люди исчезают так странно, что йх наверняка поглотило время, а не пространство.
— Такие случаи бывали, — подтвердил Джексон, — . поэтому я могу принять вашу теорию, не опираясь на более реальные доказательства или свидетельства.
— Но скажите, доктор Джексон, — настаивал Корриган, — не сможет ли перенос личности во времени изменить историю, какой мы ее знаем?
— Не обязательно, — ответил Джексон. — Перенесенная личность может стать участником определенного исторического события. Она может помочь, таким образом, в его подготовке, но изменить его она не в состоянии, У меня есть собственная теория на этот счет.
Джексон глянул поверх очков на Милларда и Виттакера, которые начали частный спор. Джексон взял Корригана под руку и предложил:
— Пойдемте, покажу вам наш клуб как новому его члену, а заоднo выскажу свои собственные соображения.
Сначала они подошли к камину, где глухой треск горящих бревен и вьющийся серый дым, казалось, смешались с воспоминаниями старого историка.
— Это портрет нашего основателя, Бушрода Чичестера. Он был помещен здесь в день основания нашего клуба в 1858 году, — начал доктор Джексон. То же относится и к другим картинам. — Он указал на два полотна на противоположной стене, каждое из которых представляло лесные сцены древней Греции. — И к этой хрустальной люстре.
Джексон показал на потолок, где в гранях хрусталя играли блики, отражавшиеся от электрических огней, которыми заменили газовые рожки.
— Их перевезли из игорного заведения Пендлтона на Пенсильвания-авеню, объяснил Джексон. — Он умер в тот год, когда был основан клуб. Многие столы и стулья были приобретены на аукционе-распродаже из «Дворца Фортуны» Пендлтона. Мне часто кажется, что я слышу звук вращающейся рулетки и голоса игроков в фараон.
Корриган почти слышал их сам, но считал их треском горящих поленьев и голосами Милларда и Виттакера.
Затем Джексон повел Корригана в холл, где показал ему старинные вещи из прежней вашингтонской резиденции, изящные предметы восточного искусства, привезенные командором Перри из Японии, и сувениры, собранные президентом Бухананом перед гражданской войной. Доктор Джексон подвел итог:
— Все в клубе, «Потомак» осталось таким же, как и сто или более лет назад. Это захватывает, и, когда я ухожу, то чувствую себя так, словно я в прошлом. Вот почему я в какой-то степени соглашаюсь с теорией Милларда.
— Мне тоже следует с ним согласиться, — Корриган усмехнулся, взглянув на свой наряд, — принимая во внимание то, что я одет подобающим образом.
