Эдвард Брайант - Блеф
Дойдя до «Дома смеха», он поставил кейс и пакет на землю, внимательно осмотрелся по сторонам и снова не заметил никого подозрительного. Он стянул лягушачью маску и засунул ее в карман ветровки.
В «Доме смеха» было темно, а на двери висел замок и объявление: ЗАКРЫТО ДО ДАЛЬНЕЙШЕГО УВЕДОМЛЕНИЯ. Том знал, что заведение закрыли почти сразу после того, как Ксавье Десмонд угодил в больницу. Он читал об этом в газетах. Его это очень расстроило, и он даже почувствовал себя более постаревшим, чем было на самом деле.
С открытым лицом Том изрядно нервничал. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, в ожидании такси.
Движение на улице было не слишком сильным, и чем больше он ждал, тем большее беспокойство испытывал. Он сунул пятьдесят центов какому-то забулдыге, который, ковыляя, подошел к нему, просто чтобы от него избавиться. Три типа довольно бандитской наружности в одежде цветов Принца-Демона бросали на Тома и его кейс долгие, тяжелые взгляды. Однако его одежда была такой же неказистой, как и чемодан, поэтому они, должно быть, решили, что игра не стоит свеч.
Наконец ему удалось поймать такси.
Со вздохом облегчения он забрался на заднее сиденье большого желтого автомобиля в клеточку и положил чемодан на колени.
– Мне надо на Журнальную площадь, – сказал он водителю. Там он может пересесть на другое такси и вернуться в Бэйонн.
– О нет-нет, – заявил таксист. Это был смуглый темноглазый тип. Том бросил взгляд на его водительское удостоверение. Точно, пакистанец. – Только не Джерси, – продолжал водитель. – Не могу ехать в Джерси.
Том извлек помятую стодолларовую купюру из кармана джинсов.
– Возьмите, – сказал он, – Сдачи не надо.
Таксист рассмотрел купюру и расплылся в широкой улыбке.
– Очень хорошо, – сказал он. – Хорошо. В Джерси, отлично, – он завел мотор такси.
Том почувствовал, что может вздохнуть свободно. Он опустил стекло и уселся поудобнее на сиденье, наслаждаясь ощущением ветра на лице и приятной тяжестью кейса на коленях.
Вдруг издали донесся пронзительный, высокий, настойчивый воющий звук.
– Ой, что это такое? – с удивлением произнес таксист.
– Похоже, сирена воздушной тревоги, – ответил Том. Он наклонился вперед, весьма встревоженный.
Раздался звук второй сирены, громкий и оглушительный, который явно к ним приближался. Автомобили начали поворачивать к обочине. Люди на улице останавливались и вглядывались в пустое ярко-синее небо. Том услышал, как вдалеке завыли другие сирены, звук которых сливался с первыми двумя.
– Черт побери, – сказал Том. Он хорошо помнил, что это означало раньше. Сирены воздушной тревоги включили в день гибели Джетбоя, когда на ничего не подозревающих жителей города обрушилась Дикая Карта. – Включите радио, – попросил он.
– Ой, простите, сэр, не работает, о нет.
– Твою мать, – выругался Том. – Ладно, черт с вами. Прибавьте скорости. Везите меня к туннелю Холланда, да побыстрее.
Водитель нажал на газ, и такси сорвалось с места, несмотря на красный свет.
Они ехали уже по Канал-стрит в четырех кварталах от туннеля Холланда, когда движение вдруг остановилось.
Такси притормозило прямо перед серебристо-серым «Ягуаром» с временным водительским удостоверением, прикрепленным к ветровому стеклу. Движение словно замерло. Таксист в отчаянии жал на гудок. По всей улице раздавались гудки других автомобилей, смешиваясь с завываниями сирен воздушной тревоги. За ними, с визгом затормозив, остановился обшарпанный, покрытый ржавчиной «Шевроле» и тоже принялся непрерывно гудеть, выражая нетерпение. Таксист высунул голову из окна и заорал на языке, который Том не понимал, но, тем не менее, смысл гневной тирады был предельно ясен. За фургончиком уже выстроилась длиннющая очередь из автомобилей.
Таксист снова нажал на гудок, а затем повернулся к Тому, чтобы сообщить, что это не его вина, как будто бы Том этого сам не понимал.
– Придется подождать здесь, – не к месту сказал он, так как машины стояли, плотно прижавшись друг к другу бамперами, и ни одна из них не двигалась – при всем желании у таксиста не было никакой возможности вырваться из скопления автомобилей.
Том оставил дверь приоткрытой и стоял на разделительной линии, глядя в сторону Канал-стрит. Движение по всей улице, куда хватало взгляда, было парализовано, и сзади быстро росла ужасающая пробка. Том направился за угол, чтобы получше рассмотреть, что происходит. Машины на перекрестке словно застыли, светофор бесконечно менял цвета от зеленого к желтому и красному, но очередь не продвигалась ни на дюйм. Из открытых окон автомобилей доносилась громкая музыка – ужасная какофония из различных песен и радиостанций, и все это дополнялось гудением автомобильных сигналов и воем сирен воздушной тревоги, но, как ни странно, ни одна из станций не сообщала никаких новостей.
За спиной Тома вдруг возник водитель фургона «Шевроле».
– Ну, и где эта чертова полиция? – с возмущением в голосе спросил он. Это был очень тучный человек с двойным подбородком и изрытым оспинами лицом. Он выглядел так, как будто хотел все крушить на своем пути, и Том не мог не признать, что он прав. Ни одного полицейского не было видно. Где-то впереди в очереди отчаянно заплакал чей-то малыш, и его тоненький пронзительный крик без слов звучал в унисон с воем сирен, усиливая атмосферу отчаяния. Том передернулся от внезапного приступа ужаса. Похоже, это не просто пробка на дороге, подумал он. Было что-то неправильное во всей этой ситуации. Очень и очень неправильное.
Он вернулся к такси. Водитель отчаянно колотил кулаком в ветровое стекло – он, вероятно, был единственным по эту сторону Бродвея, кто не жал на гудок.
– Гудок сломался, – объяснил он.
– Я собираюсь выбраться отсюда, – сказал Том. – Деньги можете не возвращать.
– Катитесь к черту! – Том в любом случае собирался оставить водителю эту сотню, но тон таксиста задел его. Он вытащил кейс и пакет с заднего сиденья и, пройдя некоторое расстояние вверх по Канал-стрит, показал водителю средний палец.
Взгляд его упал на элегантно одетую женщину за рулем серебристого «Ягуара».
– Не знаете, что происходит? – спросила она.
Том пожал плечами.
Многие водители вышли из машин. Хозяин «Мерседеса 450 SL» стоял одной ногой на асфальте с мобильным телефоном в руке.
– Девять-один-один непрерывно занят, – сообщил он собравшимся вокруг него людям.
– Черт бы побрал этих полицейских, – посетовал кто-то.
Том уже подошел к перекрестку, когда вдруг заметил вертолет, скользящий вдоль Канал-стрит прямо над крышами домов. Под ним клубились воронки пыли и шевелились клочки старых газет в придорожных канавах. Даже в отдалении звук его мотора был просто оглушительным. Я никогда не поднимал такого шума, подумал Том. Вертолет странным образом напомнил ему о Черепахе. Внезапно кто-то начал вещать в громкоговоритель, но слова тонули в уличном шуме.
