Конни Уиллис - Не считая собаки
– Получается, парахронический диссонанс – это пропажа без последствий?
– Именно, – расплылся в улыбке Ти-Джей. – Как воздух, который историки уносят в легких, или, – он глянул на меня, – копоть. Их исчезновение никак не отражается на системе.
– То есть объект не требуется возвращать в его исконное время… – уточнил мистер Дануорти.
– Его, по всей вероятности, и не удастся вернуть. Континуум не пустит. Разве что в возвращенном виде этот объект тоже погоды не сделает. К сожалению, копотью и воздухом список таких объектов, наверное, и ограничивается. Все, что крупнее, безнаказанно изъять не получится.
«Даже перочистки», – подумал я, прислоняясь затылком к стене. Было дело, на Осеннем хоровом фестивале со сбором вторсырья я купил оранжевую перочистку в виде тыквы и забыл о ней напрочь, а потом, когда собрался назад, сеть не открылась. «Интересно, а брошку она как пропустила?» – шевельнулась сонная мысль.
– А если объект – живое существо? – поинтересовался мистер Дануорти.
– Разве только безвредные бактерии, все остальное вряд ли. Воздействие живых организмов на континуум на несколько порядков выше, чем неодушевленных предметов, а у разумных форм жизни соответственно еще выше, ввиду многогранности их взаимодействия. Ну и, разумеется, ничего такого, что может изменить настоящее или будущее – никаких вирусов или микробов.
– С этим ясно, – оборвал его мистер Дануорти. – Давайте вторую теорию.
– Вторая теория Фудзисаки состоит в том, что диссонансы возможны, однако у континуума имеется встроенный страховочный механизм.
– Сдвиги, – кивнул мистер Дануорти.
– Да. Сдвиг предотвращает практически любой возможный диссонанс, перемещая путешественника во времени подальше от опасного места. Однако, по теории Фудзисаки, величина сдвигов ограничена, и когда ее оказывается недостаточно, чтобы предотвратить парахронизм, возникает диссонанс.
– И как он выражается?
– Теоретически он меняет ход истории вплоть до уничтожения Вселенной в случае совсем уж кардинальных перемен, но в современной сети на этот счет предусмотрена защита. Узнав о такой опасности, сеть настроили закрываться автоматически, как только сдвиги начнут достигать критических величин. Фудзисаки же утверждает, что в случае возникновения диссонанса (хотя это в принципе невозможно) включатся другие защитные механизмы, исправляющие сбой. Проявляются они, – Ти-Джей заскользил взглядом по своим заметкам, – «как резкий рост сдвигов вокруг диссонансного очага и увеличение числа случайных совпадений…»
– В Ковентри никаких совпадений не отмечалось? – повернулся ко мне мистер Дануорти.
– Нет.
– На барахолках тоже?
Я покачал головой. А ведь как было бы здорово совершенно случайно наткнуться на епископский пенек где-нибудь между кокосовым тиром и розыгрышем сливового пирога…
– Еще признаки имеются? – спросил мистер Дануорти у Ти-Джея.
– Рост сдвигов в периферийных темпоральных областях.
– Размеры периферийных областей?
Ти-Джей задумчиво пожевал губу.
– Фудзисаки считает, что для исправления диссонанса хватает пятидесяти лет, но это ведь все в теории…
– Еще признаки?
– В самых серьезных случаях – неполадки в работе сети.
– Какого рода?
– Сеть не откроется, – нахмурился Ти-Джей. – Либо возникнет раскоординация с пунктом назначения. Хотя, по мнению Фудзисаки, это статистически маловероятно, и континуум обладает большим запасом прочности, иначе давно бы уже распался.
– А если диссонанс точно случился, но резкого скачка в сдвигах нет? – допытывался Дануорти. – Значит ли это, что диссонанс сгладился, не успев отразиться на континууме?
– Выходит, что так, – кивнул Ти-Джей. – Иначе без крупных сдвигов бы не обошлось.
– Отлично. Спасибо за службу, мичман Клепперман! – Мистер Дануорти подошел к серафиме, которая сердито барабанила по клавишам пульта. – Цербер, мне нужен список всех перебросок в 1880-е – 90-е с указанием величины сдвига и нормативных параметров.
– Я Уордер, – поправила его серафима. – И я сейчас не могу. У меня стыковка.
– Стыковка подождет. – Он вернулся к Ти-Джею. – Льюис, а вас я попрошу отследить все нетипичные взбрыки.
По крайней мере так я расслышал. В ушах у меня снова завыла сирена, к которой примешивалось размеренное бабаханье зениток.
– И перегрызки.
– Да, сэр, – пообещал Ти-Джей и вышел.
– Финч, где каска? – спросил мистер Дануорти.
– Все здесь, у него, – ответил Финч, хотя никакой каски на мне не было, только белые фланелевые брюки и жилет. Тем более каска – это для Второй мировой, викторианцам полагались другие головные уборы. Шляпы, цилиндры и еще такие жесткие круглые, как они назывались? На букву «Н».
Надо мной склонилась серафима (выходит, я снова уселся) и подняла примерять пиджаки.
– Руку сюда! – скомандовала она, втискивая меня в коричнево-полосатый. – Другую, правую.
– Рукава коротковаты, – отметил я, глядя на торчащие запястья.
– Как вас зовут?
– Что? – Я попытался сообразить, какая связь между моим именем и короткими рукавами.
– Имя-фамилия! – рявкнула она, сдергивая коричнево-полосатый и напяливая на меня красный.
– Нед Генри. – В красном руки утонули до кончиков пальцев.
– Хорошо, – одобрила серафима, вытряхивая меня из красного и вручая белый с синим. – Не придется изобретать для вас подходящее эпохе имя. – Она одернула рукава. – Пойдет. Постарайтесь обойтись без купания в Темзе, мне некогда искать еще костюмы. – Она нахлобучила мне на голову соломенное канотье.
– Да, шляпа имеется, мистер Дануорти, вы были правы, – сказал я, но профессора рядом не оказалось. Финча тоже, а серафима уже выбивала пулеметную дробь на пульте.
– Бадри, паразит, все не возвращается! Оставил меня тут одну, хоть разорвись. Координаты задай, костюмы разыщи, историк уже битый час ждет в сети, пока я его перекину обратно… Так что с вашей срочной переброской вполне можно и повременить, поскольку незамужних девиц повсюду сопровождали компаньонки – как правило, кузины или тетушки… старые девы, и до самой помолвки им не позволялось оставаться с мужчиной наедине… Нед, сосредоточьтесь!
– Я слушаю, – встрепенулся я. – Незамужних девиц повсюду сопровождали компаньонки.
– А ведь я с самого начала говорил, что затея сомнительна, – вставил невесть откуда взявшийся рядом Финч.
– Больше отправить некого, – вздохнул мистер Дануорти. – Нед, слушайте внимательно. Вот что вам нужно сделать: вы попадете в седьмое июня 1888 года, в десять часов утра. Река будет слева от десертной вилки, которая используется для пирожных и сладкого. Для десертов типа Мачингс-Энд пригодится также десертный нож и…
