Джо Холдеман - Бесконечный мир
Мое значение в компании несколько повысилось, когда я стал механиком. Им вдвойне было интересно это, поскольку один из старших членов клуба, Марти Ларрин, лично участвовал в разработке кибернетической цепи для прямого подключения человека к машине, благодаря которой и появились наши солдатики.
Марти отвечал за безопасность системы. После того, как имплантат вживлен в мозг, его уже невозможно исправить, если случится какая-нибудь неисправность на молекулярном уровне – это не под силу даже тем, кто делал или разрабатывал имплантат, как Марти. Вся внутренняя схема имплантата саморазрушается через долю секунды после того, как любая часть устройства получит даже самое незначительное повреждение. И потом, чтобы удалить неисправный имплантат и поставить новый, механику предстоит пройти очередную серию хирургических операций, с десятипроцентным риском того, что пациент умрет или его имплантат не будет действовать.
Марти было около шестидесяти, он брил наголо переднюю половину головы по моде прошлого поколения, а остальные волосы, совершенно седые, оставлял длинными – только вокруг имплантата было выбрито неширокое колечко. В целом он был довольно привлекательным мужчиной, с уверенными, начальственными манерами. И, судя по тому, как он держался с Амелией, у них наверняка в прошлом был роман. Я как-то спросил у Амелии, давно ли это было, – единственный раз, когда я спрашивал у нее о чем-нибудь подобном. Она задумалась ненадолго, потом сказала:
– Примерно тогда, когда ты заканчивал школу.
В разные недели по пятницам в «Ночной особый» собирались разные люди. Марти приходил почти всегда, так же, как его извечный противник Франклин Эшер, математик, занимавший какую-то важную должность в отделении философии. Их полушутливые перепалки начались еще в те времена, когда оба вместе учились в университете. Амелия знала Эшера примерно так же давно, как Марти.
Белда Мадьяр тоже появлялась почти всегда – весьма своеобразная дама, но, безусловно, входившая в самое избранное общество клуба. Она вечно сидела с отсутствующим, скучающим видом, понемногу отхлебывая из бокала вино, и слушала, о чем говорят. Раз или два за вечер Белда, не меняя выражения лица, вставляла какое-нибудь ироническое замечание. Она была здесь, наверное, самой старой – заслуженная девяностолетняя профессорша отделения искусств. Белда уверяла, что помнит еще Ричарда Никсона – она видела его однажды, когда была маленькой девочкой. Никсон был большим и страшным и подарил ей коробок спичек – сувенир из Белого дома, которую мамаша Белды тотчас же у нее отобрала.
Мне нравился Риза Пак, подающий большие надежды сорокалетний химик, единственный человек, кроме Амелии, с кем я поддерживал отношения и за пределами клуба. Мы время от времени встречались в бассейне или на теннисном корте. Он никогда не говорил со мной об Амелии, а я никогда не заговаривал о его молодом приятеле, который заезжал за ним на машине – всегда точно в назначенное время.
Риза тоже жил в университетском городке, и обычно он подвозил нас с Амелией до клуба. Но в эту пятницу он был в городе, и нам пришлось вызывать такси. Как и у большинства людей, у Амелии не было своей машины, а я даже никогда не сидел за рулем и водил машину только во время общей подготовки – но и тогда я подключался вместе с другим механиком, который умел водить. Можно было, конечно, доехать до Идальго на велосипедах – мы отправлялись туда, когда было еще светло. Но возвращаться на них по темноте домой было бы чистым самоубийством.
Тем более что к вечеру пошел дождь, а к тому времени, когда мы подъезжали к клубу, он превратился в настоящий ливень с грозой, почти ураган. Над клубом был навес, но из-за сильного ветра дождь лил почти горизонтально. Мы с Амелией успели насквозь промокнуть, пока добежали от машины до двери.
Риза и Белда уже были на месте, за нашим обычным столиком в «грязной» части зала. Мы уговорили их перебраться в клубную комнату, где горел камин – с искусственным пламенем, зато теплый.
Пока мы там устраивались, подошел еще один завсегдатай клуба – Рэй Букер, тоже насквозь промокший. Рэй – инженер, он работал вместе с Марти Ларрином над технологией солдатиков, а еще он был уличным музыкантом и все свободное время, особенно летом, играл на банджо в разных городах штата.
– Джулиан, ты бы видел передачу о Десятой группе! Сегодня показывали. – Надо сказать, в Рэе было что-то от «боевичка». – Замедленная съемка нападения амфибий на Пунта Патука. Мы пришли, увидели и надрали им задницы. – Он передал свой промокший плащ и шляпу служителю, который вошел следом за ним. – Почти без потерь!
– Что значит – почти? – поинтересовалась Амелия.
– Ну, влезли в минное поле, – помрачнев, пояснил Рэй. – Три боевые машины остались без ног. Но наши успели их подобрать прежде, чем до них добрались мародеры. У одной девчонки случился нервный срыв – это была ее вторая или третья вылазка.
– Погоди, – сказал я. – Они что, устроили минное поле прямо посреди города?
– Да, черт возьми, прямо посреди города! Разнесло к чертям собачьим целый квартал трущоб – потом эти гады скажут, что это мы все подстроили.
– Много погибших?
– Да, наверное, не одна сотня, – Рэй покачал головой. – Наверное, из-за этого у той девчонки поехала крыша. Она застряла там, неподвижная, без обеих ног. Ее с головой завалило обломками. А когда подошла команда спасателей, девчонка начала с ними драться, требуя эвакуировать гражданское население. Им пришлось ее отключить, чтобы забрать поврежденного солдатика.
Рэй подошел к столику и заказал виски с содовой, все остальные тоже сделали заказы. В этой части ресторана не было никаких чумазых официантов.
– Может, она еще поправится. Это такое, к чему надо просто привыкнуть, научиться жить с этим.
– Наши вряд ли на такое способны, – сказал Риза.
– А зачем это нам? Такие выходки не дают никакой стратегической выгоды. Минное поле посреди города – это методы террористов.
– Вряд ли кто-нибудь там выжил, – заметил я.
– На земле – никто. Их всех мгновенно засыпало обломками. Но там были в основном четырех– и пятиэтажные дома. И люди с верхних этажей могли остаться в живых после того, как дома обрушились.
– Ребята из Десятой обозначили периметр зоны взрыва бакенами и объявили небоевой зоной, пострадавшей случайно, после того, как вытащили из-под завалов всех наших солдатиков. Потом отправили туда вездеход Красного Креста и убрались домой.
– Минные поля – единственное техническое новшество, которое применяют повстанцы. В остальном они придерживаются устаревшей тактики «разделяй и бей их поодиночке», которая совершенно не годится с такими хорошо организованными группами, как Десятая. В этой группе чудесно отлажено взаимопонимание и координация – Джулиан, вы должны оценить это по достоинству. На съемке с воздуха это выглядело, как настоящий танец.
