Октавия Батлер - Рассвет
— И сейчас? И зачем вам это нужно?
— В один прекрасный день те, кто остаются на корабле, разделятся на две группы. В некотором роде наше общество похоже на стаю взрослых животных, только бесполую. Всего групп три: динсо останутся на Земле и дождутся того момента, когда опасаться за ее население больше будет не нужно; тоахты будут продолжать жить на старом корабле; акайи улетят на новом корабле.
Лилит взглянула на своего спутника.
— Значит, кое-кто из вас отправится на Землю вместе с людьми?
— Да, я полечу на Землю, и вся моя семья и другие семьи. Все динсо.
— Зачем это нужно?
— Ни за чем — просто мы росли с такой целью — у нас так заведено, мы так живем. Умение выращивать корабли заложено в нас, и нам никуда от этого не деться. Мы таковы, потому что нашим потомкам нужно где-то жить, ведь род должен продолжаться. В отличие от вас, людей, будучи заключенными в пределах одного корабля, или даже одного мира, мы просто гибнем.
— Как же вы размножаетесь… как растения семенами или еще как-то?
— Мы используем тот способ, который оказывается доступным.
— А те, кто останутся на корабле и улетят, эти тоахты и акайи, вы больше их никогда не увидите?
— Я больше не увижу. Когда-нибудь в отдаленном будущем кто-нибудь из моих потомков быть может встретиться с ними. Мне хочется надеяться, что это случится. До тех пор наверняка произойдет немало делений. И те и другие наверняка накопят немало полезного, чем и поделятся друг с другом.
— А может случиться так, что они не узнают друг друга? И это расставание у планеты Земля к тому времени превратиться не более чем в предание, в миф, или о нем забудут вовсе?
— Нет, они обязательно узнают друг друга. Все приметы деления передаются по биологической цепочке. Я помню все колена моего рода с тех пор, когда мы покинули наш родной мир.
— А каким был ваш родной мир? Каким ты помнишь его? Сможете вы возвратиться на него, если вдруг захотите?
— Возвратиться? — щупальца Йядайи снова плотно прижались к его туловищу. — Нет, Лилит, возвратиться мы не сможем — это одно из направлений в пространстве, двигаться в котором нам запрещено. Вот наша родина, — он обвел щупальцем вокруг себя, указав на то, что выглядело как блистающие небеса цвета слоновой кости и коричневая земля, — и другой родины теперь у нас нет.
Вокруг них уже высилось много огромных могучих деревьев, из стволов которых на глазах у Лилит входили и выходили люди — нагие, серые оанкали, все сплошь покрытые щупальцами, некоторые с парой рук, другие как будто бы с четырьмя руками, от вида чего Лилит становилось не по себе, но все как один без чего-либо, что возможно было принять за признаки пола. Возможно у этого народа половые функции выполняли некоторые из щупалец или дополнительные пары конечностей.
Среди всех встречных групп оанкали она искала и не находила людей. Чужеродные существа почти не обращали на нее внимания, и лишь раз один из оанкали, прошедший совсем рядом с ней, словно бы взглянул в ее сторону. С содроганием она заметила, что некоторые оанкали были покрыты щупальцами невероятно густо, с головы до ног. У других щупальца росли пучками, совершенно несимметрично и случайно. Ни у одного из встречных оанкали расположение щупалец не напоминало внешность Йядайи, у которого темные места сосредоточий находились там, где у людей располагались глаза, уши, рот, волосы. Почему Йядайя выглядел именно так, а не иначе — из-за того, что очень много времени уделял работе с людьми, или он изменил свой облик намеренно, для того чтобы больше походить на человека, было неясно.
— Я был таким всегда, — ответил он, когда она спросила его об этом, но больше не прибавил ничего, что могло бы послужить пояснением.
Минутой позже, когда они проходили вблизи одного из деревьев, она специально свернула и дотронулась рукой до ствола, ощутив под пальцами гладкую, чуть поддающуюся кору — очень напоминающую стены ее камеры заключения, только окрашенную в чуть более темный тон.
— И все эти деревья дома? — спросила она.
— На самом деле эти структуры совсем не деревья, — объяснил ей Йядайя. — Они тоже часть корабля. Эти организмы сохраняют свою форму, обеспечивают нас всем необходимым — пищей, кислородом, утилизируют отходы, служат средствами транспортировки, выступают в роли хранилищ, жилищ, лабораторий и мастерских, а также многого другого.
Они прошли мимо двух оанкали, стоящих неподвижно напротив друг друга плотно перевив головные щупальца. Повернувшись к ним, Лилит рассмотрела их тела во всех подробностях. Подобно другим оанкали, которых она успела увидеть, эти двое тоже были совершенно нагими. Одежда Йядайи скорее всего появилась только в качестве уважения к ее традиционным взглядам на вещи. Что ж, она благодарна ему за такое внимание.
Число встречных оанкали росло с каждой минутой, и она вдруг поняла, что это пугает ее, поэтому с каждым шагом она старалась держаться к Йядайе все ближе и ближе, словно желая найти у него защиту. Удивившись собственной реакции и смутившись, она чуть отстранилась от него, что он, конечно же, не мог не заметить.
— Лилит? — позвал он очень тихо.
— Что? — отзывалась она.
В ответ молчание.
— Я в порядке, — сказала она. — Просто дело в том… что вокруг слишком много людей, а я еще не привыкла.
— Обычно мы не носим одежду.
— Это я уже заметила.
— Но ты можешь ходить в одежде или без нее, как захочешь — это твое право.
— Предпочитаю остаться одетой!
Она немного помолчала.
— Там, куда ты ведешь меня, есть другие люди, земляне? Вы уже пробудили кого-нибудь еще?
— Нет, там никого нет.
Она обхватила грудь руками, засунув ладони подмышки, очень крепко. Значит, она снова будет одна, пусть и по-другому.
К ее удивлению, он протянул ей руку. К еще большему своему удивлению, она приняла эту руку с благодарностью.
— Но почему вы не можете вернуться обратно на свою планету? Может, ее больше не существует?
Казалось, что Йядайя секунду размышлял над ее словами.
— Мы отправились в полет очень давно… очень давно оставили свой мир. Вполне возможно, что его больше не существует. По крайней мере я сомневаюсь в его существовании.
— Ты можешь сказать мне, почему вы решили покинуть свою планету?
— Наш мир был вскормившим нас лоном, утробой. Пришло время — и мы родились и покинули утробу, выносившую нас — никто не может жить в утробе вечно.
Лилит печально улыбнулась.
— На Земле тоже были люди, которые думали точно так же — наверно до того самого момента, когда ракеты были выпущены по своим целям. Эти люди считали, что судьба человечества неразрывно связана с космосом, и я тоже так считала.
