Дэниел Галуи - Слепой мир. Сборник
— По-моему, вы говорите под воздействием их внушения.
— Неужели оно существует, так называемое валорианское «внушение»?
— Я… — Рэдклифф с раздражением поднял глаза. — Вы же видели, что они способны сделать. Совсем недавно вы могли наблюдать, как Велфорд действует наподобие их марионетки.
Грегсон поудобнее устроился в кресле, осознавая теперь, насколько глубоко Рэдклифф проник в его мысли, пока он лежал без сознания.
Рэдклифф обошел столик и взял Грегсона за плечо.
— Вы уже побывали в компании валориан и понимаете, что не существует легкого способа преодоления «одержимости». Поэтому обратимся к практической стороне вопроса.
Грегсон поднял на него глаза.
— Мир готов к тому, что мы возьмем его под свой полный контроль, — продолжал Рэдклифф. — Все очень просто. Если Комитет этого не сделает, то вместо нас это сделают валориане. В конце концов, мы — человеческие существа, а они — нет. К тому же мы обещаем положить конец распространению болезни.
— Аннигилятор «Веги» будет работать? Вы в самом деле можете сдержать эпидемию?
— Нам уже удалось нейтрализовать действие раульт-излучения в радиусе шестнадцати тысяч километров от станции. Как только мы доведем эту величину до двадцати тысяч, мы сможем покончить с эффектом сверхчувствительности. Разумеется, при условии, что вы поможете перевести «Вегу» на более низкую стационарную орбиту.
— А затем элита Комитета продолжит использование раульт-излучателей, чтобы всегда, когда это потребуется, знать, о чем думают граждане? И таким образом продолжать оставаться у власти?
Рэдклифф на какое-то мгновение задумался.
— Боюсь, что так и будет. Но вы обращаете внимание только на второстепенные проблемы. Между тем вам удалось определить и главную: если некоей группе людей не удастся установить контроль над миром и поддерживать этот контроль в качестве способа борьбы против сверхрадиации и валориан, миллиарды людей погибнут от «одержимости».
— Валориане говорят, что мы можем стать абсолютно чувствительными к раульт-излучению без каких-либо негативных последствий и к тому же всего за несколько месяцев.
— И вы в это верите?
— Совершенно очевидно, что Форсайту удалось справиться со сверхчувствительностью. По крайней мере, он выдержал бесчисленное количество приступов.
— Ради бога, не обобщайте. Вы основываетесь только на случае с Форсайтом! Но он — слепой. Поэтому ему и удалось проникнуть в свое подсознание, так как он всегда мечтал видеть, как он выражался, «этот проклятый свет».
На кого-то на территории базы накатила «одержимость», но его ужасные вопли прекратились одновременно со звуком сирены.
— Помимо всего того, что я вам сказал, самое главное заключается в том, что человечество еще не готово к использованию шестого чувства, — продолжал директор, не обращая на происходящее никакого внимания.
Впервые за все это время Рэдклифф позволил себе улыбнуться.
— Правильность нашей стратегии доказывается восстановлением нашей экономики, относительной легкостью, с которой бывшие «одержимые» повсюду пришли к власти. Но вся полнота власти сосредоточена в Комитете. Другими словами, чем больше людей становятся сверхчувствительными, тем ожесточенней будет становиться борьба за возможность тотального контроля над миром.
Некоторое время Грегсон молчал.
— А если я откажусь сотрудничать с вами?
— Вы не откажетесь, — уверенно заявил Рэдклифф. — Мы застраховались на этот случай. В наших руках Форсайт и его племянница. А нам известно, насколько вы беспокоитесь о них обоих.
Грегсон вскочил. Один из охранников поднял лазерное ружье, но директор продолжал невозмутимо сидеть, разглядывая свои руки.
Раздался сигнал, и Рэдклифф включил экран. Послышался женский голос:
— Полковник Рейнольдс желает вас видеть, сэр.
— Пригласите его.
Рейнольдс, невысокий и худощавый мужчина средних лет, был одет в форму армии США. Стоя перед столом, он вытирал платком лоб, хотя в здании было относительно прохладно.
— У ворот стоит какой-то гражданский тип, который утверждает, что «одержимость» является новой формой… м-м… видения мира, — доложил полковник.
Рэдклифф ткнул пальцем в сторону офицера.
— Если вы забыли полученный вами приказ, то я напоминаю вам, что вы должны немедленно передать этого типа в подразделение Международной гвардии.
— Но…
— Полковник Рейнольдс, мы уже дискутировали на эту тему. В делах подобного рода ваше правительство подчиняется Комитету безопасности. Впредь вы будете выполнять не только мои приказы, но и указания командира этой базы Космического департамента.
Рейнольдс казался и подавленным, и полным решимости одновременно.
— Я хотел бы допросить этого человека.
— Согласно Договору, это прерогатива Комитета безопасности.
Рейнольдс весь напрягся, его подбородок словно окаменел.
— Я уже говорил с ним. Он перечислил все предметы, которые были у меня в кармане.
В комнате воцарилось гробовое молчание. Внезапно, без какого-либо предварительного доклада, в нее вошел еще один офицер. Это был высокий пожилой человек. На его погонах сверкали серебряные звезды. У него была классическая внешность военного, если не обращать внимания на выпирающую из-под кителя ампулу для подкожных инъекций.
— Есть проблемы, полковник Рейнольдс? — спросил он.
Вместо него ответил Рэдклифф:
— Рейнольдс задержал еще одного гражданского. Хочет лично его допросить.
— Это так, полковник?
:—Да, генерал Мунстон.
— Вы отдаете себе отчет, что вторгаетесь в сферу компетенции Комитета безопасности?
— Я бы не только этим хотел заняться! — взорвался Рейнольдс. — Единственное, что мы делаем, так это сидим, чистим оружие и ожидаем приказов Комитета и Космического департамента.
— Некоторые виды деятельности, — напомнил генерал, — находятся в ведении этих международных организаций. Однако… — генерал заговорил медленнее, — почему вы решили, что вам необходимо самому его допрашивать?
— Потому что я верю в то, что он успел мне сказать.
Генерал Мунстон моментально напрягся.
— Очень хорошо, полковник. Нарушается Договор. Пойдемте.
Они вышли, и тут же раздался звук сирены. Генерал вернулся с пустым футляром на поясе.
— А может быть, не стоило? — вкрадчиво осведомился он. — Полковник только что стал «одержимым», и его необходимо отправить в Институт изоляции.
Рэдклифф покачал головой.
— Какой ужас!
