Яцек Дукай - Собор (сборник)
Мухобой вошел в зал переброски, который размерами не отличался от форкамеры, да и пустоту в нем заполняли лишь тормозящий экран (в глубине слева), углубленная в пол пусковая установка (подальше справа) и стоящая уже на рельсах грузовая платформа с одним смонтированным в центре креслом (заднюю часть платформы плотно охватывали черные челюсти пусковой установки). У Прохода как такового не было никаких постоянных материальных элементов: во всеобщем употреблении этот термин совершенно не соответствовал реальности, так как физики именовали Проходом само «пространство одновременности», которое держалось едва долю секунды, потом исчезало. Однако люди воспринимали все иначе: Проход — это механизмы, делающие возможным невозможное. Во всяком случае, единственной частью устройства, которую видел сейчас Мухобой, были две идущие от пола до потолка плиты шириной по десять метров каждая, изготовленные из какого-то темного металла, которые прикрывали центральные части боковых стен. Район переброски — Проход — располагался как раз между ними.
Мухобой положил свой багаж между контейнерами, запрыгнул на платформу и втиснулся в кресло. Застегнул почти дюжину ремней и в неподвижности замер.
— Посмотрите, — Клаймор ткнул сигарой в сторону экрана, — ненормально же. Этот тип с самого начала меня раздражает. Я не знаю никого, кто бы не нервничал перед переходом, не вертелся, не поглядывал на часы и все такое. А этот даже не вспотел!
— Говорю же — псих! — буркнул Кхани. — Зачем вы его притащили? Совет сожрет вас живьем. Мало того что он не сотрудник компании, так вдобавок еще и не подписал стандартного контракта, который содержит пункт о конфиденциальности.
— Думаешь, у меня есть выбор? — проворчал в ответ Клаймор. — И вообще — не твое это дело! Твое дело — Проход, а все, что за ним, тебя интересовать не должно!
Кхани пожал плечами и наклонился к микрофону:
— Тридцать!
Включился автоматический отсчет.
Клаймор умолк, сосредоточенно покусывая кончик сигары и вперившись в экран. При «нуле» воздух между черными плитами потемнел и задрожал. Пусковое устройство двинуло туда платформу. Одновременно несколькими метрами дальше возникла платформа-близнец, двигающаяся параллельно пути, по которому помчалась в ничто машина с Мухобоем, и ударила в экран амортизатора, тут же откатившегося на добрых десять метров. Прежде чем экран остановился, пространство между плитами вернулось в свое естественное состояние. Проход замкнулся.
— Ну, — вздохнул Клаймор. — Пошло. Теперь пусть голова болит у Крёге.
У ван дер Крёге голова болела уже два дня, то есть с момента получения в предыдущей передаче с Земли сообщения об ожидаемом прибытии Мухобоя.
Относительно волнующей тебя проблемы: очередным переходом, ускоренным на 237-143000, к вам перейдет компетентная в подобных вопросах личность, нанятая компанией (все данные — ТУ). Окажи всю возможную помощь. Надеюсь на скорое решение вопроса.
* * *Из приложения с данными Крёге узнал, что компетентной личностью является некий Мрозович. Это имя ни о чем ему не говорило. Лишь через несколько часов, уже укладываясь спать, он вспомнил о деле и приказал профильтровать весь объем информации, имеющийся в компьютере станции, воспользовавшись приложенным к сообщению паролем. Компьютер выловил несколько сотен газетных статей, фрагменты какой-то интернет-конференции и получасовой телефильм под названием «Мухобой». На Земле он в открытой сети наверняка выискал бы гораздо больше, однако банк данных моррисоновской станции имел ограниченную емкость, и поэтому нельзя было накапливать информацию с индексом важности ниже определенного уровня. В нем и без того значительную часть занимали присылаемые компанией при еженедельных приоткрытиях Прохода «сервисные чипы», взаимонакладывающиеся, автоматически актуализирующиеся и по мере их установления стираемые. Только чипы содержали обширные обзоры информации о последних политических, экономических, культурных событиях, полные записи курсов всех бирж мира, два-три десятка часов телепрограмм, несколько новых фильмов, десятки премьер-дисков, сотни компьютерных программ, тысячи свежеизданных книг и так далее, и так далее. Постоянная связь была невозможна, а более частое раскрытие Прохода исключала его энергоемкость. Здесь, на Моррисоне, все жили в недельном цикле. Разве что по каким-то серьезным причинам компания решалась на ускоренную переброску, например, в связи с прибытием Э. Мрозовича. Мухобоя.
Пока ван дер Крёге, нацепив наушники, пялился на экран, его жена занималась релаксационными упражнениями. Вливающийся в спальню сквозь раздвинутые двери террасы рубиновый свет Гендрикса придавал ее загорелой коже цвет глины, смешанной с кровью. Она сидела на ковре в позе лотоса, выпрямившись, прикрыв веки, и заставляла себя глубоко дышать.
— А если это Педросо? — неожиданно спросила она.
— М-м?
— Я подумала, а не мог ли это быть Педросо?
Петер остановил фильм и вместе с креслом повернулся к ней. Свет в комнате не горел, и глаза Крёге, резко отвернувшегося от яркого экрана, мало что увидели: тени и полутени, мягкий полумрак полного Гендрикса. В нем абрис нагого тела Розанны.
— Что — Педросо?
— Малик. Торн. И вообще. Ведь шпион же.
— Было следствие, — напомнил Петр. — Энквист. И пижоны от Клаймора. Успокойся: что-нибудь да нашли бы.
Розанна перешла от йоги к упражнениям, расслабляющим мышцы; от энергичного вращения бедрами у нее начали подпрыгивать груди, и без того высоко поднятые в слабом тяготении Моррисона. У ван дер Крёге это всякий раз вызывало смех. Впрочем, Розанна знала мужа достаточно хорошо, чтобы не глядя представить себе выражение его лица.
— Я не верю в духов.
— Ты в явном меньшинстве, — сказал Петер, снова поворачиваясь к экрану компьютера, на котором виднелось угрюмое лицо Мухобоя, застывшее в стоп-кадре с прищуренными глазами и полуоткрытым ртом. — Клаймор присылает нам какого-то шамана, Мрозовича, из-за которого — я тебе говорил — сместили время очередного раскрытия
Прохода. Какой-то доморощенный экзорцист. Кликуха — Мухобой. Клаймор его нанял.
— Как-как? Мухобой?
— Да. Надо же! Чокнутый миллиардер, шляется и скупает всяческие диковинки из-за Прохода. Я как раз смотрю репортаж: недурно они по типусу прокатились. Ничего не скажешь.
Розанна закончила упражнения. Повернулась к мужу, взглянула на экран.
— Клаймор вконец свихнулся.
— Ничего типчик, верно?
Она встала, подошла к Петеру и глянула поверх его головы на застывшее в холодном свете монитора лицо Мухобоя. Смотрела долго, пока по спине не пробежали мурашки. Потом скрестила руки на груди, ссутулилась, присела у стены, подтянула ноги к подбородку, словно защищаясь от неожиданного порыва холодного воздуха, хоть на Моррисоне всегда стояла одинаково удушающая жара, независимо от поры лунного дня, — термометр сейчас наверняка показывал не меньше тридцати пяти градусов по Цельсию.
