Светлана Захарова - Рыцарь и Ко
Наутро мы оседлали Вадика и Кутю и, провожаемые почетными жителями деревни, двинулись в столицу. Тут только мы узнали, что еще с вечера туда был отправлен гонец на самой резвой лошади. Причарда по старой доброй привычке приторочили к седлу Бозо, который плелся за нами, оттопырив нижнюю губу и оставляя за собой клейкую дорожку слюны. Староста, свежий как огурчик и ради такого случая умытый, сидел на телеге, нагруженной собранными на дорожку припасами и подарками. Но спустя полдня он выкопал со дна телеги бочонок с известным содержимым, в три глотка осушил его и решил одарить нас развеселой песней. "У вас там таких, небось, не поют!" - горделиво заявил он и, сыграв на губах вступление, начал:
- Жил-был стрелец, удалой молодец!
И была у него жена
Любительница пшена!
Потому что была она птицею
То ли журавлем, то ли синицею!
Эх, синицею! Ох, синицею!
И эта синица - вот, мля!
Удрала от короля!
А король тот от огорченья
Пожрал прокисшего варенья
И старинного печенья,
Ну, и помер в страшных мученьях!
Эх, мученьях! Ох, мученьях!
А стрельца с его птицею
То ли журавлем, то ли синицею
Повели тотчас короновать,
А оттуда - в кровать,
А оттуда - пир пировать!
И я там был, мед-пиво пил,
Рукавицей закусил!
Эх, закусил! Ох, закусил!
Спев, он поклонился, затем хлопнулся на спину и захрапел.
Ехали мы тихим шагом, но к утру следующего дня были уже в столице. У подъемного моста в княжеский замок толпился народ. Смотрели настороженно и шапки ломать, как в деревне, явно не торопились.
- Вот и столица! - бодро вымолвил, проснувшись, помятый староста.
- Как хоть зовется? - спросил я.
- Ну, дык, если страна зовется Леголэнд, то столица у нас получается Легого!!!
Последнее слово он проревел так громко, что наши кони ответили ему таким же громовым ржанием. По толпе собравшихся прокатилось оживление. А уж когда Штуша решил не ронять морду в грязь и издал свой трубный зов, наши встречающие запрыгали, засвистели и закричали: "Ура!" Подъемный мост со скрежетом опустился, на него выкатили и тут же расстелили красную ковровую дорожку, и уже по дорожке навстречу нам, подпрыгивая, спустился маленький пухленький человечек (я так и не понял, для кого расстилали дорожку - для нас или для него?).
- Что за представление! - кричал он. - Гениально! Потрясающе! Я бы и то не выдумал лучше! - и он быстро-быстро потер свои руки, словно пытался добыть огонь трением. - Так кто из вас рыцарь?
И он строго уставился на Матильду, явно имея в виду ее рога.
- Нет, не я, - испугалась сестра. - Вот он, Герман. Наш рыцарь!
Я церемонно поклонился.
- Великолепно! Замечательно! - взорвался вновь толстячок. - Проезжайте, милостивые государыни, милостивые государи, милейшие кони и существо с невероятным голосом! Прошу! Прошу! Прошу!
Он кланялся так быстро, что я стал всерьез опасаться за его спину, связки и сухожилия.
- Простите, - попробовал я вставить словечко, - а как же кузнец?
- А зачем нам кузнец? Не, нам кузнец не нужен, - помотал головой коротышка. - А это вот - ваш оруженосец?
- Оруженосец, - кивнул я.
- О... жно... сц... - сказали с седла Бозо.
- А где же оружие? - удивился толстячок.
- Оружия, к сожалению, нету, - развел я руками.
- Нету, - эхом отозвался Прич.
- Найдем, - энергично кивнул человечек.
"Один вот тоже обещал", - с тоской подумал я, пришпоривая коня и въезжая намост. За мной двинулась остальная компания. Деревенские сдернули кузнеца с телеги, попрощались и долго махали нам вслед.
Как только наша кавалькада оказалась по ту сторону моста, в замке грянул оркестр, выводя какую-то задорную мелодию. Вот только состоял оркестр в основном из волынок, поэтому "задорная" мелодия состояла из стонов, вздохов, нытья и вытья. Впечатление было такое, будто на стадо баранов уложили бревно и раскатывают их, как тесто.
Наш встречающий ревниво поглядел на нас, пытаясь угадать мнение о музыке. Наши с Тильдой лица были непроницаемы, Причард всхрапнул, и толстячок успокоился. Но не совсем. Он вдруг вскочил, подбежал к оркестру, после короткой борьбы вырвал у одного из музыкантов волынку и принялся ее терзать, увлеченно топая в такт ногами. Я заскрипел зубами и обнаружил, что вношу приятное разнообразие в мелодию. Тильда томно обмахивалась рогатым шлемом. Штуша же был в очевидном восторге от музыки и даже пытался подтягивать, мыча что-то занудное и протяжное.
- Впустите собаку! - это все же проснулся При-чард.
- Бом! - это Тильда стукнула его шлемом по лбу, после чего мило улыбнулась собирающемуся обидеться коротышке. - Делириум тременс. Сик транзит люпус эст. Ад либитум, аут Цезарь, аут нихиль!
- Примерно так, - перевел я. - Бредит, волчара, такова жизнь, черт возьми, нехило!
- Превосходно! - разинул рот толстячок. - Что это за наречие?
- Этот друидский, - заученно пояснил я, - жутко сложный язык.
ГЛАВА 14
Давши слово - крепись, а не давши - как хочешь.
Из народной мудрости
Жили мы в замке Легого, не тужили. Встречающий нас коротышка, как вы уже догадались, и был Главным Развлекателем. Да, уж что-что, а развлекать он умел на славу! Охоты, балы, турниры сыпались, как из рога изобилия. В перерывах между развлечениями я тоже научился мастерить из кубиков всевозможные штуки. Развлекатель от первой же построенной мной Летающей Лодки был в диком восторге и тут же завалил меня разнообразными проектами. Иногда меня покусывала совесть, и я отправлялся на поиски друзей. Кони и Кутька паслись где-то на княжьих лугах, приползая под вечер на подкашивающихся ногах, и тут же ложились переваривать обильную пищу. Прич не появлялся на глаза, днюя и ночуя в винном погребе. Матильда же вела напряженную светскую жизнь.
- Слушай, - остановил я ее как-то раз, когда она неслась по коридору, поддерживая невообразимое количество юбок. - Мне покоя не дает одна вещь. По-моему, мы здесь все-таки незаконно. Ты же сама говорила, что нас должны повесить, а теперь только и делаешь, что треплешься с придворными дамами и серенады по балконам слушаешь!
- Что ты ко мне привязался? - огрызнулась Матильда. - Ты с Развлекателем говорил? Кстати, ты узнал, как его зовут-то по-настоящему?
- Строфабор, - хмуро сказал я.
- А как же Шуман?
- Не Шуман, а Шульман. Шульман Строфабор. И упаси тебя бог, назвать его Крохобором - сразу заточат в Свинцовую башню. Это у них на рыночной площади. Жутко обидчивый тип этот Шульман. Добрейшей души человек, но сгоряча может и посадить. Лет эдак на пятьсот. Меня, правда, не посадит. Мы с ним сдружились. Я по его чертежам вчера такую башню отгрохал, что боже мой! Только она кренится все время, сволочь.
- Ну, так что он тебе сказал-то? - отрезала Тиль.
- Что-что? Сказал, что мы его гости возлюбленные, вот что! Видимо, коронуют меня в воскресенье, как принца Ико. Хотя никакой я не принц, и он это прекрасно знает, да ему и наплевать, лишь бы я его задумки в жизнь воплощал.
- А ты ему говорил, что нам все-таки в Камелот надо? Сказал бы, что ждут нас там.
- Так он и не возражает. Только возвращайся побыстрее, говорит, а то мне скучно сделается сразу.
Конечно, я умолчал, какими жуткими карами грозил мне Строфабор в случае невозвращения. Да я и не особо обращал на них внимания: давно раскусил, что Развлекатель мечет громы и молнии и тут же про все забывает.
- Погоди, а зачем тебе ехать? - почесала в затылке сестра. - Чем тебе не нравится иметь собственное княжество?
- Да всем нравится, в общем-то. Одно настораживает. Шульман-то спохватился, пока мне расхваливал прелести местной жизни. Сказал: "Есть у меня одно маленькое условие..."
- И какое?
- Сам пока не знаю. Сказал - доложит в пятницу вечером. Не нравится мне это.
- А я сегодня на рыночной площади Орешка видела, - доложила Тильда, еще раз энергично почесав шевелюру и воткнув туда роскошный цветок. - Не наврал, значит. Ладно, хватит пресмыкаться. В пятницу все выясним. Пшел!
И я пшел к своим кубикам - надо же попытаться выпрямить башню.
До пятницы я убивал время тем, что принимал участие в королевских скачках. Верхом на Штуше. Причарда выволокли из подвала, окатили ведром ледяной воды и усадили на Бозо. В результате ловкий жокей и его молниеносный конь побили рекорд ипподрома по сбитым препятствиям и падениям в ямы с водой. К концу стипль-чеза Прич уже был трезв, как стеклышко, и мрачен, как сборник сатирических стихов. Мы с Кутей тоже не вышли победителями - мой верный "конь" протаранил всю полосу на едином дыхании, верный своим слоновьим заветам (в роскошной княжеской библиотеке нашлась удивительная книга про разных животных, где Штуш с восторженным ревом узрел своего носатого любимца). Однако Развлекатель благоразумно поставил нас последними, иначе остальным ездокам не осталось бы ни одного препятствия. Матильда с трибуны обозвала Кутю "вездеходом". Я было полез на трибуну разбираться, но Штуша меня отговорил - ему слово понравилось.
