Игорь Дроздов - Брат-зверь
— Ну же, Сергей, ну же, — одними губами говорил Алексей. — Не дергайся.
Сам он быстрыми, четкими движениями зарядил пистолет, прицелился и выстрелил в оборотня, который как раз начал заходить с боку к Горыне. Богатырь в это время сконцентрировался на другом, который резкими прыжками наскакивал на него. Не давал опомниться.
Зверь взвыл, закавылял в сторону. Задние лапы у него подломились. Он еще немного протащил зад, вытирая пол, а потом растянулся, ткнувшись оскаленной мордой в дверь и разбросав передние лапы в стороны.
Наконец Сергей смог зарядить пистолет. Он начал целиться в мельтешащего перед ним зверя. Руки у него ходили из стороны в сторону как у почетного алкоголика. Выстрелил, и, конечно, промазал. Но зверь шарахнулся в сторону, сбился с ритма и Горыня, изловчившись, загнал ему кинжал под правую ключицу. Зверь взревел. В последней попытке ухватил богатыря за руку. По счастью клыки впились только в ткань рукава. Раздался треск и оборотень отвалился. Из пасти торчали полоски материи.
— Спасибо, отрок, — сказал Горыня. Он запыхался. Грудь тяжело вздымалась.
— А что, я ничего… — округлил глаза Сергей.
— Ты его отвлек. А иногда это важнее, — Алексей подошел к сыну. По мужски прижал его к груди и сразу отпустил. — Собери пули и хоть что-то из пороха.
Сергей кивнул. Лицо стало виноватым.
— Все нормально, — улыбнулся отец. — Видел бы ты меня, когда я этому учился. Джон мне чуть уши с корнями не выдрал и заставил пол по всей комнате отдраивать.
— Как ты? — спросил он чуть позже Горыню. Глазами указал на остатки рукава.
— Ничего. Даже не поцарапал.
— Повезло.
— Повезло.
Горыня ухватил за лапу еще теплого оборотня.
— Давай, надо оттащить эту падаль.
Они потащили оборотня. Туша ползла тяжело. Оставляла за собой влажный, темно красный цвет.
Раздался резкий, пронзительный скрип. Алексей инстинктивно ухватился за уши и поморщился. Обернулся.
Ползущие змеи. Женщины, корчащиеся в их объятиях, уходили в сторону, открывая дверной проем, освещенный изнутри светом факелов. На серой стене возник желто-красный прямоугольник и в нем, согнувшись, разведя толстые, мускулистые руки стоял огромный черный силуэт.
— Приветствую! — прогромыхало по коридору. — Вы пришли. Я ждал.
У Алексея екнуло сердце. Голос Грымта не изменился, остался прежним. Подсознательно он ожидал, что, став злом, великан обязательно начнет шипеть, рычать или станет надменным. Ничего подобного. Тот же голос их друга.
— И потому приготовил комиссию по встрече? — сказал Горыня и натянул лук.
— Горыня, дружище, мы же с тобой столько времени служили вместе. Столько раз бились спиной к спине.
— Сейчас мы бьемся лицом к лицу, — сурово бросил богатырь и неожиданно дрогнувшим голосом добавил. — К сожалению.
— Я не хотел никого убивать, — сказал Грымт. — Мне надо было поговорить с вами, а для этого пришлось лишить вас оружия.
— Меня ты, предположим, оружия не лишил.
— Я надеялся, ты потратишь стрелы на зомби.
— Ты меня за лешего держишь? Я же знал, что стрелы их не берут.
— Кемираноса убили! — крикнул Сергей. Наступила тишина.
— Его не могли убить, — проговорил Грымт. — Он же в броне.
— Да, великан, — Горыня прищурился. — Кемираноса все-таки убили. И ты ответишь за его смерть.
Грымт вышел из тени и Алексей увидел: то, что не коснулось голоса, коснулось всего остального. Грымт был весь заросший. Заросший даже по сравнению с тем, каким был раньше. Волосы покрывали лицо, густыми космами выбивались из под воротника, из рукавов, покрывали босые ноги. Голыми остались только нос и внутренние стороны ладони. Так же у Грымта были ярко красные и словно бы стеклянные глаза. Великан посмотрел на Сергея, облизнулся. Язык оказался неестественно длинным и зеленого цвета. Словно толстая лиана он погладил белоснежные, изогнутые кинжалами клыки. По клыкам стекала нитка слюны.
Алексею не понравилось это его голодное облизывание. Он торопливо, но четко начал заряжать пистолет.
— Ты хоть знаешь, как изменился? — спросил между тем Гордыня, пристально смотря на мертвую белку, привязанную к шее великана. Шейка зверька была свернута.
— Я знаю, что я изменился, — ответил Грымт. — И знаю, что ничего не могу с этим поделать. Поверь, друг, мне страшно. Я не знаю, чем все закончится…
— Когда-то ты пообещал покончить с собой.
Грымт подошел ближе, наклонился над мертвым волком.
— Как печально быть оборотнем, — проговорил он. — Ты все осознаешь, но ничего не можешь изменить. В душе ты один, но тело действует посвоему, — он поднял оборотня на руки. — Тебя считают чудовищем и тебе надо заманивать людей, потому что сами они к тебе не придут. А заманиваешь их для того, — он резко развернулся и швырнул волка в Горыню, — чтобы убить! — крикнул он.
Горыня успел выстрелить, но стрела ушла в стену. Туша волка сбила его с ног, и придавила к полу, не давая подняться. Грымт прыгнул к Алексею. Алексей отшвырнул пистолет, который так и не успел зарядить и выставил вперед нож.
— Я ждал вас, — проговорил оскалившись Грымт. — Ждал тебя, волхв. Отдай мне свою кровь! — великан захохотал и пошел на Алексея. Тот замахал ножом.
— Что, волхв, силы уже не те? — сказал Грымт. — Знаю я, где твои силы. Вот они, — он достал из-за пазухи пистолет. — В жезле. Что ты можешь без него, волхв?
Он продолжал наступать. Громадный, трехметрового роста, массивный как шкаф, он надвигался, грозя смести, затоптать. Горыня попытался вылезти из-под волка. Грымт, походя, врезал ногой ему по голове, и богатырь застыл, распластанный как лягушка.
— Я же с тобой могу справиться и без этой игрушки. Голыми руками.
Он отшвырнул пистолет. Крутясь в воздухе, тот полетел в дальний угол. Упал с тупым звуком, словно кусок свинца. Алексей бросил в его сторону быстрый взгляд. Далеко, не достать. Сразу же сконцентрировался на Грымте. Великан, широко расставив руки, идет на него. Лицо пересекла трещина оскала. Язык вывалился, извивается как кишка. Алексея чуть не стошнило. И на это чудовище он думал, что оно все еще друг. Нет, это давно не Грымт. Голос его, внешняя оболочка похожа, но внутри сидит чья-то другая, злобная душа. Отпрыск ведьминой крови. Убить его можно без сожаления, даже с облегчением. Зная, что избавил мир от зла.
Алексей с размаху ударил по тянущейся руке. Брызнула кровь, и лезвие дампилова ножа нарядно заблестело красным. Грымт зашипел и отдернул руку. Посмотрел на длинный разрез, пересекающий ладонь.
— Кусается, — констатировал он. — Я тя так укушу!
