Василий Головачев - Черный человек. Книга 2
Клим уже научился если и не сопротивляться эффекту «черного приказа», то хотя бы в короткий срок приходить в себя. Сейчас его транс длился всего полминуты, но непрошеные гости Купавы успели получить по хорошему пси-шлепку. Оба стояли бледные и выглядели как после плавания в невесомости или ледяного душа.
— Т-ты… в-вы… — проговорил Вильям Шуман, одетый во что-то зеркально-металлическое, с дырами на груди. — Ч-что эт-то с в-вами? — «Правнук» великого композитора даже стал шепелявить и заикаться.
И злость Мальгина прошла.
— Еще раз встречу в этом доме — изувечу, — любезно пообещал он, рассмеявшись про себя. — Уяснил?
— Д-да.
— А теперь дуй в Брянск, хутор Вщиж, массив Калиновый.
— 3-зачем?
— Извинишься перед отцом. Еще помнишь, за что?
Шуман пришел в себя, цвет лица вернулся к нему.
— А пошел ты… — Он не договорил. Мальгин крепко взял его за ухо и едва не приподнял.
Молодой человек завопил от боли, пытаясь освободить ухо и одновременно лягнуть хирурга. Но руки Мальгина были словно из железа.
— Договорились?
— Ой!… Отпусти!… Больно же… ой-ой!… Да отпусти же, договорились!
Мальгин отпустил лиловое ухо Шумана, отмахнувшись от наскока второго парня. Сказал, не глядя на них:
— Убирайтесь, мальчики, и помните, что я говорил. Дважды не повторяю. И не надо вставать в позу, как бойцовые петухи, я не в вашей весовой категории. Брысь!
Обоих как ветром сдуло.
— Что, зарегистрировал? — спросил Клим Харитона.
— Как обычно, — ответил костюмный инк. — Скачок уровня в четырнадцать Фрейдов и провал сознания. И как результат — «оскал тигрозавра». Правда, большую долю пси-удара ты направил не прицельно, по площади, иначе эти парни схлопотали бы сердечный приступ.
— Ничего, в конце концов я научусь держать своего «тигрозавра» в клетке, сдвиги уже есть.
— А тут двух мнений быть не может: либо полковник, либо покойник.
— Надо же! — удивился Мальгин. — Ты и по пословицам спец?
— Каков хозяин, таков и слуга.
— Что ж, спасибо за комплимент… слуга. Как думаешь, он пойдет извиняться?
— Шуман? Вряд ли. Его родословная видна насквозь: самолюбие, спесь и наглость.
— Кто-то же его воспитал такого! Ладно, посмотрим, найти его я всегда смогу. Поехали в институт, что-то мне тревожно.
Мальгин беспокоился не зря. За время его отсутствия в институт поступили трое молодых парней с травмами черепа: то ли баловались с ручным управлением скоростного куттера, то ли не сработал инк машины, но она на скорости в двести сорок километров в час врезалась в ограждение орбитального лифта. Девушка, летевшая с ними, погибла сразу, а они еще жили — при поддержке аппаратов «Скорой помощи».
И Мальгин без лишних слов помчался готовиться к операции.
Только к вечеру стало ясно, что из троих выживут двое, третий из шока так и не вышел — у него было обширное повреждение лобных долей мозга, наступил церебральный паралич.
Хотя Климу помогали Заремба и еще трое нейрохирургов-клиницистов, устал он зверски, что усугублялось еще и отсутствием полноценного питания: оторваться от операции он не мог, а есть хотелось все сильней. Истощенный борьбой на два фронта: с внешними обстоятельствами, требующими абсолютной точности решений, жесткого напряжения всех душевных сил и знаний, и с внутренними побуждениями, Мальгин принял душ и еле дополз до институтской столовой, где съел две порции обеда, не обращая внимания на подшучивание осоловелого Зарембы. Молодой хирург не столько ел, сколько говорил — и на нем сказывались перевозбуждение и усталость, но в конце концов наступил момент, когда Мальгин насытился и едой и компанией.
— Иван, — проникновенно сказал он, с сожалением отрываясь от стола, — у Пруткова есть замечательный афоризм насчет фонтана. У меня от тебя голова болит.
— Если голова болит, значит, она есть, — изрек Заремба и выставил вперед ладони, заметив, какое впечатление произвела его шутка на Мальгина. — Все, все, не буду, а то в лягушку превратишься — если судить по взгляду. Кстати, как ты умудряешься работать со скоростью инка? Пирогов сегодня трижды во время операции не успевал за тобой переносить фокус сканера.
— Не заметил.
— Ну-ну, — пожал плечами Иван, с любопытством ожидая продолжения. — Ты уже всю информацию из «черных кладов» перекачал в оперативную память или нет? Поделись впечатлениями.
— Рано, — отрезал Мальгин, почувствовав беззвучный толчок в голову: кто-то пси-позвал его, знакомый и большой. Аристарх. Причем не издалека — где-то рядом.
Заремба разочарованно отодвинулся, и в этот момент в столовую вошли Железовский и Ромашин.
— Вот он где, герой нашего времени, — добродушно пошутил Ромашин. — Аристарх вычислил вас безошибочно, Клим.
— Где же еще его можно найти, кроме столовой, — пророкотал своим роскошным басом математик, подмигивая хирургу.
— Можно подумать, что ты иначе решаешь проблему питания, — сказал Мальгин, отвечая иронией на иронию. — Чтобы питать такие мышцы, надо в день съедать по два слона.
— Не обязательно, — ухмыльнулся Железовский. — Достаточно получасовой электроподзарядки. Хочешь научу?
— Научи, — с недоверием взглянул на Аристарха Клим.
— Только, ради бога, не здесь, — поспешил вмешаться Ромашин. — Клим, надо поговорить, есть проблемы.
— Тогда поднимемся ко мне наверх.
Заремба хотел было поучаствовать в беседе, но Мальгин выразительно покачал перед его носом пальцем, и молодой хирург вынужден был оставить компанию.
В уютном кабинете Мальгина они расселись по креслам, подогнав их по фигурам, и первым делом выпили по стакану березового коктейля: березовый и черносмородиновый сок, несколько капель лимонного, рябинового и мятного и газ. Железовский присмотрелся к изящному кокосу Мальгина, в глазах его зажглись насмешливые огоньки.
— Харитон, — сказал вдруг инк климовского костюма, так что тот вздрогнул: хирург ни о чем его не спрашивал и реплик не ждал.
— Ты что? — мысленно спросил он, ощущая постороннее пси-давление: будто ветер подул через голову.
— Он спросил, как меня зовут, я ответил, — флегматично отозвался Харитон.
— Почему же я не услышал тоже?
— Потому что моя передача потоньше, — раздался в голове Мальгина характерный, как удар гонга, пси-голос Железовского, сопровождаемый трассами желтых вспышек «перед глазами». — Ты должен был почувствовать только фон, резонансный «хвостик».
Мальгин кивнул. Математик, довольный эффектом, засмеялся — словно загрохотали камни, скатываясь в пропасть.
— Может быть, перейдем на звук, джентльмены? — вежливо осведомился Ромашин.
