Александр Казанцев - Мост дружбы
— Спрашиваешь. Это ты струсил бы.
— Вот в лепешку и превратился бы. Лепешка и есть лепешка.
— В лепешку? Врешь. Там не написано.
— Чудило ты! Ствол пушки был слишком короток. Чтобы разогнать ядро до второй космической скорости, когда оно может оторваться от Земли, ускорение понадобилось бы столь большое, что оно расплющило бы пассажиров снаряда. Другое дело труба Арктического моста.
Мальчик заинтересовался. Этот Сергей все знает. По детской привычке он спросил:
— Почему?
— Да потому что длина ствола туннеля подо льдом четыре тысячи километров. Это, пожалуй, в полмиллиона раз длиннее ствола тяжелого артиллерийского орудия.
— Ну и что?
— А то, что ускорение разгона лунолета в трубе Арктического моста будет в полмиллиона раз меньше, чем в пушке Жюля Верна. Всего лишь в неполных два раза больше ускорения земной тяжести. Разгона почти не почувствуешь. Будто ты на коленях у меня уселся и ногами в переднее сиденье давишь. Вот и все. И всего одиннадцать минут.
— А зачем пушка, если мы в Ракетный институт едем?
— Видишь ли, когда-нибудь ты будешь изучать диалектику и поймешь единство противоположностей. Развитие ракетного сообщения в космосе приведет к отказу от ракет.
— Врешь!
— Нисколько. Пока ракет запускали немного, можно было не пугаться того, что, пробивая слой озона, они оставляли в нем бреши, которые не скоро затягивались.
— Бреши? Я и говорю брешешь.
— Не играй словами. Дело в том, что слой озона — жизненный щит нашей планеты, он защищает ее от губительного воздействия ультрафиолетовых лучей Солнца. В Америке одно время носились с новым средством массового уничтожения, которое страшнее даже ядерных сверхбомб.
— Да ну?!
— Вот тебе и «да ну»! Уверяли, что можно уничтожить часть слоя озона, образовать в нем огромную дыру, чтобы все на Земле под нею превратить в пустыню трупов.
— Так что они? Собираются теперь так вместо ядерных бомб?
— Боятся. Никто не знает куда пойдет это черное пятно без озона: на неугодные Америке страны или на нее. Как бы не вызвать у себя пустыню и всеобщую гибель.
— Ну а ракетные корабли?
— Пока их немного — страшного нет. Но если пробивать слой озона каждый час, каждую минуту, то раны в нем не зарастут.
— Значит, назад к Жюлю Верну?
— Техника развивается по спирали. Она возвращается к пройденному, но уже на новом уровне. Вот я и подозреваю, что в Ракетном институте задумались, как без ракет в космосе обойтись.
— Рассуждения твои, Сергей, интересны. Но как ты их подкрепишь? Расчетами? — вмешался Николай Николаевич, подзадоривая будущего ученого.
Тот оживился и вытащил ученическую тетрадку.
— Давайте сосчитаем.
Юноша написал несколько школьных формул и подставил в них числовые значения скорости в 12 километров в секунду (выше второй космической скорости 11,2 км/с в расчете на торможение в воздухе при выходе на орбиту), длины пути разгона 4 миллиона метров и получил ускорение 1,86g.
— Стоп, — вмешался Николай Николаевич. — Вот здесь мне и хотелось выяснить, какая мощность требуется для разгона лунолета в трубе Арктического моста.
— Я не знаю точно веса лунолета. Может быть, сделаем это на обратном пути?
— Нет, почему же. Примерно прикинем. Наш Сережа знаток атомобилей-малолитражек. Сколько весит малолитражка?
— С пассажирами и грузом в 50 килограммов — 1400 килограммов.
— Вот и отлично. Будем считать и мы полторы тонны полезного груза. Прибавим, конечно, вес ледяного панциря, который испарится в воздухе, когда лунолет вылетит из трубы и станет пронизывать атмосферу. Ну и, конечно, учесть надо еще вес топлива для реактивных двигателей. Словом, считай десять тонн. Анна Ивановна Седых нас потом поправит. Разумеется, с локомотивом.
Сергей стал быстро писать в ученической тетрадке.
— Около миллиона киловатт.
— Вот в том-то и дело, — многозначительно заметил Николай Николаевич. — А мощность атомных станций Арктического моста в десять раз меньше, на порядок, как говорят математики.
— Как же быть? — поднял от тетради глаза Сергей, пытливо смотря на Волкова.
— Об этом мы и поговорим с Анной Ивановной. Мы недавно вверху этот вопрос рассматривали… твои же цифры…
— Неужели строить специальную станцию в миллион киловатт? — спросил Сергей. — И заводы — потребители этой энергии? И города?
— В этом вся и загвоздка. Мост заканчивают, лунолет готов. А вылететь ему без ракет не удастся. Энергии нет.
За разговором время пролетело быстро.
Назад плыли леса и перелески. Под арки эстакад ныряли асфальтовые и железные дороги. Москва осталась позади.
Николай Николаевич со своими юными спутниками спускался с перрона станции «Ракетная». Стройная женщина в подчеркивающем талию костюме спешила ему навстречу. Прямые брови ее были сведены, красивая голова с тяжелым кольцом кос закинута немного назад.
Протягивая Волкову обе руки, она говорила:
— Я так рада, Николай Николаевич, видеть вас здесь. Но вы перепугали меня своим звонком. Вместо того чтобы вызвать меня к себе, приезжаете сами, обычным поездом, да еще в такой день всеобщей толчеи.
— А я не один. Видите? Два будущих ваших соратника ознакомиться с вашим делом хотят.
— Пожалуйста. Нам нужна смена. Мы здесь и учим и учимся сами на новых конструкциях.
Вместе с толпой пассажиров Волков со своими юными спутниками и Анной Ивановной Седых вошел в институт.
— Это невозможно, — говорила, тщетно стараясь сдержать себя, Анна Ивановна. — Ради того, чтобы успеть закончить лунолет ко времени завершения Арктического моста, я сама доставила из Восточного порта недостающее оборудование корабля…
Николай Николаевич быстро взглянул на Аню:
— Вы недавно были в Восточном порту?
— Да, была, Николай Николаевич. А теперь… — Аня протянула руку и с силой отломила ветку, свисавшую над самой дверью входа в здание. — Я так торопилась… Я ни минуты лишней не провела в порту, несмотря на то, что встретилась там… притом через столько лет…
— Вы встретились? — быстро спросил Николай Николаевич.
— Неужели нельзя на одиннадцать минут перегрузить Великое энергетическое кольцо? — отвечая на свои мысли, неожиданно произнес Сергей Буров.
— Одиннадцать минут! Видишь, Сергей, ты прав. А какая у тебя мощность получилась? — обернулся к нему Волков.
— Миллион киловатт, — ответил юный физик.
— Миллион сто тысяч, — поправила профессор Седых.
— Это не легче, — вздохнул Николай Николаевич. — Лунолет свой вы делали не по правительственному плану, а по вашей институтской инициативе. Конечно, все вам помогали. Но с запуском его в трубе дело сложное. Не от нас одних зависит. Есть еще американская сторона.
