Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Том 18
Мягкий, пропахший морем бриз обвевал купол палатки, из которой открывался виц на другие купола, летательные аппараты, морских пехотинцев, вышагивающих в карауле, на самолеты, реявшие над местностью. На столе, разделявшем двух мужчин, стояло вино, однако (за исключением первого формального тоста) бокалы так и не наполнялись. Райднур изложил факты, и его слова тяжело упали в безответное молчание.
— Думаю, это лучшее, что мы можем сделать, сэр, — наконец осмелился вымолвить Райднур. — Их можно завоевать, если Империя сделает соответствующее усилие. Но война будет долгой, страшно разорительной и привлечет силы, которые могут понадобиться нам в другом месте. Она опустошит планету и, возможно, сделает ее непригодной для обитания. Противник же нанесет нам ответный удар, применив какое-либо ужасное биологическое оружие. Пленные, которых они удерживают, не будут возвращены. Так же как «Изида». Вы будете вынуждены отдать приказ об уничтожении этого корабля, а такая операция обойдется вам недешево. — Он смотрел прямо в суровое, усатое лицо. — И за что все это? Они очень хотят остаться подданными Терры.
— Они взбунтовались! — выпалил Круз. — Они сотрудничали с врагом; они противились приказам, отдаваемым именем его величества; они нанесли потери флоту его величества; они разрушили девять районов, подчиненных Империи, и тем самым подорвали имперскую экономику. Если оставить такое поведение безнаказанным, то сколько времени продержится вся Империя, прежде чем развалится полностью? И их не устраивает просьба об амнистии. Нет, они хотят, чтобы ради них весь земной шар перевернулся вверх тормашками! — Он покачал головой. — Я не подвергаю сомнению вашу честность, профессор, — наверное, кому-то нужно было сыграть роль посыльного, — но если вы считаете, что официальное лицо в моем положении может хоть на минуту задуматься над фантазией этих дикарей, мне придется усомниться в вашем здравом рассудке.
— Они не дикари, сэр, — возразил Райднур. — Я попытался кое-что объяснить вам относительно уровня их культуры. Мой последний письменный доклад по этому поводу должен убедить каждого.
— Это не относится к делу. — Если бы адмирал был увешан множеством орденов, то и тогда не выглядел бы столь устрашающе, как в этой выцветшей военной рубашке с расстегнутым воротником, препоясанной ремнем с потертой кобурой.
— Не совсем так, сэр. — Райднур поерзал в кресле, чувствуя, как пот жжет ему кожу. — Достаточно веские причины побудили меня задуматься об этом, к тому же работа моя приучила меня мыслить безличными, долговременными категориями. В чем состоит действительное благо Империи? Разве не в солидарности многих цивилизованных планет? Разве не во взаимном влиянии их друг на друга? Предположим, мы все-таки сокрушим «свободных людей». Как тогда восстановить Города, не прибегая к огромным расходам? Потребуются века, чтобы они достигли теперешнего уровня без посторонней помощи — на этой уединенной, обнищавшей окраине Империи. Если мы станет лить на них сокровища потоком, то сможем восстановить их более или менее за несколько лет. А что потом? Мы получим девять хилых посредственностей с уровнем развития, достаточным разве что для охраны их территорий, — ведь Мерсейя рассматривает их как потенциальную угрозу своему арулианскому флангу. Но если мы дадим истинным «свободным» — тем, кто приспособится настолько, что сможет наконец должным образом воспользоваться обстановкой, — если мы дадим им расцвести… то даром получим сильный, автономный, способный себя защитить форпост Империи.
«Это, возможно, не совсем соответствует истине, — подумал он. — Жители имперских окраин согласны признать сюзеренитет Терры, если они получат хартию, дающую им право управлять своей планетой так, как они хотят. Они слишком благоразумны, чтобы снова впасть в националистические заблуждения. Они будут платить небольшую дань, вести какую-то торговлю. Но в целом им не будет до нас дела.
Конечно, нельзя сказать, что нам также никогда не будет до них дела. Мы можем многому научиться от них. Если мы когда-либо падем, они станут продолжать что-то из того, что делали мы. Но лучше я не буду подчеркивать это».
— Даже если бы я хотел помочь им, — сказал Круз, — я не обладаю такой властью. Да, мои полномочия широки. И я могу значительно превысить их формальные пределы — центральное правительство, у которого тысячи других проблем, прислушается к любой разумной рекомендации с моей стороны. Но не преувеличивайте моей свободы действий, прошу вас. Если бы я предложил, чтобы люди Города, лояльные подданные его величества, были перемещены из мира их предков, а повстанцы — неважно, на какой ступени развития они стоят, — были вознаграждены исключительным правом владения этим миром, разве меня не вызвали бы на осмотр к психиатру?
«Кажется, он сожалеет, — мелькнуло в сознании Райднура. — Он не хочет бойни. Если я смогу убедить его в том, что имеется разумный и почетный выход…» Ксенолог осторожно улыбнулся, не выпуская изо рта трубки.
— Вы правы, адмирал, — сказал он. — Если выразить проблему этими словами. Но нужно ли это делать? Я не юрист. И тем не менее кое-что знаю по данному предмету, и этого достаточно, чтобы я мог предложить приемлемую формулу.
Круз поднял бровь и глубже затянулся сигарой.
— Дело в том, — продолжил Райднур, — что юридически мы не были в состоянии войны. Все знают, что Арули посылала технику и войска на помощь Мерсейе. Но, чтобы избежать прямого столкновения с Арули, а значит, возможного столкновения с Мерсейей, мы официально не признали этот факт. Мы удовлетворились тем, что пресекли дальнейшее разрастание мятежа и разбили врага по частям. Короче, адмирал, здесь вы должны были подавить внутренние, гражданские беспорядки.
— Гм-м.
— Жители окраин не сотрудничали с внешним врагом, так как юридически такового не было.
Круз побагровел:
— Измена всегда останется изменой, как бы ее ни называли.
— Это не было изменой, сэр, — возразил Райднур. — Жители окраин не пытались подорвать могущество Империи. У них определенно не было желания стать вассалами Арули или Мерсейи!
Сформулируем это так: население Фригольда фактически разделялось на три части — горожане-люди, горожане-арулиане и жители окраин. Хартия, легализующая включение в состав Империи, была дарована исключительно первой стороне, оговорившей для себя такое условие. Таким образом, это было нечестным по отношению к двум другим сторонам. Когда поправка была отвергнута, это привело к социальным осложнениям. Жители окраин в какой-то степени сотрудничали с Арули, так как считали это целесообразным. Но такое сотрудничество было спорадическим и никогда не умаляло их собственного простого желания справедливости. Кроме того, — что более важно — арулиане сотрудничали не с коренными фригольдианами, а скорее с подданными Империи.
