Айзек Азимов - Стальные пещеры
— Да.
— Отлично. Тогда для начала предположим, что космониты ошибаются. Почему убийство не может быть делом рук какого-нибудь одинокого фанатика? На Земле многие недовольны роботами, однако нет ни одной партии, которая бы проповедовала насилие подобного рода.
— В открытую — возможно, и нет.
— Даже подпольная организация, цель которой — уничтожение роботов и робототехники, — не пошла бы на такой крайне рискованный шаг, как убийство космонита. Вероятнее всего, это поступок неуравновешенного человека.
Р. Дэниел внимательно слушал.
— «Фанатическая» версия кажется мне маловероятной, — сказал он. — Жертва выбрана тщательно, время для убийства тоже. Ясно, что все было заранее подготовлено организованной группой.
— В таком случае, вам известно больше, чем мне, и незачем играть в прятки!
— Я не знаю этого выражения, но смысл его, кажется, понял. Рассмотрим общую ситуацию. По нашему мнению, отношения между Космотауном и Землей складываются неудовлетворительно.
— Хуже некуда, — проворчал Бейли.
— Мне известно, что при основании Космотауна подразумевалось, что земляне создадут у себя объединенное общество, так хорошо зарекомендовавшее себя на Внешних Мирах. Поэтому нам казалось, что первые вспышки недовольства — это всего лишь проявление страха землян перед чем-то новым, непривычным… Однако, — продолжал Р. Дэниел, — время показало, что это не так. Несмотря на полное содействие Всеземного Правительства и правительства большинства городов, мы наталкивались на постоянное сопротивление, и добиться нам удалось немногого. Естественно, нас беспокоит положение на Земле.
— Из чистого альтруизма, я полагаю, — вставил Бейли.
— Не совсем, — ответил Р. Дэниел. — Хотя очень любезно, что вы так хорошо о нас думаете. По нашему убеждению, здоровая и обновленная Земля принесет пользу всей Галактике. По крайней мере, таково мнение жителей Космотауна. Должен, однако, признать, что на Внешних Мирах имеются силы, противостоящие этому.
— Как? Разногласия среди космонитов?
— Разумеется. Кое-кто считает, что обновленная Земля станет опасней и агрессивней. Эту точку зрения разделяют те миры, которые расположены ближе к Земле и где еще хорошо помнят первые несколько столетий межпланетных путешествий, когда они находились в политической и экономической зависимости от Земли.
— Старая песня, — вздохнул Бейли. — Неужто их это в самом деле беспокоит? И когда им надоест попрекать нас тем, что произошло тысячу лет назад?
— Люди устроены по-особому, — заметил Р. Дэниел. — Во многом они не столь разумны, как мы, роботы, поскольку их цепи в меньшей степени запрограммированы. Говорят, что это имеет свои преимущества.
— Может, и имеет, — ответил Бейли сухо.
— Вам лучше знать, — продолжал Р. Дэниел. — Как бы то ни было, наши постоянные неудачи на Земле сплотили ряды противников сближения с вами. Они утверждают, что земляне отличаются от космонитов и поэтому не могут усвоить традиции последних. И если навязать им роботов, говорят они, Галактика окажется в опасности. Они постоянно помнят о том, что население Земли насчитывает восемь миллиардов человек, тогда как число обитателей всех пятидесяти Внешних Миров не превышает пяти с половиной миллиардов. Жители Космотауна, в особенности доктор Сартон…
— Так он был ученым?
— Он был доктором социологии, специализировался в робототехнике. Весьма талантливый человек.
— Ясно. Продолжайте.
— Так вот, доктор Сартон и его сторонники опасались, что наши постоянные неудачи положат конец развитию Космотауна и всему, что с ним связано. Он пришел к выводу, что пора, наконец, постараться понять психологию землян. Говорить об их внутреннем консерватизме, повторять избитые фразы о «неменяющейся Земле» или о «непостижимом уме» землян — значит лишь уклоняться от решения проблемы.
Доктор Сартон считал, что это говорит наше невежество и что ни присказками, ни снотворным от землян не отделаться. Те космониты, говорил он, которые поставили задачу переделать Землю, должны отказаться от изоляции Космотауна и смешаться с землянами. Они должны жить как земляне, думать, как думают те, быть, как они.
— Космониты? Но это же невозможно! — воскликнул Бейли.
— Вы совершенно правы, — согласился с ним Дэниел. — Несмотря на эту теорию, сам доктор Сартон был не в силах поселиться в городе, и он знал это. Он бы не вынес его громадных размеров и такого скопления людей. Даже если бы под угрозой оружия его и вынудили жить среди вас, внешняя среда так довлела бы над ним, что он никогда бы не проник в сокровенные тайны, которых искал…
— Не забывайте, как космониты трясутся над свои здоровьем, — прервал его Бейли. — Из-за одного этого они побоятся поселиться у нас.
— И это тоже. Внешние Миры не знают, что такое болезнь в земном смысле. А неизвестность всегда пугает. Доктор Сартон понимал все это и тем не менее настаивал на глубоком изучении землян и их образа жизни.
— Похоже, что он сам загнал себя в угол.
— Не совсем. Все эти трудности касаются лишь людей-космонитов. Роботы — совсем другое дело.
«Дьявольщина, все время забываю, что он робот», — подумал Бейли, и в слух сказал:
— Вот как?
— Да, — ответил Р. Дэниел. — Мы, естественно, более гибки. По крайней мере в этом отношении. Нас легче приспособить к жизни на Земле. Если внешне робот будет исключительно тонкой копией человека, земляне примут его и позволят ближе изучить свою жизнь.
— И вот вы… — осенило вдруг Бейли.
— …и есть такой робот, — подхватил Дэниел. — Целый год доктор Сартон разрабатывал проект и конструкцию новых роботов. Я первый и пока лишь единственный экземпляр. К сожалению, мое образование еще не закончено, так-как из-за убийства доктора Сартона меня решили использовать раньше намеченного срока.
— Значит, не все ваши роботы такие, как вы? То есть, они все-таки больше походят на роботов, чем на людей?
— Разумеется. Внешний вид робота зависит от его назначения. Именно поэтому я и являюсь точным подобием человека. Другие роботы отличаются от меня, хотя все они имеют человеческий облик. И, уж конечно, они выглядят лучше, чем те невероятно примитивные модели, которые мы встретили в магазине. Неужели все ваши роботы такие?
— Более или менее, — ответил Бейли. — Вам это не нравится?
— Конечно, нет, — сказал Р. Дэниел. — Трудно заставить поверить людей в ум робота, пока внешне он лишь грубая пародия на человека. Разве ваши заводы не могут выпускать лучшие образцы?
— Я уверен, что могут, Дэниел. Но мы предпочитаем знать, когда имеем дело с роботом, а когда нет.
